Лекция "Бахтин как предтеча постмодернизма". Текст. Часть 1.
Здесь и в следующих постах я выложу текст лекции А.А. Волкова "Бахтин как предтеча постмодернизма". Видео можно посмотреть тут.
Итак, начнем.
Уважаемые коллеги!
Сегодняшнее занятие будет посвящено Бахтину. Знаете, я думаю, что мне надо будет в этом занятии продолжить тот материал, который мы использовали в прошлом занятии, когда мы говорили о западном человеке, культуре Западной Европы и культуре восточно-христианской Европы, то есть, попросту говоря, России. И с этой историей культуры связано имя Михаила Михайловича Бахтина, причем в достаточной степени сложным образом.
Надо ли мне напоминать о Бахтине, о том, кто он такой? Я немножко, с вашего позволения, напомню самые элементарные сведения. Михаил Михайлович Бахтин родился в 1895 году. Учился в Санкт-Петербурге. Преподавал в Невеле потом уже после революции. Переехал в Витебск. В 1924 году переезжает в Петербург (тогда Петроград). Арестован в 1929 году по обвинению в участии в некоей антисоветской организации.
Постольку поскольку он был человеком очень больным - у него был полиомиелит или что-то в этом роде, какая-то неприятная болезнь суставов, - его освободили от лагерного заключения в Соловках и отправили в ссылку, где он провел очень многие годы. В разных ссылках он провел очень долгие годы, это было всё не так далеко от Москвы, пока наконец в начале 60-х годов не переселился в Саранск. Ну вот Саранск - вы представляете себе, что это такое. Сейчас это замечательный город. А тогда это был в достаточной степени провинциальный город с педагогическим институтом, где, собственно, Михаил Михайлович Бахтин, человек очень хорошо образованный, провёел достаточно долгое время до тех пор, пока его не начали печатать.
Все основные работы Михаила Михайловича писались в стол. Поэтому, когда читаешь его работы, а мне приходилось их читать в своё время довольно много, потому что в мое время, когда я ходил в университет ещё, занимался, Бахтин стал очень модным автором. Автором, модным сначала в западной Европе, во Франции, в основном через семинар Ролана Барта, где о нем делала большой доклад в 1965 году Юлия Кристева.
Потом, естественно, эта мода сильно распространилась в наших университетских кругах. И все стали читать сочинения Михаила Михайловича Бахтина. Он вот эту свою работу о Рабле подал как диссертацию. Она была с довольно большим трудом защищена как кандидатская диссертация. Он стал кандидатом наук. Это, собственно, почти единственная полностью законченная работа Михаила Михайловича Бахтина. Помимо этой работы, он довольно много высказывался. О чем - мы будем специально сейчас с вами говорить, что и как.
И вот, он стал как бы предтечей постмодернизма или постструктурализма во Франции и в Италии. И сегодня среди специалистов, и у нас, к сожалению, и во Франции, и в Италии, и в Западной Европе в целом, он рассматривается как весьма авторитетная фигура. В Саранске на стене при входе в университет висит памятная табличка с именем Бахтина. Так что, в достаточной степени известная такая фигура - Михаил Михайлович Бахтин.
Теперь, что мне можно сказать не столько о Рабле в истории реализма, сколько о проблемах, связанных с творчеством Бахтина. И проблемах, которые это творчество принесло в современную систему наук о языке, филологию, и, в частности, в лингвистику. Ну, в основном, в общую филологию.
В чем здесь дело? Наверное, вы представляете себе (и мы, по крайней мере, об этом поговорим) некую культурную ситуацию, сложившуюся перед революцией, непосредственно в первое десятилетие после революции и в последующее время. А ситуация эта вот какая (я иногда позволю себе отвлекаться несколько от темы лекции, если будет к слову приходиться рассказывать некоторые более-менее личные истории).
Итак, что такое постреволюционная культурная ситуация? Вот опять расскажу вам личную историю: есть портрет довольно известного лингвиста графа Сухотина, который был одним из двух царских дипломатов, вернувшихся в Советский Союз и активно участвовавших в громадной программе, связанной с историей нашей страны, - программе создания письменно-литературных языков народов Советского Союза. Слыхали о такой программе, я вам не рассказывал об этом деле?
