Поэт Дмитрий Кедрин: последняя тайна
Фото взято с сайта http://history-persons.ru/2012/06/kedrin-dmitrij-borisovich-foto-biografiya/
Начало здесь и здесь.
С тайной рождения поэта, именем которого названа мытищинская библиотека, мы разобрались. Теперь надо рассмотреть тайну смерти, но приблизиться к ее пониманию нельзя без рассмотрения важных вех жизни Д. Кедрина.
Несмотря на усыновление, Дмитрий Кедрин продолжал жить в приемной семье и только после смерти усыновителя был перевезен в Екатеринослав (сейчас Днепропетровск), где его воспитанием занялись мать, тетка и бабушка.
В 1922 году он поступил в Екатеринославский техникум путей сообщения, где учился до 1924 года. В том же 1924-м году в газете «Грядущая смена» были впервые напечатаны стихи Д. Кедрина, через год Д. Кедрин стал ее сотрудником. Также он участвовал в литературном объединении «Молодая кузница». Однако, как отмечают исследователи, во второй половине 20-х годов, то есть довольно быстро, Д. Кедрин порвал «с определенными тенденциями “железной поэзии” Пролеткульта», иными словами, перешел к откровенно антисоветской риторике.
Чем можно объяснить такой крен в момент, когда страна развивалась семимильными шагами, и этот вдохновляющий вихрь чувствуется даже на страницах книги воспоминаний дочери поэта? Кстати, примерно в то же время Д. Кедрин познакомился со своей будущей женой Людмилой Хоренко по рекомендации друга Кедрина Игната Мусиенко.
Дмитрий Кедрин рассказывал, что в студенческие годы большое влияние на него оказал украинский писатель и этнограф Дмитрий Иванович Яворницкий (1855-1940), который, по свидетельству дочери, «сразу выделил из группы молодежи» ее отца и проводил с ним много времени в беседах. Друг Д. Кедрина поэт Михаил Дубинский вспоминал, как Кедрин говорил о своем учителе: «Я многим обязан Яворницкому. Он укрепил мою любовь к истории, научил меня понимать язык ее свидетелей».
Фото взято с сайта http://www.hanmart.pl/pl/pokaz_szczegoly-59357.html
Некоторое указание о том, к какой истории привил любовь учитель, можно увидеть, в том числе и по книге, фото которой выложил в сеть внук поэта, тоже Дмитрий Кедрин, который указал, что книга хранится в семейном архиве:
Также поясним, что академик Д.И. Яворницкий (Эварницкий) еще с 1891 года преследовался властями за активное участие в украинском националистическом движении (трехгодичная ссылка в Среднюю Азию). Он также поддерживал украинскую автокефальную церковь. После защиты диссертации по истории запорожского казачества в 1901 году занимал пост заведующего Екатеринославским историческим музеем. В 1920−1933 годах Яворницкий был преподавателем Екатеринославского (Днепропетровского) Института народного образования, где в 1925−1929 гг. возглавлял кафедру украиноведения.
В статье, размещенной на сайте Днепропетровского национального исторического музея подчеркивается характер воззрений Д. Яворницкого: «Академик Д. И. Яворницкий до конца своей жизни оставался убежденным борцом за независимость Украины и всемерно способствовал возрождению украинской культуры. Создание независимой украинской державы он связывал с активным участием эмиграции, творческой интеллигенции и селянства в борьбе против диктата Москвы. Как отмечалось в докладной записке Днепропетровского окружного отдела ГПУ (октябрь 1928 г.), Д. И. Яворницкий в частных беседах выражал уверенность в том, что «недолго осталось господствовать Соввласти».
В 1929 году Яворницкий привлекался к ответственности по громкому делу «Спілки визволення України» («Союза освобождения Украины», СВУ) и «Украинского национального центра». Однако ученого не только не расстреляли, но даже не посадили. Осенью 1933 г. его уволили от должности директора исторического музея.
