10 лет назад магнитогорский "Металлург" впервые в истории Суперлиги РФ возглавил канадский тренер
Отработав сезон, он уехал, и впоследствии написал книгу "King of Russia. Один год в российской Суперлиге".
...В течение последней четверти века поток хоккейных талантов между Россией и Северной Америкой шел в одном направлении. Все возрастающий аппетит НХЛ на лучших игроков привел к их массовому набору в России, и с течением времени появились россияне, возглавившие списки бомбардиров лиги, завоевавшие призы лучших новичков года, и десятки россиян, увидевших свои имена на Кубке Стэнли. После того, как потрясения в России после падения коммунизма поутихли, появилось нечто вроде обратной миграции. Зарплаты в России стали конкурентоспособны, и ряд клубов, которым доллары «жгут карманы», переманили часть своих талантов обратно.
Помимо того, в год локаута в НХЛ даже некоторые из самых известных канадских хоккеистов (Vincent Lecavalier, Dany Heatley, Brad Richards, например) приехали играть в Суперлиге. А тренеры? Здесь - другое дело. Такого не было никогда. Несколько россиян поработали в НХЛ неглавными тренерами, несколько тренеров из Европы поработали в России, но ни один клуб еще не передавал ключи канадцу. до сего момента.
Время - 08:15 моего первого рабочего дня, и первая группа хоккеистов должна по графику появиться на льду в 10. Если бы здесь применялась практика НХЛ, тут были бы уже все - тренеры, специалисты по экипировке и, естественно, хоккеисты. Вместо этого, здесь - только я и пара вахтерш, одна из которых узнала меня и впустила.
Много лет назад у меня в Calgary Flames играл Сергей Макаров, участник знаменитой тройки КЛМ. Советские хоккеисты в то время ежегодно выигрывали чемпионаты мира, и Макаров всегда был одним из игроком, вносившим ключевой вклад в эти победы. В конце концов, он приехал в НХЛ, в возрасте 31 года, вместе с Игорем Ларионовым, Владимиром Крутовым, Алексеем Касатоновым и Славой Фетисовым. Я так и не смог привыкнуть к тому, что Макаров делал именно то, что моя команда (Металлург) делала в этот момент. Он появлялся непосредственно перед началом тренировки, а потом уходил через считанные минуты после ее завершения. Я думал, что то была просто его, Сергея, манера. Теперь я начинаю подозревать, что такой образ действий характерен для русских в целом. Посмотрим, изменится ли это в течение сезона.
Я не ожидал, что российские игроки будут настолько уставшими и обвисшими, как мешки, после лишь одного занятия на льду. Всего в тот день я провел четыре ледовых тренировки, после чего побрел к себе в квартиру. Я пролетел 12 часовых поясов и спал полтора часа из 36, но, подпитываемый адреналином, сменой времени и возбуждением от полной перемены обстановки, совершенно не хотел спать, хотя должен бы, по всем правилам, уснуть крепким сном. Лежа в кровати и делая записи в своем дневнике, я испытывал широкий диапазон чувств - от грусти в связи с разлукой с дорогими мне людьми до волнения в связи с перспективой вхождения в плотно охраняемый мир российского хоккея. Это был один из самых тяжелых дней в моей тренерской карьере, и в то же время - великий день. Я был очень взволнован тем, что нахожусь на льду вместе с русскими хоккеистами, гоняю этих парней через упражнения и вижу, на что они способны...
Они достали и положили на кофейный столик контракт, готовый для подписания. Я пытался объяснить им, что я никак не мог подписывать что-либо, пока не будет аннулирован мой контракт с IFK. Вдруг стало совершенно тихо. Они упустили Барри Смита, когда думали, что уже получили его, а теперь я просто видел, как он думал: «Неужели опять?»
Но они отступили и ждали достаточно долго, пока я не встретился в Харри Туомо два раза. IFK не хотел менять что-либо; фактически, я не был уверен, пойдут ли они на такое изменение вообще. Когда я рассказал Величкину о позиции IFK, он позвонил моему агенту, они переговорили, затем Величкин передал мне трубку. Очевидно, русские были готовы сделать то, что они делают всегда - бросить на решение проблемы деньги. Величкин предложил заплатить IFK щедрые отступные за аннулирование моего контракта. Видимо, это было - «другое дело». Харри не был очень уж доволен, но он понимал, что на том этапе моей карьеры это был шанс, который никогда не повторится. Он сказал, что не хочет иметь у себя тренера, работающего неохотно, но добавил, что хотел бы большей денежной компенсации, если возможно. Нынче, похоже, все считают, что у россиян - глубокие карманы.