Ну давайте я вам расскажу об этом в связи с тем самым проектом…. А проект этот первоначально может быть обозначен как авангард. Русский авангард. Собственно, с чем были связаны главные идеи русского авангарда, который активно поддерживался теми направлениями ВКП(б), которые впоследствии были обозначены как «троцкизм», «левый уклонизм» и другие подобные движения. При этом надо вам сказать, что к этим направлениям примыкали и остатки партии анархистов, и в значительной мере остатки партии эсеров, которые вместе образовывали такое вот интернациональное течение, связанное с Западной Европой, очень прозападническое, которое мы, собственно, называем «авангардом».
Так вот. Граф Сухотин на фоне голубой печки в оранжевом халате (представляете?), читает газету «Правда» и при этом каким-то усталым и страшным взглядом смотрит в глаза человеку, который стоит перед этим полотном. Это было написано Габричевским, очень тоже известным, крупнейшим искусствоведом, историком искусства, который образовывал вместе с Зубовым, Густавом Густавовичем Шпетом философско-эстетическую группу. В нее входил покойный Алексей Михайлович Сухотин, который, однако, в этой вот всей системе (вот я ее нарисую - А.В.) Авангард. [Рисует]. Авангард.
Или даже первый авангард. Авангард. Участвовал в этом громадном и чрезвычайно эффективном проекте, впрочем, с последствиями которого мы столкнулись, как и очень со многими другими вещами, уже в 90-е годы, прошлого уже, XX века.
Дело в том, что в нашей стране… Я буду рассказывать обо всём этом деле в целом, и поэтому, понятное дело, отклоняться от темы Рабле, но она нам будет очень нужна, тем не менее.
В начале XX века культурная ситуация в нашей стране была следующая. Вот был великий литературный русский язык с его громадной художественной литературой, с его очень большой уже к тому времени научной литературой, с его технической литературой, с длительной историей риторической прозы, собственно русской и церковнославянской в виде проповеди. То есть очень большой… один из крупнейших европейских литературных языков. Я имею в виду не просто язык как систему склонений, спряжений и прочего, а язык как совокупность произведений слова, которые были написаны на русском языке.
Надо вам сказать при этом, немножко опять же отклоняясь, что развитие языка - это ведь труд народа. Вот, с точки зрения того, какой… Бывают хорошие и плохие языки. Хороших и плохих языков с точки зрения грамматики не бывает: любой язык из тех пяти тысяч языков, которые знает наука, пригоден для выражения в принципе любого типа мысли. В принципе. Но дело в том, что система языков, а, главным образом, словесность на этих языках, собственно, разрабатывается: литературу пишут люди. Это не только художественная литература, и, может быть, даже и не столько художественная литература, сколько литература философская, богословская, научная и т.д. т.е. так называемая проза.
Помимо русского литературного языка, на территории нашей страны какие были еще крупные литературные языки? Уважаемые коллеги, это был с громадной исторической традицией армянский язык и с громадной... - с конца IV века - начала V века - традицией грузинский язык. А вот других крупных литературных языков, ну если не считать, там, того, что говорили по-французски, правда? (по-немецки говорила вся интеллигенция, по-французски и т. д.) Других литературных языков крупных в нашей стране не было.
Среди тех языковых систем, которые имелись, были у нас, естественно, финно-угорские языки, как, скажем, мордовский, чувашский, да? Были тюркские языки. То, что мы сегодня называем узбекским языком, киргизским языком, казахским языком, вот… татарским языком, там, скажем, вот, крымско-татарским языком и т.д. - ну, вот, были такие языки, причем они обладали письменностью в разной степени. Это был чагатайский так называемый (это староузбекский) язык, тюрки - ну вот это были языки, на которых была написана довольно объемная мусульманская литература, собственно, большей частью - хадисы к Корану, различного рода толкования Корана и различного рода богословские мусульманские тексты.
