К юбилею отца. За знанием.
Продолжение.
Начало в посте https://olga-news.livejournal.com/54423.html
Отец был смышлёным ребёнком, в школу пошел рано. На одном из фото, где он на крыльце школы с учителем и одноклассниками, выглядит, как Филиппок, самый маленький, но личико строгое такое и умное.
Доучиваться пришлось в трудные годы. Уже пожилым человеком отец посмотрел по телевизору фильм Е.Ташкова «Уроки французского», на другой день сказал, что не спал всю ночь, так всколыхнулось и заныло в памяти то время: «Это всё про меня».
В Лейпциге тогда была только восьмилетка, но мыслей отложить дальнейшую учёбу, пока идёт война, не допускали ни сам отец, ни его мама с бабушкой, два года отец учился в Варне (райцентре), снимая «угол». Продолжать ли образование в вузе после войны - тоже не обсуждалось, принималось как данность. Высшее образование получили и три младшие сестры отца, и одна - среднее радиотехническое. Уезжали на учёбу в Свердловск со станции, в пяти километрах от села, на проходящих битком забитых поездах, порой едва втиснувшись в тамбур. А в Свердловске…
Бразды пушистые взрывая,
летит студент, быстрей трамвая,
и на штанах его давно
в Европу продрано окно.
(народное)
Примерно так и учились. Первые полтора года ещё были карточки на продукты. Отец получал стипендию, грузил мешки на станциях по ночам и даже умудрялся чуток откладывать «на черный день». Но тогда так училось большинство студентов, хотя были и «мажоры», которых привозили в институт на папиных служебных машинах. Ещё в «избранные» можно было попасть за особые спортивные заслуги: система ГТО в действии, особенно в чести в УПИ были волейболисты. Одного из таких однокашники даже спрашивали: «Борька, ты всё играешь, лекции прогуливаешь, учиться-то надо, как работать будешь потом?» На что Борька отвечал; «Работать будут дураки, я буду руководить». И ведь как в воду глядел! Правда, и с руководством в результате фигня получилась, как известно.
Отец был другой по натуре, и круг друзей, институтских, а потом и по жизни, у него складывался из людей труда, ответственности, совести и чести, как бы пафосно это ни звучало. Вот строки из его посвящений таким друзьям, которые в полной мере можно отнести и к самому отцу.
В переломное бурное время
средь российских полей и лесов
вырастало могучее племя
патриотов, трудяг, храбрецов.
Скудной мерой отеческой ласки
наградить их сумела судьба,
с малых лет, от пелёнок и сказки,
за свой хлеб начиналась борьба.
Непривычные к томным терзаниям,
рано силились стать на крыло.
Их в Москву не за песней - за знанием
из глубин, как магнитом, влекло.
Открывая в грядущее двери
на пороге к неведомым дням,
та столица, что в слёзы не верит,
твёрдо верила этим парням.
Видно, знала, в каком уравнении
много нужных слагаемых есть:
слева - молодость, труд и терпение,
справа - вера, надежда и честь.
Но студенческая жизнь, конечно, состояла не только из "грызни гранита" науки и зарабатывания денег. Из спорта отец выбрал тяжёлую атлетику, и к концу института из худенького бледного парнишки получился вполне себе мужчина с бицепсами и кубиками. Отец, как и его предки, был невысок, но сложен пропорционально и ладно, всегда подвижен, живота он так и не наел до конца жизни. Были и вечеринки, и стихотворные «баттлы», и стенгазеты, и театры, с особенным восторгом он вспоминал свердловскую оперетту.
На последнем курсе отец приглядел невесту, тоже выпускницу пединститута, застенчивую волоокую красавицу Ларису, в марте поженились. На «смотрины» приехал из Лейпцига отец Михаил Егорович. Невеста хоть и была бедной бесприданницей из провинции, но замуж её «отдавала» более респектабельная свердловская тётушка. Чтобы не ударить в грязь лицом, жених повёл «деревенского» папу в магазин и купил ему пальто на большую часть своей заначки. Папа был обескуражен: и горд за сына, и унижен одновременно, и пальто в деревне - как корове седло. Такие замысловатые поступки совершаем мы порой в молодости.
Со многими выпускниками УПИ, и своего курса, и других, отцу потом случалось встречаться по работе и в жизни. Он всегда считал, что на кадрах, «выкованных» на Урале, стоит особый знак качества. Свою статью в сборнике «Челябинцы в Москве» (2004 г.) он так и назвал: «Кузница кадров». А в автобиографии, наряду с государственными наградами, обязательно упоминал диплом Почётного выпускника УПИ, присуждённый Учёным советом за производственную деятельность, способствующую росту престижа УПИ.
А пока летом 1951 года, закончив учёбу в Уральском политехническом и педагогическом институтах, приехала по распределению в г. Златоуст чета молодых специалистов: инженер-металлург и учитель физики и математики.
Кроме багажа знаний, молодости и энтузиазма у них не было ничего. Начинали как все, с тарелки и вилки.
