Немножко ипохондрии
С людьми, больными и здоровыми, я работаю давно, поэтому имею возможность наблюдать определенные поведенческие тенденции. Их можно подвергать научному анализу, а можно просто наблюдать и учитывать в своей работе. Поскольку первое в мои задачи не входит, я наблюдаю и учитываю.
Очевидно, что пандемия изменила стереотипы поведения части общества, увеличив количество нетяжелых психических расстройств.
Необходимость дистанцироваться, сокращать передвижение, использовать защитные меры - самые безобидные для психики факторы.
Куда сильнее ее травмирует длительное пребывание в состоянии тревоги и страха, которые произрастают из непонимания уровня заразности заболевания, бесконечной мутации вируса, неуверенности в надежности вакцины и сомнений в том, что медицинской помощи (лекарств, персонала, койко-мест) хватит на всех.
Эти переживания постоянно подбадриваются информационным потоком, и тот, кто не смог от него отключиться, страдает больше остальных.
Раньше, до пандемии, население не испытывало опасений за собственную жизнь и жизнь своих близких в таких масштабах.
Мы знали, что здравоохранение (пусть и далекое от совершенства) располагает достаточными ресурсами, и фраза «мест нет» для приемного отделения исключена.
Стандартной была ситуация, когда медики предлагают госпитализацию и даже настаивают на ней, а больной отказывается и требует амбулаторного лечения.
Никому не могло прийти в голову, что все может измениться: пациенты начнут рваться в стационары ради шанса спастись, но критерии госпитализации будут меняться не в их пользу.
Непрерывный и значительно выраженный страх заболеть стал частью повседневной жизни.
И это нормально.
Здравомыслящий человек, попадая в потенциально опасную ситуацию, действует на простой схеме: А) пугается, Б) собирает информацию, В) предпринимает меры, направленные на минимизацию рисков, Г) продолжает держать ситуацию под контролем, не фиксируясь на ней сверх необходимой меры.
Да и до пандемии каждый взрослый человек понимал, что смертен, опасался неизлечимых заболеваний, но вытеснял эти страхи из сознания и расценивал вероятность наступления критического события как невысокую или минимальную.
Теперь эта вероятность возросла многократно, и любой может привести немало примеров, когда здоровый человек сгорает за короткое время, несмотря на усилия врачей.
Резонансные трагедии, случающиеся в семьях знаменитостей, усиливают страхи. Каждый, кто о них узнает, думает о покойнике: «Уж у него-то были все возможности лечиться на высшем уровне, но и то не помогло».
Перенося аналогичную ситуацию на себя и понимая, что попасть на элитную койку у него вряд ли получится, простой гражданин впадает в полное уныние…
Каждая новость о смерти известного человека или знакомого усиливает тревогу, и поскольку смертность остается высокой, перспективы снижения тревожности пока не просматривается.
Общаясь с пациентами, коллегами и знакомыми, я вижу, что некоторые превратились в ипохондриков, которые за малейшим недомоганием усматривают угрозу жизни.
Меньше всего это отмечается у коллег (сказывается опыт работы в здравоохранении), но и я сама стала обращать на самочувствие больше внимания, чем раньше (правда, после прививки мой интерес вернулся к прежнему уровню).
У пациентов, госпитализируемых вовсе не по соматическому профилю, болезненная мнительность достигает высоких показателей и концентрируется вокруг одной опасности - заболеть ковидом. Возможно, так проще, чем постоянно испытывать неопределенную угрозу.
Конечно, ипохондрические переживания возникают не на абсолютно пустом месте, а в первую очередь у тех, кто к ним склонен, но озабоченность своим здоровьем и страх заражения постепенно становятся привычкой для огромного количества людей.
Даже если человек отрицает их наличие, это не значит, что их нет.
У части новоиспеченных ипохондриков страх за здоровье маскируется под ощущение хрупкости и ненадежности бытия, доселе им не свойственное.
Рано или поздно пандемия завершится.
Я мечтаю дожить до этого счастливого дня, чтобы увидеть, как у граждан просветлятся лица, и как ипохондрические переживания, созвучные новым реалиям, канут в прошлое.
Рассчитывать на мгновенный эффект не стоит, и отдаленные последствия пандемии будут долго обсуждаться учеными и практиками, но психически здоровый человек оперативно перестроит свое сознание и освободится от тревоги.
Вы замечаете за собой, что стали больше опасаться за здоровье и жизнь?
