Путешествие в ветхую «Женскую жизнь»
Из библиотеки я всегда прихожу не только обогащенная знаниями, большая часть из которых выветривается из моей головы в течение недели (правда, оставляя в ней следы новых, качественных, преобразований), но и впечатлённая людьми.
Кажется, что в читальном зале посетители взаимодействуют только с книгами, как будто не замечая присутствия живых объектов. Случайному человеку может показаться, что в адрес библиотекаря читатели произносят пару фраз, связанных с выдачей и возвратом книг, и на этом всё межличностное общение заканчивается.
На самом деле, это не так.
В читальном зале существует свой особый язык: произнесенные шепотом междометия, выразительные жесты и, главное - мимика. Недовольство, завуалированное под недоумение; любопытство, тщательное маскируемое под мимолетный взгляд; скука, выдаваемая за сосредоточенность - все это витает в воздухе читального зала.
Переступая этот порог, я всегда испытываю легкое волнение. Рубеж, превращающий меня из простой кухарки в читательницу, накладывает определенные обязательства: быть сдержанной, тихой и покладистой.
С библиотекарями следует общаться как с учителями, которые априори знают больше ученика. Вероятно, чтобы мы не забывались, при обращении к нам и при обсуждении нас между собой библиотекари постоянно и непрерывно произносят слово «читатель/читательница».
- Читательница, где Ваш контрольный талон?
- У Вас книги или журналы, читательница?
- Светлана Ивановна, подойдите к стойке - тут читательница хочет задать вопрос. Она не может найти «Туркменскую искру» двадцать второго года.
- Мы можем выдать этой читательнице седьмой номер?
- Читательница, Вы все журналы сдаете или часть продлеваете?
Никаких «девушек», «дам», «господ» и «женщин» - только «читатель» и «читательница»!
И все дамы и господа немедленно принимают читательский вид, тихо бредя к своему читательскому месту…
Поскольку я всегда веду себя послушно, среди местных библиотекарей я пользуюсь доверием, которое выражается в том, что мне однажды позволили пройти к стеллажу, чтобы помочь библиотекарю в поисках моей «брони» («читательница, пройдите сюда, посмотрите - это Ваши журналы»), и на прошлой неделе выдали экземпляр, который числится как ветхий. На такое доверие я практически не рассчитывала!
- Читательница, эта «Женская жизнь» очень ветхая. Видите пометка: «на руки не выдается»? Но Вы вроде аккуратная читательница… Я сейчас спрошу у Зои Петровны.
Минута ожидания, когда Зоя Петровна возьмет трубку, показалась мне вечностью…
- Зоя Петровна, у меня тут стоит читательница. Она заказала журнал, но он - ветхий. «Женская жизнь». Можно его выдать читательнице из фонда?
Зоя Петровна, принимая решение, видимо, запросила мою характеристику…
- Да, читательница аккуратная.
Отклонив трубку в сторону, библиотекарь шепотом обратилась ко мне:
- Читательница, Вы же сможете аккуратно?
Активной мимикой, жестикуляцией и кивками головы я заверила, что смогу!
Добропорядочность и ответственность, транслируемые мной на сотни метров, сделали свое дело - передо мной лежит ветхая «Женская жизнь».
Читая ее, я практически не дышала, а когда задерживать воздух у меня больше не было сил, сдала журнал в той же степени изношенности, в которой получила.
Вообще, читальный зал - особое место на планете. Здесь вы можете без труда оказаться во времени, когда постройка моста через Ниагару длиной в 3651 фут, обошедшаяся в миллион долларов, только-только завершилась; когда премьера «Бориса Годунова» в Мариинском театре только планируется; когда Эсмарх только изобрел эластичный бинт, а опера «Аида» «уже разучивается и скоро пойдет в Вене и в Берлине»; когда талант Куинджи, еще не написавшего свою «Украинскую ночь», еще не раскрылся в полной мере; когда на бесплатном концерте в музыкальной школе Балакиреву «были сделаны самые сочувственные овации» и когда в пяти главных городах империи - Петербурге, Москве, Риге, Одессе и Варшаве, приготовилась начать свою деятельность компания Бэлла…
Открыв журнал, вы попадете в то время, когда Россия была неотъемлемой частью Европы и жила с ней одной жизнью, и даже только ради этого прекрасного перемещения стоит иногда превращаться в послушную читательницу.
