На злобу дня
Когда тебе нечего делать, не знаешь о чём написать,
Пиши о стихах перепевы, а лучше про родину-мать.
О, тема сия безгранична, больная, понятная всем,
И ты в ней, как будто бы лично, участвуешь для перемен.
Ты - колокол и колоколец. Железный евонный язык.
Ещё не достигнул околиц твой рык, а рычать ты привык.
Рычать, обижаться, страдая, искать справедливости нить,
Она существует такая. Ну, как бы её ухватить?
А нет, не даётся, паскуда, опять ни тебе, ни другим.
И снова горюешь, покуда надел проповедника нимб.
Слабо удалиться в пустыню, где только песок да песок,
Сидеть, как в известной картине, наверно не каждый бы мог.
Но ты понимаешь - молчанье, как точка отсчёта - сильней.
И в ней исчезают печали, и боль за себя и людей.
Прекрасно, что ты удалился, но пишешь об этом опять,
А значит, ты не умалился, а значит, не можешь молчать.
И в этом лукавство, и поза. Конкретнее - поза борца.
А если ты хочешь серьёзно - в молчанье иди до конца.
Но ты продолжаешь на злобу писать ежедневно стишки.
На злобу, наверное, чтобы, напомнить, что зло - корешки.
Не вправе давать я советы, особенно, тем, кто поэт,
Искать справедливость по свету, для всех её, видимо, нет.
Вот были бы мы, как песчинки - малы, одинаковы все,
Но есть мужики и мужчинки, и крутятся все в колесе.
Не лишне и вспомнить о бабах. Такая же им круговерть,
Такие же ямки, ухабы, ещё и рожать, и терпеть.
И то справедливо, что справить удастся, а ежели нет,
Понять, что удел разнотравий - навоз.
Но природа и цвет.
Пиши о стихах перепевы, а лучше про родину-мать.
О, тема сия безгранична, больная, понятная всем,
И ты в ней, как будто бы лично, участвуешь для перемен.
Ты - колокол и колоколец. Железный евонный язык.
Ещё не достигнул околиц твой рык, а рычать ты привык.
Рычать, обижаться, страдая, искать справедливости нить,
Она существует такая. Ну, как бы её ухватить?
А нет, не даётся, паскуда, опять ни тебе, ни другим.
И снова горюешь, покуда надел проповедника нимб.
Слабо удалиться в пустыню, где только песок да песок,
Сидеть, как в известной картине, наверно не каждый бы мог.
Но ты понимаешь - молчанье, как точка отсчёта - сильней.
И в ней исчезают печали, и боль за себя и людей.
Прекрасно, что ты удалился, но пишешь об этом опять,
А значит, ты не умалился, а значит, не можешь молчать.
И в этом лукавство, и поза. Конкретнее - поза борца.
А если ты хочешь серьёзно - в молчанье иди до конца.
Но ты продолжаешь на злобу писать ежедневно стишки.
На злобу, наверное, чтобы, напомнить, что зло - корешки.
Не вправе давать я советы, особенно, тем, кто поэт,
Искать справедливость по свету, для всех её, видимо, нет.
Вот были бы мы, как песчинки - малы, одинаковы все,
Но есть мужики и мужчинки, и крутятся все в колесе.
Не лишне и вспомнить о бабах. Такая же им круговерть,
Такие же ямки, ухабы, ещё и рожать, и терпеть.
И то справедливо, что справить удастся, а ежели нет,
Понять, что удел разнотравий - навоз.
Но природа и цвет.