Затем я стал размышлять. Бог ты мой, мне уже доводилось немного тренировать русских - не могу сказать, что было легко. В большинстве своем они показались мне упрямыми. Они всегда и обо всем спорили, а теперь мне предстоит тренировать их аж тридцать человек. Будет очень интересно.
В тренерском деле очень большое значение имеет, знаешь ли ты, что именно сработает в отношении каждого отдельного человека. Неважно где ты тренируешь - в НХЛ, в Германии, в Японии, где бы я не работал ранее - нужно достучаться до 20-25 хоккеистов. Некоторые реагируют на пряники. Другие - на кнут. Не все схватывают на лету, но, по крайней мере, когда ты общаешься с кем-либо на одном языке, ты в конечном итоге знаешь, на какие кнопки нажимать.
Это - важнейшая часть тренерского дела, но я должен признать, что с некоторыми русскими хоккеистами, с которыми я работал в прошлом, мне так и не удалось даже найти эту кнопку, не говоря уже - нажимать на нее.
Здесь мне потребуется отделить те вещи, которые я, как я полагаю, смогу изменить, от того, что не смогу - и потом просто относиться к остальному с юмором и не беспокоиться по этому поводу. Я уже знал, что буду в некотором шоке, в плане хоккейной культуры. Например, я увижу врачей, делающих хоккеистам уколы или дающих им те или иные таблетки. Венсан Рьяндо, бывший вратарь St. Louis Blues, играл за «Ладу» (Тольятти) и однажды рассказал мне, что, когда бы врач команды ни заходил в раздевалку, он старался уйти в другую сторону - потому что они всегда пытались что-либо дать ему, таблетку или инъекцию, при этом не говорили, что это всё было.
во времена Советского Союза, не России, тренеры держали все в ежовых рукавицах - отнюдь не в бархатных перчатках. Тогда графики их тренировок были настолько жестко выстроены, что уже к августу их команды были в такой же форме, как в середине сезона, и нашей сборной приходилось играть на максимуме своих возможностей, чтобы быть в состоянии хотя бы минимально противостоять. Я прекратил свои регулярные приезды сюда в 1992, и с тех пор был здесь только один раз - на чемпионате мира 2000 г. в Санкт- Петербурге. Даже тогда произошедшие на всех уровнях изменения - политические, экономические, социальные - просто ошеломляли.
когда Геннадий Величкин спросил, хочу ли я встретиться с владельцем команды Виктором Рашниковым, ухватился за эту возможность. Магнитогорск - это город металлургической промышленности, а Рашников управляет ММК, одной из крупнейших металлургических компаний России. Комбинат спонсирует команду. Говорят, что Рашников стоит около 3 миллиардов долларов - да, 3 млрд. долларов США - что делает его четырнадцатым-пятнадцатым по размеру богатства человеком в стране. Он - один из олигархов, о которых так много говорят. Некоторые, как Роман Абрамович, знамениты тем, что владеют футбольными клубами вроде Chelsea United, а ближе к дому он владеет клубом российской Суперлиги «Авангард» Омск. Другие, вроде Михаила Ходорковского из теперь государственной нефтяной компании «Юкос», сидят в тюрьме за уклонение от налогов. Рашников был просто инженером, который сумел собрать при переходе от коммунизма к капитализму необходимые ресурсы, позволившие ему и его инвесторам купить государственный металлургический завод по цене много ниже рыночной. За короткое время олигархи разбогатели непостижимым образом. Они - полы гетти и эндрю карнеги, уильямы хёрсты и эндрю меллоны своей эпохи, и мысль о встрече с таким человеком заворожила меня.
За время нашей полуторачасовой встречи Рашников рассказал мне о своих ожиданиях на предстоящий год: ничего затруднительного. Чтобы сезон считался успешным, команда должна занять место в тройке, т. е. завоевать медали. Что-либо меньшее будет рассматриваться как провал. По его мнению, он финансирует команду очень хорошо, и с нашим бюджетом в размере около 22 миллионов долларов мы должны достичь полуфинала Суперлиги. Мне он показался очень напряженным и невероятно сосредоточенным. Никаких пустых разговоров. Никаких «рад Вас видеть, как дела, как семья, есть ли у вас жена?» Чисто бизнес. Никакой болтовни. «Вот столько мы тратим на команду. Вот это я ожидаю. Вот это я хочу». И всё.