А уж ветхая женская жизнь - это отдельная радость!
Кажется, что в читальном зале посетители взаимодействуют только с книгами, как будто не замечая присутствия живых объектов. Случайному человеку может показаться, что в адрес библиотекаря читатели произносят пару фраз, связанных с выдачей и возвратом книг, и на этом всё межличностное общение заканчивается.
На самом деле, это не так.
В читальном зале существует свой особый язык: произнесенные шепотом междометия, выразительные жесты и, главное - мимика. Недовольство, завуалированное под недоумение; любопытство, тщательное маскируемое под мимолетный взгляд; скука, выдаваемая за сосредоточенность - все это витает в воздухе читального зала.
Переступая этот порог, я всегда испытываю легкое волнение. Рубеж, превращающий меня из простой кухарки в читательницу, накладывает определенные обязательства: быть сдержанной, тихой и покладистой.
С библиотекарями следует общаться как с учителями, которые априори знают больше ученика. Вероятно, чтобы мы не забывались, при обращении к нам и при обсуждении нас между собой библиотекари постоянно и непрерывно произносят слово «читатель/читательница».
- Читательница, где Ваш контрольный талон?
- У Вас книги или журналы, читательница?
- Светлана Ивановна, подойдите к стойке - тут читательница хочет задать вопрос. Она не может найти «Туркменскую искру» двадцать второго года.
- Мы можем выдать этой читательнице седьмой номер?
- Читательница, Вы все журналы сдаете или часть продлеваете?
Никаких «девушек», «дам», «господ» и «женщин» - только «читатель» и «читательница»!
И все дамы и господа немедленно принимают читательский вид, тихо бредя к своему читательскому месту…
Поскольку я всегда веду себя послушно, среди местных библиотекарей я пользуюсь доверием, которое выражается в том, что мне однажды позволили пройти к стеллажу, чтобы помочь библиотекарю в поисках моей «брони» («читательница, пройдите сюда, посмотрите - это Ваши журналы»), и на прошлой неделе выдали экземпляр, который числится как ветхий. На такое доверие я практически не рассчитывала!
- Читательница, эта «Женская жизнь» очень ветхая. Видите пометка: «на руки не выдается»? Но Вы вроде аккуратная читательница… Я сейчас спрошу у Зои Петровны.
Минута ожидания, когда Зоя Петровна возьмет трубку, показалась мне вечностью…
- Зоя Петровна, у меня тут стоит читательница. Она заказала журнал, но он - ветхий. «Женская жизнь». Можно его выдать читательнице из фонда?
Зоя Петровна, принимая решение, видимо, запросила мою характеристику…
- Да, читательница аккуратная.
Отклонив трубку в сторону, библиотекарь шепотом обратилась ко мне:
- Читательница, Вы же сможете аккуратно?
Активной мимикой, жестикуляцией и кивками головы я заверила, что смогу!
Добропорядочность и ответственность, транслируемые мной на сотни метров, сделали свое дело - передо мной лежит ветхая «Женская жизнь».
Читая ее, я практически не дышала, а когда задерживать воздух у меня больше не было сил, сдала журнал в той же степени изношенности, в которой получила.
Вообще, читальный зал - особое место на планете. Здесь вы можете без труда оказаться во времени, когда постройка моста через Ниагару длиной в 3651 фут, обошедшаяся в миллион долларов, только-только завершилась; когда премьера «Бориса Годунова» в Мариинском театре только планируется; когда Эсмарх только изобрел эластичный бинт, а опера «Аида» «уже разучивается и скоро пойдет в Вене и в Берлине»; когда талант Куинджи, еще не написавшего свою «Украинскую ночь», еще не раскрылся в полной мере; когда на бесплатном концерте в музыкальной школе Балакиреву «были сделаны самые сочувственные овации» и когда в пяти главных городах империи - Петербурге, Москве, Риге, Одессе и Варшаве, приготовилась начать свою деятельность компания Бэлла…
Открыв журнал, вы попадете в то время, когда Россия была неотъемлемой частью Европы и жила с ней одной жизнью, и даже только ради этого прекрасного перемещения стоит иногда превращаться в послушную читательницу.
А уж ветхая женская жизнь - это отдельная радость!