2009 год
Эйбилин кивает, принимаясь за следующий помидор:
- Мой мальчик, Трилор, он тоже любил писать.
- Я не знала, что у вас есть сын.
- Он умер. Два года как.
- О, простите...
Некоторое время слышен только голос отца Грина да шорох падающей томатной кожуры.
- По английскому всегда получал одни "отлично". А потом, когда вырос, купил себе пишущую машинку. - Плечи ее поникли. - Говорил, напишет книгу. Была у него одна идея...
- Что за идея? - интересуюсь я. - Если, конечно, вы можете рассказать...
Сначала Эйбилин ничего не отвечает. Все чистит и чистит помидоры.
- Он читал книжку, "Человек-невидимка". А как прочел, говорит, напишет, каково это - быть черным и работать у белых в Миссисипи.
Я нервно озираюсь, понимая, что на этом месте моя мама прервала бы беседу. Она бы мило улыбнулась и сменила тему - заговорила бы, например, о ценах на чистящие средства или белый рис.
- Я тоже прочла "Человека-невидимку" после него, - продолжает Эйбилин. - Мне понравилось.
Я киваю, хотя сама не читала. И вообще никогда прежде не представляла себе Эйбилин читающей. Руки Эйбилин замирают. Я вижу, как прокатывается комок в горле, когда она сглатывает.
- Пожалуйста, не рассказывайте никому, - произносит она, гораздо мягче. - Он ведь хотел написать о своем белом боссе.
Эйбилин закусывает губу, и меня пронзает мысль - она до сих пор боится за сына. Его уже нет на свете, но материнские страхи все еще живы.
***
Жарким сентябрьским утром просыпаюсь в своей детской кровати, сую ноги в сандалии, которые братец Карлтон првез мне из Мексики. Поверх ночной рубашки натягиваю старую отцовскую рубаху и выскальзываю за дверь. Мама на задней террасе с Паскагулой и Джеймисо, следит, как они открывают устриц.
- Никогда не оставляй негра с негритянкой наедине без присмотра, - когда-то давным-давно шепотом намекнула мне мама. - Они не виноваты, просто они так устроены.
Спускаюсь к почтовому ящику посмотреть, не пришла ли заказанная по почте книжка "Над пропастью во ржи". Запрещенные книги я всегда заказываю у книготорговца в Калифорнии, рассудив, что, если штат Миссисипи запретил их, книги наверняка стоящие.
***
Прошлым вечером я читата статьи Мисс Мирны за последние пять лет, но не успела пока разобрать письма. Расправляю страничку, карандаш наготове.
- Письмо из округа Рэнкин. "Дорогая Мисс Мирна, - читаю я. - Как удалить пятна с воротничка рубашки этого жирного неряхи, моего мужа, ведь он настоящая свинья и... и потеет так же..."
Чудесно. Колонка о домоводстве и отношениях. Две вещи, в которых я ничего не смыслю.
- От чего она хочет избавиться? - уточняет Эйбилин. - От пятен или от мужа?
Тупо смотрю в листок. Я не знаю, что посоветовать хотя бы в одном случае.
Кэтрин Стокетт
"Прислуга"
- Мой мальчик, Трилор, он тоже любил писать.
- Я не знала, что у вас есть сын.
- Он умер. Два года как.
- О, простите...
Некоторое время слышен только голос отца Грина да шорох падающей томатной кожуры.
- По английскому всегда получал одни "отлично". А потом, когда вырос, купил себе пишущую машинку. - Плечи ее поникли. - Говорил, напишет книгу. Была у него одна идея...
- Что за идея? - интересуюсь я. - Если, конечно, вы можете рассказать...
Сначала Эйбилин ничего не отвечает. Все чистит и чистит помидоры.
- Он читал книжку, "Человек-невидимка". А как прочел, говорит, напишет, каково это - быть черным и работать у белых в Миссисипи.
Я нервно озираюсь, понимая, что на этом месте моя мама прервала бы беседу. Она бы мило улыбнулась и сменила тему - заговорила бы, например, о ценах на чистящие средства или белый рис.
- Я тоже прочла "Человека-невидимку" после него, - продолжает Эйбилин. - Мне понравилось.
Я киваю, хотя сама не читала. И вообще никогда прежде не представляла себе Эйбилин читающей. Руки Эйбилин замирают. Я вижу, как прокатывается комок в горле, когда она сглатывает.
- Пожалуйста, не рассказывайте никому, - произносит она, гораздо мягче. - Он ведь хотел написать о своем белом боссе.
Эйбилин закусывает губу, и меня пронзает мысль - она до сих пор боится за сына. Его уже нет на свете, но материнские страхи все еще живы.
***
Жарким сентябрьским утром просыпаюсь в своей детской кровати, сую ноги в сандалии, которые братец Карлтон првез мне из Мексики. Поверх ночной рубашки натягиваю старую отцовскую рубаху и выскальзываю за дверь. Мама на задней террасе с Паскагулой и Джеймисо, следит, как они открывают устриц.
- Никогда не оставляй негра с негритянкой наедине без присмотра, - когда-то давным-давно шепотом намекнула мне мама. - Они не виноваты, просто они так устроены.
Спускаюсь к почтовому ящику посмотреть, не пришла ли заказанная по почте книжка "Над пропастью во ржи". Запрещенные книги я всегда заказываю у книготорговца в Калифорнии, рассудив, что, если штат Миссисипи запретил их, книги наверняка стоящие.
***
Прошлым вечером я читата статьи Мисс Мирны за последние пять лет, но не успела пока разобрать письма. Расправляю страничку, карандаш наготове.
- Письмо из округа Рэнкин. "Дорогая Мисс Мирна, - читаю я. - Как удалить пятна с воротничка рубашки этого жирного неряхи, моего мужа, ведь он настоящая свинья и... и потеет так же..."
Чудесно. Колонка о домоводстве и отношениях. Две вещи, в которых я ничего не смыслю.
- От чего она хочет избавиться? - уточняет Эйбилин. - От пятен или от мужа?
Тупо смотрю в листок. Я не знаю, что посоветовать хотя бы в одном случае.
Кэтрин Стокетт
"Прислуга"