Фактически, наш бюджет выше нижнего потолка зарплат в 21,5 миллион долларов, закрепленный НХЛ в последнем коллективном соглашении. В год локаута в НХЛ больше всех в России потратил казанский Ак Барс, его бюджет составлял 60-70 миллионов. Это был Нью Йорк Рейнджерс Суперлиги, и он ничего не выиграл. С постепенным ростом экономики в российской Суперлиге стали платить больше, чем где-либо за пределами НХЛ. Ввиду меньшего налогового пресса некоторые игроки - из числа лучших - могут зарабатывать здесь больше, чем в НХЛ. Витязь, один из новых клубов, попавших в лигу после ее расширения, предложил, по некоторым сообщениям, Алексею Жамнову и Владимиру Малахову 3 миллиона долларов чистого заработка, что эквивалентно примерно 5- миллионному контракту в НХЛ. Оба отказали. Сейчас на сборах в России тренируется ряд выдающихся игроков НХЛ - Павел Дацюк, Илья Ковальчук, а у нас - Евгений Малкин, которым еще предстоит решить, где они хотят играть в этом году, здесь или в НХЛ. Для высокооплачиваемых хоккеистов деньги будут примерно такие же, с учетом налоговых преимуществ в России, поэтому вопрос упирается в выбор образа жизни. Захотят ли они остаться дома и выступать перед своими друзьями и родственниками? Или захотят играть в НХЛ, по-прежнему лучшей лиге мира?
встреча с Рашниковым и этот ужин у Величкина привели меня к еще одной мысли - у поражения тоже может быть своя цена. И мой опыт подсказывает, что обычно эту цену платит тренер, не генеральный менеджер. Если ни в чем другом, так хотя бы в этом НХЛ и Суперлига, похоже, имеют что- то общее.
ну и так далее, чем дальше читаю, тем интереснее )))
Сегодня Кинг тренирует ярославский "Локомотив"
...В течение последней четверти века поток хоккейных талантов между Россией и Северной Америкой шел в одном направлении. Все возрастающий аппетит НХЛ на лучших игроков привел к их массовому набору в России, и с течением времени появились россияне, возглавившие списки бомбардиров лиги, завоевавшие призы лучших новичков года, и десятки россиян, увидевших свои имена на Кубке Стэнли. После того, как потрясения в России после падения коммунизма поутихли, появилось нечто вроде обратной миграции. Зарплаты в России стали конкурентоспособны, и ряд клубов, которым доллары «жгут карманы», переманили часть своих талантов обратно.
Помимо того, в год локаута в НХЛ даже некоторые из самых известных канадских хоккеистов (Vincent Lecavalier, Dany Heatley, Brad Richards, например) приехали играть в Суперлиге. А тренеры? Здесь - другое дело. Такого не было никогда. Несколько россиян поработали в НХЛ неглавными тренерами, несколько тренеров из Европы поработали в России, но ни один клуб еще не передавал ключи канадцу. до сего момента.
Время - 08:15 моего первого рабочего дня, и первая группа хоккеистов должна по графику появиться на льду в 10. Если бы здесь применялась практика НХЛ, тут были бы уже все - тренеры, специалисты по экипировке и, естественно, хоккеисты. Вместо этого, здесь - только я и пара вахтерш, одна из которых узнала меня и впустила.
Много лет назад у меня в Calgary Flames играл Сергей Макаров, участник знаменитой тройки КЛМ. Советские хоккеисты в то время ежегодно выигрывали чемпионаты мира, и Макаров всегда был одним из игроком, вносившим ключевой вклад в эти победы. В конце концов, он приехал в НХЛ, в возрасте 31 года, вместе с Игорем Ларионовым, Владимиром Крутовым, Алексеем Касатоновым и Славой Фетисовым. Я так и не смог привыкнуть к тому, что Макаров делал именно то, что моя команда (Металлург) делала в этот момент. Он появлялся непосредственно перед началом тренировки, а потом уходил через считанные минуты после ее завершения. Я думал, что то была просто его, Сергея, манера. Теперь я начинаю подозревать, что такой образ действий характерен для русских в целом. Посмотрим, изменится ли это в течение сезона.