А вот были слабописьменные языки - то есть языки письменные, но не литературные, например, мордовский язык, на котором письменность существует где-то там с XV века, якутский язык (немножко позже письменность есть), но- письмо-то есть, а вот словесности-то, собственно говоря, нету как таковой, литературы нет. В каком-то смысле, вот татарский язык был более-менее литературным языком. И вот этих тюркских языков, финно-угорских языков, часть индо-европейских языков, как таджикский, например, хотя, в общем, на таджикском была древняя литература. Омар Хайам писал... Фирдоуси, Омар Хайам писали по-таджикски, да? Их было, в общем-то, очень немного, большая часть языков народов России была либо младописьменная, либо бесписьменная. К этим языкам относятся не только так называемые восточные языки, т. е., тюркский, например, да? Но, скажем, языки Прибалтики, постольку поскольку на латышском языке к тому времени имелся, собственно, один большой текст, кроме некоторых завещаний, некоторых документов, - это, вот, приезжает где-то там в XVI веке архиепископ в Ригу, и ему дают представление, представляют его на латинском, немецком, понятное дело, и вот, собственно, на латышском языке. Больше особой литературы на латышском языке не было. Большая литература, как бы большая письменность была на литовском языке - и то, как известно, Великое Княжество Литовское сначала говорило по-древнерусски, ну, понятно, литературный язык, литературная форма языка - церковно-славянская; и вот, по-польски и по-латыни. Так что, языки Прибалтики в такой же точно степени, почти в такой же точно степени были языками младописьменными. Пока они не были как бы в составе Советского Союза, но эта разработка велась в достаточной степени подробно, уже после войны она продолжалась.
И вот, для этих языков нужно было составить письменности, и, более того, надо было создать литературу. Надо было создать кадры местной интеллигенции, а как может быть местная интеллигенция без литературы, которую она читает на соответствующем языке? Вместе с тем, ситуация очень существенным образом с лингвистической точки зрения осложнялась тем, что все эти языки представляли собой так называемый диалектный континуитет. Т.е., диалекты переходили постепенно один в другой. Иной раз совершенно непонятно, где у нас казахский диалект, где у нас узбекский диалект. Значит, надо было определить так называемые базовые диалекты, создать азбуку и, соответствующим образом, что самое удивительное, создать литературу на этих языках. Что, собственно, в это время и делалось.
Как это все получалось? На каком основании делать письменность, письмо само по себе? Надо было собрать фольклорные материалы. Вот, берем, скажем, [Н.П.] Дыренкова «Грамматика шорского языка» - это язык Южной Сибири, Хакасии. Собираем шорский фольклор, на основании шорского фольклора пишем грамматику, а дальше что со всем этим делать? А дальше складывается созданная Лениным на самом деле система массовой коммуникации.
И опять мне здесь придется сделать отступление и рассказать, что такое массовая коммуникация как таковая по той простой причине, что у нас сегодня в нашем законодательстве под массовой коммуникацией понимается всякая книжная продукция, любая печатная, да? И даже тексты в Интернете - и то иногда бывают массовой коммуникацией, иногда нет. Вот что такое массовая коммуникация в строгом научном смысле этого слова, а не в смысле, который каким-то образом понимается нашим почтенным министерством культуры, например? Ну, господином Мединским, в частности.
Массовая коммуникация складывается тогда, когда наступает так называемая последняя стадия капитализма- империализм, т.е., на рубеже XIX и XX веков. Она включает в себя последовательно газету, радио, кино, телевидение. В отношении создания текста массовой коммуникации мы должны как-то охарактеризовать, как он создается. Любой текст массовой коммуникации в строгом смысле этого слова создается конвейерным способом: вот есть издательство или редакция газеты - газета «Правда» - в эту газету вы, допустим, журналист, тащите какой-либо материал, который вам, так или иначе, заказан. Вы тащите этот материал и подаете его в какую-то из редакций газеты «Правда». Понятное дело, что, как автор, вы особо права не имеете. Этот материал в зависимости от того, когда и куда его запускают, правится - сначала редактором данной редакции, потом он как-то помещается и организуется выпускающим редактором номера. И вот в этом номере массовой коммуникации, скажем, газеты, мы видим много-много разных текстов разного содержания. Отчасти они рубрицированы: политика, внешняя политика, внутренняя политика, партийная жизнь и т.д. и т.п. Причем, эта рубрикация занимает примерно - в наших газетах советского времени - она занимала примерно 50% текста. А 50% текста было не рубрицировано. И соответствующим образом ваш текст помещается рядом с другими текстами. И ему придается заголовок. Заголовок создается исходя из стиля редакции в целом. Он может быть образным, может быть безóбразным, может содержать завершенное предложение, может содержать только номинативное предложение и т.д., в зависимости от того, каков стиль самой по себе редакции, коллективного автора этой массовой коммуникации.