Согласно опубликованным стенограммам открытого процесса, Днепропетровскую филию «Союза освобождения Украины» возглавлял С.А. Ефремов, в обязанности Д.И. Яворницкого входила работа со студентами. На процессе С.А. Ефремов показал, что организация приняла решение «использовать Эварницкого и ero популярность, как украинского националистического деятеля для того, чтобы в широких кругах населения Днепропетровска усилять и укреплять националистические идеи».
Согласно Ефремову, основной базой центральной группы СВУ было Научное товарищество, которое возглавил Яворницкий, причем на встречах этого товарищества Д. Яворницкий выделялся особо ярко выраженным националистическим характером высказываний. Он также организовал в Днепропетровске подпольный кружок, который распространял украинскую литературу. Руководитель Днепропетровской филии С.А. Ефремов также показал на процессе, что в результате обработки «молодежь, увлеченная национализмом, отходила от реальной работы в условиях советской действительности, выискивала ее отрицательные стороны»...«Мечты о самостоятельности Украины подогревались настолько, что вели к контрреволюционным настроениям и противопоставлению советскому строю европейской буржуазии»... Он не скрывал, что «такими мерами он воспитывал враждебные Советской власти злементы».
Добавим, что летом 1937 года Яворницкий снова проявил себя в антигосударственной деятельности (именно в том году Д.Кедрин написал ставшие знаменитыми строки: «Жить грязным червяком, но жить!»). Он был обвинен в участии в руководстве днепропетровским отделением «украинского националистического контрреволюционного подполья». Согласно опубликованным документам архива СБУ, участники подполья обвинялись в том, что «направляли контрреволюционную работу на создание условий для поражения СССР в предстоящей войне и отторжения Украины… готовили террористические акты против руководителей партии и правительства; вели активную националистическую и пораженческую агитацию, всячески пытаясь спровоцировать трудящихся на массовое недовольство и озлобление против политики партии и Советской власти».
Несмотря на тяжесть обвинения и тот факт, что это был не первый случай подобной деятельности, Советская власть обошлась с Яворницким мягче, чем царь. То есть, он даже ссылки не получил. И это в 1937-м году! Несмотря на уголовное преследование, в том же году Яворницкий стал доктором общественных наук.
Однако вернемся к Дмитрию Кедрину.
В 1929 году (что по времени совпало с делом «Спілки визволення України») он сел в тюрьму за то, что позднее в своей автобиографии обозначил как «недонесение об известном мне контрреволюционном преступлении одного из… знакомых».
Согласно версии, изложенной Светланой Кедриной, «Дмитрия Кедрина и Михаила Дубинского арестовали за то, что они не донесли в ГПУ известные им сведения о... коменданте Дома пролетарского студенчества Сергее Демьяненко, которого познакомила со своими друзьями-поэтами мама. Этот новый знакомый в припадке откровенности признался своим приятелям, что его отец - деникинский генерал, находится в Чехословакии и через своих людей передает ему письма и кое-какие вещи, в доказательство он прошелся по комнате, демонстрируя прекрасные заграничные башмаки на толстой подошве. Приятели полюбовались башмаками, сами они ходили бог знает в чем, проводили гостя и забыли о нем. А за тем уже велась слежка и вскоре его арестовали. На допросе среди своих знакомых он назвал Кедрина, Дубинского и Мусиенко. Вскоре после этого друзья были арестованы с обвинением по статье 58-12: «недоносительство».
Примерно той же версии придерживаются и авторы статей о Д. Кедрине.
С. Кедрина указывает, что ее отец отсидел чуть больше года из двух положенных и был выпущен досрочно. При этом она подчеркивает весьма комфортные условия заключения. Так, в ноябре 1930 года Д. Кедрина 13 раз за месяц отпускали домой (из тюрьмы!), что подтверждается его дневниковыми записями (у него еще была возможность дневник вести в тюрьме!).
После очевидного подтверждения таких комфортных условий заключения необходимо либо опровергнуть «кровавый характер сталинского режима», либо обозначить услуги, оказанные Д. Кедриным следственным или иным органам, за которые он получил такие послабления, потому что если советский режим был таким страшным, как его описывают, ни о чем подобном и речи быть не могло без оказания спецуслуг. Впоследствии жена поэта рассказывала дочери, что после истории с судимостью «отец долго не мог освободиться от чувства вины неизвестно перед кем и неизвестно за что. Только, пожалуй, на фронте и после войны это чувство перестало его преследовать».