Усилился ли у вас страх заболеть и не получить необходимую помощь, а также страх столкнуться с заболеванием и невозможностью получения медицинской помощи для ваших близких?
Poll
Очевидно, что пандемия изменила стереотипы поведения части общества, увеличив количество нетяжелых психических расстройств.
Необходимость дистанцироваться, сокращать передвижение, использовать защитные меры - самые безобидные для психики факторы.
Куда сильнее ее травмирует длительное пребывание в состоянии тревоги и страха, которые произрастают из непонимания уровня заразности заболевания, бесконечной мутации вируса, неуверенности в надежности вакцины и сомнений в том, что медицинской помощи (лекарств, персонала, койко-мест) хватит на всех.
Эти переживания постоянно подбадриваются информационным потоком, и тот, кто не смог от него отключиться, страдает больше остальных.
Раньше, до пандемии, население не испытывало опасений за собственную жизнь и жизнь своих близких в таких масштабах.
Мы знали, что здравоохранение (пусть и далекое от совершенства) располагает достаточными ресурсами, и фраза «мест нет» для приемного отделения исключена.
Стандартной была ситуация, когда медики предлагают госпитализацию и даже настаивают на ней, а больной отказывается и требует амбулаторного лечения.
Никому не могло прийти в голову, что все может измениться: пациенты начнут рваться в стационары ради шанса спастись, но критерии госпитализации будут меняться не в их пользу.
Непрерывный и значительно выраженный страх заболеть стал частью повседневной жизни.
И это нормально.
Здравомыслящий человек, попадая в потенциально опасную ситуацию, действует на простой схеме: А) пугается, Б) собирает информацию, В) предпринимает меры, направленные на минимизацию рисков, Г) продолжает держать ситуацию под контролем, не фиксируясь на ней сверх необходимой меры.
Да и до пандемии каждый взрослый человек понимал, что смертен, опасался неизлечимых заболеваний, но вытеснял эти страхи из сознания и расценивал вероятность наступления критического события как невысокую или минимальную.
Теперь эта вероятность возросла многократно, и любой может привести немало примеров, когда здоровый человек сгорает за короткое время, несмотря на усилия врачей.
Резонансные трагедии, случающиеся в семьях знаменитостей, усиливают страхи. Каждый, кто о них узнает, думает о покойнике: «Уж у него-то были все возможности лечиться на высшем уровне, но и то не помогло».
Перенося аналогичную ситуацию на себя и понимая, что попасть на элитную койку у него вряд ли получится, простой гражданин впадает в полное уныние…
Каждая новость о смерти известного человека или знакомого усиливает тревогу, и поскольку смертность остается высокой, перспективы снижения тревожности пока не просматривается.
Общаясь с пациентами, коллегами и знакомыми, я вижу, что некоторые превратились в ипохондриков, которые за малейшим недомоганием усматривают угрозу жизни.
Меньше всего это отмечается у коллег (сказывается опыт работы в здравоохранении), но и я сама стала обращать на самочувствие больше внимания, чем раньше (правда, после прививки мой интерес вернулся к прежнему уровню).
У пациентов, госпитализируемых вовсе не по соматическому профилю, болезненная мнительность достигает высоких показателей и концентрируется вокруг одной опасности - заболеть ковидом. Возможно, так проще, чем постоянно испытывать неопределенную угрозу.
Конечно, ипохондрические переживания возникают не на абсолютно пустом месте, а в первую очередь у тех, кто к ним склонен, но озабоченность своим здоровьем и страх заражения постепенно становятся привычкой для огромного количества людей.
Даже если человек отрицает их наличие, это не значит, что их нет.
У части новоиспеченных ипохондриков страх за здоровье маскируется под ощущение хрупкости и ненадежности бытия, доселе им не свойственное.
Рано или поздно пандемия завершится.
Я мечтаю дожить до этого счастливого дня, чтобы увидеть, как у граждан просветлятся лица, и как ипохондрические переживания, созвучные новым реалиям, канут в прошлое.
Рассчитывать на мгновенный эффект не стоит, и отдаленные последствия пандемии будут долго обсуждаться учеными и практиками, но психически здоровый человек оперативно перестроит свое сознание и освободится от тревоги.
Вы замечаете за собой, что стали больше опасаться за здоровье и жизнь?
Усилился ли у вас страх заболеть и не получить необходимую помощь, а также страх столкнуться с заболеванием и невозможностью получения медицинской помощи для ваших близких?
Poll