Но эти тексты… все те, которые публикуются в номере газеты… Это касается не только газеты «Правда» ленинского, сталинского и более позднего периода, это касается любой газеты, которую мы с вами читаем или не читаем сегодня. Эти тексты размещаются определенным образом под определенными заголовками. Понятное дело, что один печатается, там, нонпарелью, а другой печатается, там, хорошим петитом и т.д., - текст занимает какое-то определенное место в выпуске газеты рядом с какими-то другими текстами и с соответствующим заголовком. А как они связываются между собой? А связываются они между собой с помощью так называемого «символического зонтика».
Явление «символического зонтика» тоже было обнаружено американскими исследователями - Бэррисоном, например, где-то в 20-е годы XX века. Это примерно 150 слов, которые обозначают некие концепты, скажем, демократия: «свобода слова», «права человека»; коммунизм: «трудящиеся», «империализм»; капитализм и т.д. и т.п. - эти слова-концепты обязательно имеют некоторую ценность, положительную или отрицательную. Есть концепты с положительной ценностью, большей или меньшей, есть концепты с отрицательной ценностью. И само собой разумеется, что в любом тексте этой массовой коммуникации (или почти в любом тексте) мы увидим соответствующие концепты, через которые как бы суггестивно связываются по значению вот все вот эти вот материалы, которые подаются журналистами, публикуются в газете, в один ряд, в одну систему. Ключевые слова проходят через практически все тексты выпуска массовой коммуникации.
При этом, возьмем китайскую газету «Жэньминь жибао», 60-х годов, когда мы с китайцами поругались, почему-то холодная погода всегда шла из Советского Союза. Понятно, что нейтральных в пропагандистско-политическом смысле текстов нет. Их нет, не было и никогда не будет, пока существует массовая коммуникация. Не надо думать, что запрещение, скажем, вот этой пропаганды - реальное запрещение. Пропаганда обязательно есть, потому что это форма существования массовой коммуникации. Только соответствующий концепт как, например, права человека, правда? Свобода слова, да, демократия, толерантность, вводятся в наши несчастные головы суггестивно, и мы начинаем мыслить этими категориями, постольку поскольку мы, к сожалению, смотрим телевизор и читаем газеты.
Далее. Авторство текста - совершенно замечательная штука. Вы не обращали внимание, где находится подпись автора? Вот в советской газете она могла быть какой?
Первое. Текст без подписи: это передовица «Правды». Это текст, к которому редакция присоединяется полностью.
Текст с подписью наверху, например, Мэлор Стуруа. Это значит - автор, которого редакция принимает как ключевого автора, и текст которого, вообще-то говоря, надо читать с вниманием, потому что его содержание имеет большое идеологическое или какое-нибудь там ещё значение.
Подпись, которая печатается под текстом. Это разные варианты - «наш специальный корреспондент», «наш корреспондент», да? Ну и так далее.
Получается такая иерархия авторства конкретных текстов, которая указывает нам на значение вот соответствующего материала как такового, на его как бы авторитетность. А с другой стороны, очень большое значение в этой парадигме построения газетного текста. Так же устроен и телевизионный текст, только он развертывается во времени, вот единственное различие, да?
Значит, как она устроена? Очень просто. Вы читаете газету или читали газету… Вы читаете газеты? Я вот не читаю уже больше. После того как мне пришлось подать в ЦК КПСС, значит, отчет о читателях газеты «Правда», я больше газет не читаю... Мы это делали вместе с институтом конкретных социологических исследований в начале 80-х годов. Просто больше газет не читаю и все. Я начитался газет в свое время. Ну иногда так посмотришь, глядишь - то же самое, только слова другие.