Однако, существует и другая версия. В эмигрантской газете «Наша страна», выпускаемой Российским Общевоинским Союзом (РОВС), № 312 от 12.01.1956 г. вышла статья о Дмитрии Кедрине за авторством Ивана Марьянова под заголовком «Братья-писатели».
Приведем цитату:
«Это неприятная история, но... она характерна для большевистского режима, и от истории, подобной этой, никто из советских граждан не застрахован.
В студенческом общежитии занимал должность заведующего хозяйством Сергей Павлович Демьяненко. Романтически настроенный молодой человек, легко увлекающийся, слабовольный, влюбленный в поэзию Есенина и Блока, он был не прочь проводить время в компании поэтов, пить с ними вино и слушать стихи.
Его также одолевали и некоторые другие безобидные желания: увидеть Европу и подышать незнакомым ему демократическим воздухом.
Как-то Демьяненко пришел к Кедрину и сообщил ему, что собирается посетить свою старушку-мать, проживающую в Одессе. Дня чрез три на перрон вокзала пришли проводить друга Кедрин, Сорокин, Дубинский, невеста Кедрина Людмила X. и другие...
Прошло несколько месяцев... Внезапно Сергей Павлович появился вновь в городе. С вокзала Демьяненко пришел на квартиру Кедрина с просьбой переночевать. На нем был прекрасный костюм, новые ботинки и даже, как кто-то заявил, от него «пахло Европой».
Чествовать приехавшего собрались все его приятели, включая и литератора Игната Мусиенко. прибывшего из Донбасса по делам редакции. Демьяненко рассказывал об Одессе, о своей матери, о том как хорошо он провел время в родном доме.
В ту же ночь на квартиру Кедрина явились сотрудники ГПУ, предъявившие орден на обыск и на арест. В автомобиль были посажены Кедрин, Демьяненко, Мусиенко. Дубинский же был арестован на улице: бедняга где-то раздобыл сахар и нес поделиться со своими друзьями.
После предварительного допроса Мусиенко, как случайно попавший, был выпущен, а Кедрину и Дубинскому инкриминировали преступление - связь со шпионом.
Что же фактически произошло? Демьяненко одолела навязчивая идея: бежать за-границу. Прикрываясь желанием посетить Одессу, он в общежитии взял окончательный расчет и уехал. Он где-то переплыл реку, был схвачен румынской пограничной стражей и передан в Сигуранцу. Там не поверили Демьяненко, - рассказ его о том, что он хотел бежать из Советского Союза, назвали «легендой» и предложили сделку: возвратиться на родину и начать разведывательную работу в пользу Румынии. В противном случае пригрозили расстрелом.
Демьяненко согласился на первое. Он был снабжен деньгами и контрабандным путем переправлен в СССР. В поезде он познакомился с красивой молодой женщиной, некоей Вандой, и влюбился в нее. Там же в купэ бутылка вина развязала ему язык и он поделился со своею мимолетной знакомой тайной посещения Румынии. Не доезжая до Енатеринослава, на одной из пригородных станций Ванда исчезла. Как выяснилось впоследствии, она оказалась агентом ГПУ и следила за Демьяненко от границы.
Дм. Кедрин и Мих. Дубинский были приговорены к двум годам лишения свободы, как укрывшие от органов ГПУ связь с перебежчиком. Демьяненко же был расстрелян, как румынский шпион.
Кедрину пришлось работать в тюрьме кладовщиком и, за примерное поведение, его отпускали в город раз в неделю. (Этой возможности Дубинский был лишен за свой «бунтарский» нрав)».
Первый вопрос, который возникает после прочтения, - откуда у автора такие точные сведения о намерениях перебежчика, если перебежчик этот после ареста уже не вышел и был расстрелян? Эти точные сведения сильно отличаются от сведений дочери.
