Проанонсировав своё намерение слушать экстаз святой Цецилии, см. fb, я была в твёрдой уверенности, что вишенкой на торте станет именно эта картина - не зря же её итальянcкие кураторы поместили в центре. Итальянский гугл охотно укреплял меня в моей вере, рассказывая, например, что не хотела Болонья отдавать эту картину на выставку в Москве. Учитывая, что болонская школа живописи пользуется несколько неоднозначной репутацией, сие меня не удивило: в городе, который лично в моей картине мира существует как место предания чревоугодию, столь небесные вещи должны находиться постоянно. Ну хоть для какого-то баланса между земным и высшим.
А потом - потом мы встретились с ней. Вот какой примерно она была изначально.
Но прочитала об этом я уже дома - оконный пейзаж на заднем плане как подражание Леонардо, неоплатонизм и иже с ними, то есть почти традиционный для Рафаэля фон. А там я стояла перед мадонной и позади её была тьма, просто тьма. Глухой чёрный, нанесённый даже не Рафаэлем, а вообще непонятно кем и даже не очень понятно когда, как показал рентген. Нынешний троичный венчик над головой сына - тоже, видимо, не рафаэлевой кисти. С кого и для кого Рафаэль писал эту мадонну, мы тоже почти не знаем: её следы начинают прослеживаться лишь с конца восемнадцатого века, когда её где-то покупает герцог Тосканский Фердинанд III. Традиционное алое платье богоматери, здесь дважды горизонтально разрезанное геометричными чёрными полосами, на таком фоне становится ещё более контрастным тоже традиционной голубой накидке, ниспадающей плавно и неспешно. Юная, но какая-то отрешённая мать и взрослый младенец, явно понимающий, что в этот мир пришёл в качестве агнца, цепляющий мать за плечо в бессильной надежде. На мгновение даже кажется, что она сможет его защитить, ведь не совсем он наг, что-то на него наброшено и линии их одеяний друг другу органичны, как одним облаком укрыты; но нет. И смотрят оба не на зрителя и даже не друг на друга - каждый в своих мыслях уже сейчас.
История, как известно, не терпит сослагательных наклонений - а вот если какой-то злой гений не замалевал тот фон, не выхватил одну из самых загадочных рафаэлевских мадонн из контекста. Может быть, это было сделано с ведома самого Рафаэля. Но даже в неканонической версии она столь аортно экспрессивна, что лично я не могу помыслить её иной.