Ну вот. Читают газету справа налево - сверху вниз по заголовкам. Вот так открыли - и посмотрели заголовки. Понятное дело, тот заголовок, который вам интересен, вы прочитываете, а тексты вы прочитываете… Ну, понимаете… Ну, «Правда» - это шесть печатных листов. Значит, только отчаянный пенсионер с 40-летним партийным стажем мог прочесть целый текст газеты «Правда», как и любой другой газеты. Нормальный человек читает ее в среднем 20 минут, но это уже довольно много, 20 минут читать газету, правда?
Ну, так, минут 10. Но не более того. Значит, вы эту газету читаете невнимательно, совсем не так, как, скажем, роман Л.Н. Толстого «Война и мир», где надо читать каждое слово. Это каждое слово надо понимать. «Война и мир» требует внимательного чтения, учебник «Сопротивление материалов» требует очень внимательного чтения, правда? А если вы, не приведи Господь, занимаетесь на факультете «Т» в МИФИ, то это совсем внимательное чтение. Отлично.
Значит, соответствующим образом, получается такая картинка с массовой коммуникацией: значит, вы её читаете быстро, прочитываете заголовок, в котором даётся модальность проблемы, вычитываете ключевые слова, которые связаны с заголовком, и еще что-нибудь там в конце статьи, там, что там делают американские империалисты и что-нибудь в таком роде, - вот этим ограничивается ваше, как массового коммуниканта, чтение источника… восприятие источника массовой информации. Так.
Значит, соответствующим образом, авторства нет, авторство коллективно (у газеты нет автора), но есть общий стиль - стиль данного издания, которое обозначается: «Правда», «Коммерсант», «Комсомольская правда» и т. д. Это как бы подлежащее вот в этом всём тексте. А всё остальное, то есть её рубрикаторы конкретные, конкретные материалы - это сказуемое, то есть то, что говорится «Правдой», или то, что говорится «Коммерсантом», или то, что говорится «Известиями». Ибо вот эти вот первые подлежащие повторяются, и рубрикатор тоже повторяется. Вот вам политика, вот вам то-то, вот вам сё-то, получается некое цельное описание, как его представляет себе коллективный ритор, цельное описание картины мира. Значит, эта штука задаёт вам картину мира, которую вы воспринимаете и в рамках которой, извините меня, функционирует, так или иначе, общество.
Теперь вот у нас в советское время издаётся газета «Правда» (тогда главная газета), есть газета «Известия», есть газета профсоюзная «Гудок», и так далее и тому подобное. Эти источники массовой информации ранжируются с одной стороны сверху вниз по вертикали, а с другой стороны горизонтально - по специальностям, так сказать. Вот профсоюзная, вот советская, вот партийная, вот там «Гудок» для железнодорожников, ну и так далее и тому подобное.
Значит, вот эта вот система массовой информации, которая действительно была разработана после революции, уже в советское время, она задаётся на русском языке, но, естественно, её как бы клоны задаются на языках народов СССР: то есть «Ташкентская правда» или там «Правда Востока» или что-нибудь такое в этом роде.
Получается целая система массовой информации, то есть вот газета, к ней присоединяется радио. Но для того, чтобы эту массовую информацию как-то образно воспринимать, читать, - абсолютно необходимо уметь читать, правда? И понятное дело, что сама по себе массовая коммуникация, она имеет определенный тип риторики. Она рассчитана на массу читателей. Аудитория массовой коммуникации, которая… сама коммуникация периодична: каждый день выходит газета, какой-нибудь там еженедельник выходит раз в неделю, и так далее и тому подобное, там, радиопередачи повторяются - сами по себе рубрики, названия радиопередач, да?
А что представляет собой аудитория? Первое. Аудитория эта рассредоточена. Вот вы телевизор смотрите как? Либо в одиночку, либо члены семьи садятся, вот там, семья садится перед телевизором, чай пьет и все такое прочее. Газету, понятное дело, обычно… В мое время было неприлично заглядывать через плечо в метро человеку, когда он читал газету, но вот едешь в метро - все читают газету. Кто - «Правду», кто - «Известия», кто - «Сов.Россию», кто - что-нибудь там еще читает… Все в метро едут, читают газету. Ну, естественно, кто сидит. Кто стоит - некоторые читают, некоторые не читают. Вся страна читает газету. Теперь, понятное дело, что само по себе содержание этой газеты и сложность текста ранжируется по получателю. «Правда», понятное дело, газета партийная - её должен читать человек подкованный, правда? «Известия» - газета советская, её тоже, в общем, довольно подкованный человек читает, или не всегда, но… подкованный. Ну и так далее. А бывают газеты для менее подкованных, «Советская Россия», например. Замечательно. И соответствующим образом этот текст должен быть понятен и доступен любому, кто так или иначе ангажирован в политическую систему страны. Отсюда правило равнения вниз. Она должна быть понятна самому последнему дураку.
