(no subject)
Обсидианом в шершавых глазах
плавится лавой обугленный взмах
под крылом мотылька.
Как военнопленный прошедшего дня,
схвачен врасплох и руки поднял,
смотрит на облака.
Если в принципе есть на земле это «мы»,
очертившее срезом оконной тюрьмы
след прошедшего шага,
то оно отражается в черном стекле,
как расколотый ветром, блистающий клей
на застывшей бумаге.