(no subject)
Подсвечивая себе дорогу скудным светом фонарика на телефоне, Сергей Петрович сделал ещё несколько аккуратных шагов вглубь чащи, осторожно опираясь рукой о толстые деревья. Лес был смешанный: для того, чтобы прятаться - самое то. Но здесь было также легко споткнуться о мощный корень или напороться на острый сук. Неведомое существо, шедшее от храма, затихло, но учитель не сомневался: оно сейчас видело его, слышало и находилось на расстоянии протянутой руки.
-Ну-ка, иди сюда… - уже безо всякой надежды сказал Сергей Петрович. - Обещаю тебя не трогать. Я кое-что спросить хочу, и только!..
Но ни звука в ответ. Лишь дыхание да предательский хруст сухих веток - как бы мягко он ни шёл. Сергей Петрович затаил дыхание и снова попытался вглядеться в стылый мрак, который окружал его теперь со всех сторон. «Куда, мне близорукому, - подумал он. - Самому бы не пропасть». Враг-невидимка затаился мастерски: телефон высветить его не мог, а учитель не слышал ни единого звука - ни движения, ни дыхания. Нужно обладать выдержкой снайпера, чтобы сидеть настолько тихо в то время, когда тебя ищут. Сергей Петрович сделал ещё шаг вперёд, но его нога вдруг зависла над пустотой: то мог быть овраг или дыра от выкорчеванного пня.
«На что я надеюсь? - подумал учитель в отчаянии. - Он может быть за каждым деревом. Я должен дочку искать, а вместо этого за каким-то упырём гоняюсь. С чего я взял, что он имеет к Даше какое-то отношение? Шёл себе, и шёл бы дальше…»
Сергей Петрович снова прислушался - на сей раз, чтобы уловить шум дороги. Его пронизал страх первобытного человека перед враждебной лесной стихией - в это время года безмолвной и потому особенно зловещей. Больше, чем поймать неизвестного, ему хотелось поскорее выбраться отсюда, благо слух, обострившийся в темноте, выхватил из тишины звук проезжающей машины. Ещё раз посветив вокруг себя телефоном, у которого уже начала садиться батарейка, учитель попятился. Страшно, ох как страшно было подставлять спину неведомо кому…
Он выбрался из леса невредимым, если не считать ушибленного о пень колена да расцарапанных кустарником рук. Оказавшись на поляне, он увидел, как у обочины остановилась «Нива», и кто-то ещё направился к храму - теперь уже наверняка за стройматериалами (в руках у человека была кирка). Видя такое безобразие, обозлённый Сергей Петрович устремился к нему навстречу. Охотник за халявой оказался невысоким, приземистым мужичком предпенсионного возраста с носом-картошкой и пронырливыми глазами.
-Ты кто такой? - прорычал он незнакомцу. - Что здесь делаешь?
-Камня наломать приехал. - ответил тот, показывая кирку.
-Шёл бы ты отсюда… - жёстко сказал учитель.
- Да ты чё мужик? Проблем захотел? - незнакомец замахнулся киркой, но как-то неуверенно. - Чё ты права качаешь? Всё здесь приватизировал?
-Приватизировал, не боись, - сказал Сергей Петрович, продолжая надвигаться на него. - Это теперь частные владения. Текай отсюда, пока охрану не позвал… - и он поднес телефон к уху.
Вид у Сергея Петровича - измученного, напуганного и злого - был такой, что хозяин кирки прыгнул в свою «Ниву», включил зажигание и выжал газ, забыв снять машину с ручника. Резко кивнув ему, чтобы поскорее сваливал, учитель зашагал в сторону церкви. Он чувствовал, что должен проверить её тоже, его терзали самые странные и мрачные предчувствия. Он был почти уверен, что если даже Даша не там, он найдёт там нечто такое, что объяснит её исчезновение. Он осторожно приблизился к вратам, прошагал по выщербленной лестнице, вновь осторожно перекрестился и прошёл внутрь… А не Даша ли только что убегала от него? Не она ли, пользуясь своей худобой и чернотой наряда, пряталась от него в лесу? Он ведь не сумел разглядеть фигуры… Что же, вполне возможно... Натворила чего-то и теперь боится. Но что такого она могла сделать, чтобы прятаться от отца, ни разу в жизни её не ударившего? Ведь голос она должна была узнать! Что её так напугало - или что вызвало такой стыд? Догадки напрашивались одна страшнее другой, но Сергей Петрович упорно гнал их прочь.