Я не ожидал, что российские игроки будут настолько уставшими и обвисшими, как мешки, после лишь одного занятия на льду. Всего в тот день я провел четыре ледовых тренировки, после чего побрел к себе в квартиру. Я пролетел 12 часовых поясов и спал полтора часа из 36, но, подпитываемый адреналином, сменой времени и возбуждением от полной перемены обстановки, совершенно не хотел спать, хотя должен бы, по всем правилам, уснуть крепким сном. Лежа в кровати и делая записи в своем дневнике, я испытывал широкий диапазон чувств - от грусти в связи с разлукой с дорогими мне людьми до волнения в связи с перспективой вхождения в плотно охраняемый мир российского хоккея. Это был один из самых тяжелых дней в моей тренерской карьере, и в то же время - великий день. Я был очень взволнован тем, что нахожусь на льду вместе с русскими хоккеистами, гоняю этих парней через упражнения и вижу, на что они способны...
Они достали и положили на кофейный столик контракт, готовый для подписания. Я пытался объяснить им, что я никак не мог подписывать что-либо, пока не будет аннулирован мой контракт с IFK. Вдруг стало совершенно тихо. Они упустили Барри Смита, когда думали, что уже получили его, а теперь я просто видел, как он думал: «Неужели опять?»
Но они отступили и ждали достаточно долго, пока я не встретился в Харри Туомо два раза. IFK не хотел менять что-либо; фактически, я не был уверен, пойдут ли они на такое изменение вообще. Когда я рассказал Величкину о позиции IFK, он позвонил моему агенту, они переговорили, затем Величкин передал мне трубку. Очевидно, русские были готовы сделать то, что они делают всегда - бросить на решение проблемы деньги. Величкин предложил заплатить IFK щедрые отступные за аннулирование моего контракта. Видимо, это было - «другое дело». Харри не был очень уж доволен, но он понимал, что на том этапе моей карьеры это был шанс, который никогда не повторится. Он сказал, что не хочет иметь у себя тренера, работающего неохотно, но добавил, что хотел бы большей денежной компенсации, если возможно. Нынче, похоже, все считают, что у россиян - глубокие карманы.
Затем я стал размышлять. Бог ты мой, мне уже доводилось немного тренировать русских - не могу сказать, что было легко. В большинстве своем они показались мне упрямыми. Они всегда и обо всем спорили, а теперь мне предстоит тренировать их аж тридцать человек. Будет очень интересно.
В тренерском деле очень большое значение имеет, знаешь ли ты, что именно сработает в отношении каждого отдельного человека. Неважно где ты тренируешь - в НХЛ, в Германии, в Японии, где бы я не работал ранее - нужно достучаться до 20-25 хоккеистов. Некоторые реагируют на пряники. Другие - на кнут. Не все схватывают на лету, но, по крайней мере, когда ты общаешься с кем-либо на одном языке, ты в конечном итоге знаешь, на какие кнопки нажимать.
Это - важнейшая часть тренерского дела, но я должен признать, что с некоторыми русскими хоккеистами, с которыми я работал в прошлом, мне так и не удалось даже найти эту кнопку, не говоря уже - нажимать на нее.
Здесь мне потребуется отделить те вещи, которые я, как я полагаю, смогу изменить, от того, что не смогу - и потом просто относиться к остальному с юмором и не беспокоиться по этому поводу. Я уже знал, что буду в некотором шоке, в плане хоккейной культуры. Например, я увижу врачей, делающих хоккеистам уколы или дающих им те или иные таблетки. Венсан Рьяндо, бывший вратарь St. Louis Blues, играл за «Ладу» (Тольятти) и однажды рассказал мне, что, когда бы врач команды ни заходил в раздевалку, он старался уйти в другую сторону - потому что они всегда пытались что-либо дать ему, таблетку или инъекцию, при этом не говорили, что это всё было.