Второе - речь идет о Румынии, а не о Чехословакии, и не о родственниках, а о самом Демьяненко. Отметим этот факт.
Третье - Кедрину в заключении «пришлось работать кладовщиком», за что его выпустили досрочно. Утверждение, мягко говоря, противоречивое. Либо плохо то, что пришлось работать кладовщиком, либо плохо то, что выпустили досрочно. И почему пришлось? Разве кладовщик - это плохая должность? А.И. Солженицын в своем знаменитом «опыте художественного исследования» писал, что такие «хлебные» должности зарабатывались только оказанием определенных информационных услуг. Заставить человека пойти на «хлебную» должность - это значит, заставить его стучать на своих. Впрочем, тот же Солженицын писал, что желающих занять «хлебную» должность было хоть отбавляй.
В данном случае больше доверия изложению дочери. А она пишет про живущего в Чехословакии родственника коменданта С.П. Демьяненко.
По странному совпадению, у учителя Кедрина Д. Яворницкого были связи в Чехословакии в академической эмигрантской среде, в частности, с профессором В.А. Бедновым, с которым они совместно проводили научные исследования и который еще в дореволюционное время входил «Товарищество украинских прогрессистов», а после революции - в «Союз украинских автономистов-федералистов». В 1920 г. В.А. Беднов вместе с украинским правительством (Директорией) был выдворен в Польшу, с 1922 года жил в Праге. В Чехословакии в 20-х-30-х годах сформировался один из центров русской научной эмиграции. По данным Украинского свободного университета в Мюнхене, историк церкви В.А. Беднов был отнесен к плеяде ученых, которые «участвовали в борьбе за независимость Украины в 1917-1924 гг., а также на стороне ОУН-УПА в 1941-1945 гг. и по этим мотивам преследовались советским режимом».
Прямой аналогии нет, но… Румыния или Чехословакия… Генерал или профессор… Демьяненко, Демин, Беднов… В Чехословакии находился 6-й отдел РОВС… Традиция изменять фамилии и географические привязки в эмигрантской прессе… Кто знает. Темна вода.
В общем, вышел Дмитрий Кедрин досрочно, перебрался в Москву (как подтверждает С. Кедрина, в том числе из-за ситуации с судимостью и отторжением окружения) и до самой войны его преследовал страх и чувство вины. Также, по свидетельству дочери, Людмила Кедрина, жена поэта, неоднократно упрекала мужа в том, что в его творчестве доминирует тема тоски и внезапной смерти на фоне внешнего благополучия. Поэта почти не печатали. Единственная книга стихов «Свидетели» и две публикации в журнале «Красная Новь» в 1932 г. (стихотворение «Кукла») и в 1938 г. (поэма «Зодчие»). Для понимания атмосферы того времени необходимо отметить, что в литературном и публицистическом журнале «Красная Новь», выходившем с 1921 года, публиковались так называемые писатели-«попутчики». В Литературной энциклопедии указано, что сначала публикуемые в журнале статьи «носили боевой... характер и были направлены против ослабления веры в революцию, упадочничества, мистицизма». Однако вскоре материалы журнала это характер утратили, что привело к отставке главного редактора Воронского в 1927 году. Тем не менее, в 30-е годы «Красная Новь» продолжала публиковать «произведения временами реакционные и враждебные революции». В конце концов, в 1941 году журнал был закрыт.
Вернемся к тайне. Согласно заявленной биографами «официальной» версии, которую не подтвердило ни одно официальное лицо, Д. Кедрин погиб под колесами пригородной электрички по приказу власть предержащих. Факт состоит в том, что перед гибелью он встречался со своими знакомыми-писателями, которых он знал еще со времени жизни в Екатеринославе, в том числе в день гибели.
Среди многоголосья поэтов, писателей и литературоведов из диссидентской среды, дружно заявивших о «заказе со стороны Сталина», затерялся голос одного человека - Светланы Марковской, которая обмолвилась, что в писательской среде поговаривали о «темной истории, связанной с днепропетровским арестом». Какое прошлое не отпустило поэта после того, как он избавился от чувства вины?
Эта история еще ждет вдумчивого исследователя.