Учитель с опаской продвигался вглубь того, что раньше было красивым храмом в духе классицизма, подсвечивая себе дорогу мобильником, и пустые пивные банки мерзко хрустели у него под ногами. Его нос уловил запах железа и крови. Он осмотрел закопчённые, ободранные стены, кое-где густо увитые ползучими растениями, осветил забитые мусором углы. Пол у храма отсутствовал, на его месте уже давно была вздыбленная земля, много раз перерытая доморощенными искателями кладов. Теперь её слегка укрывал тонкий снег, свободно падавший сюда, потому, что крыши не было тоже. На снегу виднелись свежие мужские следы - следы тяжёлых ботинок, которые вели в полуразвалившийся алтарь. Дашиных следов тут не было, но возможно, учитель просто не мог их разглядеть в тусклом свете мобильного: она ведь была так легка, что и следы оставляла едва заметные. Сергея Петровича, чьи родители всю жизнь, ещё при Советах, исправно ходили в церковь и скромно праздновали основные христианские праздники, охватило неуютное чувство, но надо было идти, превозмогая себя…
Земля в алтаре, недавно вскопанная и аккуратно выровненная лопатой, напоминала свежую могилу, в изголовье которой блестел такой же меч, как и тот, что Сергей Петрович видел в павильоне - только наполовину вонзённый в землю. Запах крови усилился настолько, что у Cергея Петровича подкатило к горлу. Дашенька, что же ты натворила, милая?
Преодолевая страх, повисший на руках тяжёлыми кандалами, учитель стал разгребать землю рядом с тем местом, где красовался меч. Первым же движением он обнажил что-то твёрдое и белое, как мрамор - чей-то лоб. Второй гребок ладонью - и на него взглянул широко открытый чёрный глаз, холодный и неподвижный. Его разрез и форма брови не оставляла сомнений: из-под земли на Сергея Петровича смотрела его собственная дочь - такая же голая и мёртвая, как и стены этого храма.
-Ну-ка, иди сюда… - уже безо всякой надежды сказал Сергей Петрович. - Обещаю тебя не трогать. Я кое-что спросить хочу, и только!..
Но ни звука в ответ. Лишь дыхание да предательский хруст сухих веток - как бы мягко он ни шёл. Сергей Петрович затаил дыхание и снова попытался вглядеться в стылый мрак, который окружал его теперь со всех сторон. «Куда, мне близорукому, - подумал он. - Самому бы не пропасть». Враг-невидимка затаился мастерски: телефон высветить его не мог, а учитель не слышал ни единого звука - ни движения, ни дыхания. Нужно обладать выдержкой снайпера, чтобы сидеть настолько тихо в то время, когда тебя ищут. Сергей Петрович сделал ещё шаг вперёд, но его нога вдруг зависла над пустотой: то мог быть овраг или дыра от выкорчеванного пня.
«На что я надеюсь? - подумал учитель в отчаянии. - Он может быть за каждым деревом. Я должен дочку искать, а вместо этого за каким-то упырём гоняюсь. С чего я взял, что он имеет к Даше какое-то отношение? Шёл себе, и шёл бы дальше…»
Сергей Петрович снова прислушался - на сей раз, чтобы уловить шум дороги. Его пронизал страх первобытного человека перед враждебной лесной стихией - в это время года безмолвной и потому особенно зловещей. Больше, чем поймать неизвестного, ему хотелось поскорее выбраться отсюда, благо слух, обострившийся в темноте, выхватил из тишины звук проезжающей машины. Ещё раз посветив вокруг себя телефоном, у которого уже начала садиться батарейка, учитель попятился. Страшно, ох как страшно было подставлять спину неведомо кому…
Он выбрался из леса невредимым, если не считать ушибленного о пень колена да расцарапанных кустарником рук. Оказавшись на поляне, он увидел, как у обочины остановилась «Нива», и кто-то ещё направился к храму - теперь уже наверняка за стройматериалами (в руках у человека была кирка). Видя такое безобразие, обозлённый Сергей Петрович устремился к нему навстречу. Охотник за халявой оказался невысоким, приземистым мужичком предпенсионного возраста с носом-картошкой и пронырливыми глазами.