Вот это вот система массовой коммуникации, массовой информации. Но штука в том, что, как справедливо в свое время тут совсем недавно сказал в своем выступлении Сергей Ервандович [Кургинян], когда объяснялся перед студентами Томского университета, собственно сама по себе цель-то построения нового общества заключалось в том, что развитие технологий, науки (а требовалось бурное развитие науки и технологии, индустриализация страны), должна сопровождаться развитием человека, и, собственно, развитие человеческой личности является главной задачей власти, главной задачей системы, правда? Вот эту личность надо развивать. Газета, массовая коммуникация, - это какой-то уровень развития человека, но это в достаточной степени базовый уровень.
Стало быть, необходимо создавать образование, его формировать, это образование, и тут возникает очень, очень серьезная проблема, потому что значительная часть населения страны, порядка 70% [была неграмотной]. Это все случилось за XIX век, кстати говоря, раньше было больше грамотных до этого, уж читали Священное писание, читали Жития святых, крестьяне… были крестьянские библиотеки в России, все что угодно. Но после того как было введено реальное крепостное право, особенно в центральных областях России было очень много неграмотных. Вот в Сибири были грамотные, на Севере был грамотный народ: не просто в церковь ходили, но читали. А здесь было много неграмотного народа у нас, в центральных областях России, особенно в европейской России. И соответствующим образом надо было… необходима была а) ликвидация безграмотности как первая ступень и б) образование.
Вот теперь вопрос, какое образование и какого человека надо делать, и вот тут-то мы с вами вернёмся к «Авангарду 1». Что такое Авангард 1 ? Ну это поэты типа там Д.Д. Бурлюка, например, правда? Ну там раннего Крючкова, Д.Д.Бурлюка, разных-разных других людей.
(Цитирует):
Каждый молод, молод, молод,
В животе чертовский голод.
(Д.Д. Бурлюк. И. А. Р.).
Да?
На что ответил в свое время О. Мандельштам. (Цитирует):
Говорил
Термит
Термиту:
- Ел я всё -
По алфавиту.
(О.Мандельштам. «Диета термита»).
(Смеется) В том же совершенно размере, да?
Вот такой вот получается замечательный сюжет, да.
Дальше. Каковы же идеологические установки вот этого Пролеткульта, РАППа (Россиийская ассоциация пролетарских писателей - прим.пер.) и так далее и тому подобное.
Первое. Мы против природы. Новый человек должен быть абсолютно новым человеком, не связанным с культурой. А культура - это то что сохраняет общество. Пушкина - на свалку, всех этих ученых буржуазных - на свалку. У нас будет своя литература, воспитывающая народ; своя наука пролетарская; своя пролетарская техника, свой пролетарский быт, и прочие всякие замечательные вещи. Пролетарский быт и прочие штуки в его эстетической функции устраивает ВХУТЕМАС (Высшие художественно-технические мастерские - прим. пер.). А в Германии был соответствующий институт, который разрабатывает собственные идеи дизайна всего там, всего-всего-всего, начиная от платочков комсомольских и кончая мебелью, и чем угодно (или танками или чем хотите).
Соответствующим образом, наука возникает в системе этого самого авангарда. Новая наука. А какая первая главная новая наука? Понятное дело, что это новая наука о языке. Потому что язык -это некий инструмент, которым организуется, устрояется общество. Все наши социальные отношения опосредованы языком. Значит язык - это главный инструмент управления, постольку поскольку массовая коммуникация, она и использует язык как инструмент идеологического управления обществом.
Продолжение, часть 2, часть 3, часть 4, часть 5, часть 6.