Детство 45-53: а завтра будет счастье
Была тут давеча на спектакле по произведению Улицкой. Поскольку ни с одним её произведением я не знакома, а так только, слегка наслышана об авторе, то ничего не насторожило. Спектакль в хорошем театре, лауреат премии "Золотой софит" (может, это должно было насторожить?).
Поскольку времени у меня мало, а поделиться хочется, я нашла рецензию, где за меня уже все сказали, а я могу только согласно кивать:
[Кому звонит бубенчик?]
Дети в подвале играли в гестапо
Зверски замучен сантехник Потапов.
Из советского фольклора
Спектакль идёт в шести пространствах, первое представляет собой большую залу, в которой расставлены полуразрушенные, посеревшие от времени скульптуры пионеров и пионерок, вроде тех, что когда-то украшали детские парки и пионерлагеря, у некоторых фигур вместо рассыпавшихся рук и ног - металлическая арматура каркаса, здесь когда-то было чьё-то детство.
Появляются шесть уродцев с трясущимися головами, руками и ногами. Лица у них как у зомби серо-землистого цвета, молодые актрисы и актёры изображают стариков и старушек шапокляков, то ли оживших мертвецов, то ли зомби из чьей-то памяти. Шапокляки, трясясь и корёжась, противными голосами рассказывают истории из детства 45-53 г.г., одна страшней другой про голод, войну, смерти, болезни, нищету: голодный мальчик ел свои какашки и они были вкуснее бурды-еды, оставляемой мамой; двух мальчиков родители в самом начале войны сдали в детдом, чтобы им удобней и быстрей было ехать в эвакуацию, таких детей был целый пароход, в детдоме детей и оставили, там они голодали, над ними издевались, их били, после войны они оттуда сбежали, голодные и оборванные с обглоданной буханкой хлеба (в подарок родителям) через всю страну добрались домой, родителей дома не было, они открыли шкаф, там лежало масло и французские булки, «Что это?» - спросил маленький мальчик; «я потерял продуктовые карточки. мне три-четыре года было, мы голодали но выжили, я хорошо эти карточки помню - в них было по 400 грамм чёрного хлеба»; мальчик с папой стоял в очереди за хлебом, очередь ломанула, папа держался рукой за дверь, папе руку отломили-раздробили; один богатый мальчик с карманами полными печенья выходил во двор, надкусывал печенку и бросал в пыль, голодные маленькие детишки бросались за печеньем; «моего доброго папу отправили на войну убивать других людей» …
Зомби_45-53 ведут зрителей дальше, в другие пространства, это обшарпанные полутёмные комнаты, с подтёками на потолке, и тут зомби, из ванны, с потолка, или почему-то просто стоя, вещают всё те же страшилки про голод, холод, гулаги, лагеря для военнопленных с трупами и голодными пленными, репрессии и т.п. В некоторых комнатах на верёвках развешаны фотографии того времени, обычные портретные фотографии, и на них живые лица живых людей, и детей, и взрослых, и не в грязи и в дерьме, а в обычной одежде, но рассказы следуют всё те же, и всё про то же, того же чёрно-чёрного цвета, про ужасы-гулаги-голод.
Комнаты соединяются узким, длинным как труба, и тоже полутёмным коридором, и в нём зомби продолжают рассказывать всё те же страшилки, тут возникает образ канализационной трубы, по этой канализационной трубе памяти 45-53 зрители двигаются в последнее шестое пространство, в небольшой зрительный зал «Комната 91», здесь всё так же, те же ужастики_45-53 чёрного цвета на одной и той же чёрной ноте про страну уродов, упырей и мерзавцев. «Страна мерзавцев» - это цитата из спектакля. К шести зомби добавляются шесть кукол, изображающих, видимо, трупы. Ближе к финалу у персонажей 45-53 вдруг иногда почему-то прорываются человеческие интонации, но зомбированному зрителю уже сложно их воспринять, принять и услышать.
Друг мой, не надо. Не спрашивай меня, кому звонит этот зомби-бубенчик. Он звонит не для тебя и не для меня. Одноцветным может быть канализационный поток, но не искусство.
Источник.
От себя могу добавить упущенные подробности вроде гроба на колесах, который актеры катали по сцене - гроб был заполнен землей, которую периодически рассыпали на полу и складывали в аккуратные кучки-могилки; постоянно звучавших чумоватых детских считалок "Балтийский дом, Балтийский дом, Уползешь домой с трудом." (увлеклась, простите); и загробной музыки.
В общем, 2,5 часа не то чтобы незаметно пролетели. Много раз порывалась встать и уйти, но было неудобно перед актерами. Честное слово, они играли хорошо. Вот эту муть они играли хорошо!
P.S. А рыженький - этот?