-Ты кто такой? - прорычал он незнакомцу. - Что здесь делаешь?
-Камня наломать приехал. - ответил тот, показывая кирку.
-Шёл бы ты отсюда… - жёстко сказал учитель.
- Да ты чё мужик? Проблем захотел? - незнакомец замахнулся киркой, но как-то неуверенно. - Чё ты права качаешь? Всё здесь приватизировал?
-Приватизировал, не боись, - сказал Сергей Петрович, продолжая надвигаться на него. - Это теперь частные владения. Текай отсюда, пока охрану не позвал… - и он поднес телефон к уху.
Вид у Сергея Петровича - измученного, напуганного и злого - был такой, что хозяин кирки прыгнул в свою «Ниву», включил зажигание и выжал газ, забыв снять машину с ручника. Резко кивнув ему, чтобы поскорее сваливал, учитель зашагал в сторону церкви. Он чувствовал, что должен проверить её тоже, его терзали самые странные и мрачные предчувствия. Он был почти уверен, что если даже Даша не там, он найдёт там нечто такое, что объяснит её исчезновение. Он осторожно приблизился к вратам, прошагал по выщербленной лестнице, вновь осторожно перекрестился и прошёл внутрь… А не Даша ли только что убегала от него? Не она ли, пользуясь своей худобой и чернотой наряда, пряталась от него в лесу? Он ведь не сумел разглядеть фигуры… Что же, вполне возможно... Натворила чего-то и теперь боится. Но что такого она могла сделать, чтобы прятаться от отца, ни разу в жизни её не ударившего? Ведь голос она должна была узнать! Что её так напугало - или что вызвало такой стыд? Догадки напрашивались одна страшнее другой, но Сергей Петрович упорно гнал их прочь.
Учитель с опаской продвигался вглубь того, что раньше было красивым храмом в духе классицизма, подсвечивая себе дорогу мобильником, и пустые пивные банки мерзко хрустели у него под ногами. Его нос уловил запах железа и крови. Он осмотрел закопчённые, ободранные стены, кое-где густо увитые ползучими растениями, осветил забитые мусором углы. Пол у храма отсутствовал, на его месте уже давно была вздыбленная земля, много раз перерытая доморощенными искателями кладов. Теперь её слегка укрывал тонкий снег, свободно падавший сюда, потому, что крыши не было тоже. На снегу виднелись свежие мужские следы - следы тяжёлых ботинок, которые вели в полуразвалившийся алтарь. Дашиных следов тут не было, но возможно, учитель просто не мог их разглядеть в тусклом свете мобильного: она ведь была так легка, что и следы оставляла едва заметные. Сергея Петровича, чьи родители всю жизнь, ещё при Советах, исправно ходили в церковь и скромно праздновали основные христианские праздники, охватило неуютное чувство, но надо было идти, превозмогая себя…
Земля в алтаре, недавно вскопанная и аккуратно выровненная лопатой, напоминала свежую могилу, в изголовье которой блестел такой же меч, как и тот, что Сергей Петрович видел в павильоне - только наполовину вонзённый в землю. Запах крови усилился настолько, что у Cергея Петровича подкатило к горлу. Дашенька, что же ты натворила, милая?
Преодолевая страх, повисший на руках тяжёлыми кандалами, учитель стал разгребать землю рядом с тем местом, где красовался меч. Первым же движением он обнажил что-то твёрдое и белое, как мрамор - чей-то лоб. Второй гребок ладонью - и на него взглянул широко открытый чёрный глаз, холодный и неподвижный. Его разрез и форма брови не оставляла сомнений: из-под земли на Сергея Петровича смотрела его собственная дочь - такая же голая и мёртвая, как и стены этого храма.