во времена Советского Союза, не России, тренеры держали все в ежовых рукавицах - отнюдь не в бархатных перчатках. Тогда графики их тренировок были настолько жестко выстроены, что уже к августу их команды были в такой же форме, как в середине сезона, и нашей сборной приходилось играть на максимуме своих возможностей, чтобы быть в состоянии хотя бы минимально противостоять. Я прекратил свои регулярные приезды сюда в 1992, и с тех пор был здесь только один раз - на чемпионате мира 2000 г. в Санкт- Петербурге. Даже тогда произошедшие на всех уровнях изменения - политические, экономические, социальные - просто ошеломляли.
когда Геннадий Величкин спросил, хочу ли я встретиться с владельцем команды Виктором Рашниковым, ухватился за эту возможность. Магнитогорск - это город металлургической промышленности, а Рашников управляет ММК, одной из крупнейших металлургических компаний России. Комбинат спонсирует команду. Говорят, что Рашников стоит около 3 миллиардов долларов - да, 3 млрд. долларов США - что делает его четырнадцатым-пятнадцатым по размеру богатства человеком в стране. Он - один из олигархов, о которых так много говорят. Некоторые, как Роман Абрамович, знамениты тем, что владеют футбольными клубами вроде Chelsea United, а ближе к дому он владеет клубом российской Суперлиги «Авангард» Омск. Другие, вроде Михаила Ходорковского из теперь государственной нефтяной компании «Юкос», сидят в тюрьме за уклонение от налогов. Рашников был просто инженером, который сумел собрать при переходе от коммунизма к капитализму необходимые ресурсы, позволившие ему и его инвесторам купить государственный металлургический завод по цене много ниже рыночной. За короткое время олигархи разбогатели непостижимым образом. Они - полы гетти и эндрю карнеги, уильямы хёрсты и эндрю меллоны своей эпохи, и мысль о встрече с таким человеком заворожила меня.
За время нашей полуторачасовой встречи Рашников рассказал мне о своих ожиданиях на предстоящий год: ничего затруднительного. Чтобы сезон считался успешным, команда должна занять место в тройке, т. е. завоевать медали. Что-либо меньшее будет рассматриваться как провал. По его мнению, он финансирует команду очень хорошо, и с нашим бюджетом в размере около 22 миллионов долларов мы должны достичь полуфинала Суперлиги. Мне он показался очень напряженным и невероятно сосредоточенным. Никаких пустых разговоров. Никаких «рад Вас видеть, как дела, как семья, есть ли у вас жена?» Чисто бизнес. Никакой болтовни. «Вот столько мы тратим на команду. Вот это я ожидаю. Вот это я хочу». И всё.
Фактически, наш бюджет выше нижнего потолка зарплат в 21,5 миллион долларов, закрепленный НХЛ в последнем коллективном соглашении. В год локаута в НХЛ больше всех в России потратил казанский Ак Барс, его бюджет составлял 60-70 миллионов. Это был Нью Йорк Рейнджерс Суперлиги, и он ничего не выиграл. С постепенным ростом экономики в российской Суперлиге стали платить больше, чем где-либо за пределами НХЛ. Ввиду меньшего налогового пресса некоторые игроки - из числа лучших - могут зарабатывать здесь больше, чем в НХЛ. Витязь, один из новых клубов, попавших в лигу после ее расширения, предложил, по некоторым сообщениям, Алексею Жамнову и Владимиру Малахову 3 миллиона долларов чистого заработка, что эквивалентно примерно 5- миллионному контракту в НХЛ. Оба отказали. Сейчас на сборах в России тренируется ряд выдающихся игроков НХЛ - Павел Дацюк, Илья Ковальчук, а у нас - Евгений Малкин, которым еще предстоит решить, где они хотят играть в этом году, здесь или в НХЛ. Для высокооплачиваемых хоккеистов деньги будут примерно такие же, с учетом налоговых преимуществ в России, поэтому вопрос упирается в выбор образа жизни. Захотят ли они остаться дома и выступать перед своими друзьями и родственниками? Или захотят играть в НХЛ, по-прежнему лучшей лиге мира?
встреча с Рашниковым и этот ужин у Величкина привели меня к еще одной мысли - у поражения тоже может быть своя цена. И мой опыт подсказывает, что обычно эту цену платит тренер, не генеральный менеджер. Если ни в чем другом, так хотя бы в этом НХЛ и Суперлига, похоже, имеют что- то общее.
ну и так далее, чем дальше читаю, тем интереснее )))
Сегодня Кинг тренирует ярославский "Локомотив"