Эту часть рассказа о жизни отца, какой я её знаю, закончу, пожалуй, немаловажной вехой в его жизни: к 25 годам он был уже отцом двух девочек Я - слева, младшая.
Продолжение в следующих постах.
Начало в посте https://olga-news.livejournal.com/54423.html
Отец был смышлёным ребёнком, в школу пошел рано. На одном из фото, где он на крыльце школы с учителем и одноклассниками, выглядит, как Филиппок, самый маленький, но личико строгое такое и умное.
Доучиваться пришлось в трудные годы. Уже пожилым человеком отец посмотрел по телевизору фильм Е.Ташкова «Уроки французского», на другой день сказал, что не спал всю ночь, так всколыхнулось и заныло в памяти то время: «Это всё про меня».
В Лейпциге тогда была только восьмилетка, но мыслей отложить дальнейшую учёбу, пока идёт война, не допускали ни сам отец, ни его мама с бабушкой, два года отец учился в Варне (райцентре), снимая «угол». Продолжать ли образование в вузе после войны - тоже не обсуждалось, принималось как данность. Высшее образование получили и три младшие сестры отца, и одна - среднее радиотехническое. Уезжали на учёбу в Свердловск со станции, в пяти километрах от села, на проходящих битком забитых поездах, порой едва втиснувшись в тамбур. А в Свердловске…
Бразды пушистые взрывая,
летит студент, быстрей трамвая,
и на штанах его давно
в Европу продрано окно.
(народное)
Примерно так и учились. Первые полтора года ещё были карточки на продукты. Отец получал стипендию, грузил мешки на станциях по ночам и даже умудрялся чуток откладывать «на черный день». Но тогда так училось большинство студентов, хотя были и «мажоры», которых привозили в институт на папиных служебных машинах. Ещё в «избранные» можно было попасть за особые спортивные заслуги: система ГТО в действии, особенно в чести в УПИ были волейболисты. Одного из таких однокашники даже спрашивали: «Борька, ты всё играешь, лекции прогуливаешь, учиться-то надо, как работать будешь потом?» На что Борька отвечал; «Работать будут дураки, я буду руководить». И ведь как в воду глядел! Правда, и с руководством в результате фигня получилась, как известно.
Отец был другой по натуре, и круг друзей, институтских, а потом и по жизни, у него складывался из людей труда, ответственности, совести и чести, как бы пафосно это ни звучало. Вот строки из его посвящений таким друзьям, которые в полной мере можно отнести и к самому отцу.
В переломное бурное время
средь российских полей и лесов
вырастало могучее племя
патриотов, трудяг, храбрецов.
Скудной мерой отеческой ласки
наградить их сумела судьба,
с малых лет, от пелёнок и сказки,
за свой хлеб начиналась борьба.
Непривычные к томным терзаниям,
рано силились стать на крыло.
Их в Москву не за песней - за знанием
из глубин, как магнитом, влекло.
Открывая в грядущее двери
на пороге к неведомым дням,
та столица, что в слёзы не верит,
твёрдо верила этим парням.
Видно, знала, в каком уравнении
много нужных слагаемых есть:
слева - молодость, труд и терпение,
справа - вера, надежда и честь.
Но студенческая жизнь, конечно, состояла не только из "грызни гранита" науки и зарабатывания денег. Из спорта отец выбрал тяжёлую атлетику, и к концу института из худенького бледного парнишки получился вполне себе мужчина с бицепсами и кубиками. Отец, как и его предки, был невысок, но сложен пропорционально и ладно, всегда подвижен, живота он так и не наел до конца жизни. Были и вечеринки, и стихотворные «баттлы», и стенгазеты, и театры, с особенным восторгом он вспоминал свердловскую оперетту.
На последнем курсе отец приглядел невесту, тоже выпускницу пединститута, застенчивую волоокую красавицу Ларису, в марте поженились. На «смотрины» приехал из Лейпцига отец Михаил Егорович. Невеста хоть и была бедной бесприданницей из провинции, но замуж её «отдавала» более респектабельная свердловская тётушка. Чтобы не ударить в грязь лицом, жених повёл «деревенского» папу в магазин и купил ему пальто на большую часть своей заначки. Папа был обескуражен: и горд за сына, и унижен одновременно, и пальто в деревне - как корове седло. Такие замысловатые поступки совершаем мы порой в молодости.
Со многими выпускниками УПИ, и своего курса, и других, отцу потом случалось встречаться по работе и в жизни. Он всегда считал, что на кадрах, «выкованных» на Урале, стоит особый знак качества. Свою статью в сборнике «Челябинцы в Москве» (2004 г.) он так и назвал: «Кузница кадров». А в автобиографии, наряду с государственными наградами, обязательно упоминал диплом Почётного выпускника УПИ, присуждённый Учёным советом за производственную деятельность, способствующую росту престижа УПИ.
А пока летом 1951 года, закончив учёбу в Уральском политехническом и педагогическом институтах, приехала по распределению в г. Златоуст чета молодых специалистов: инженер-металлург и учитель физики и математики.
Кроме багажа знаний, молодости и энтузиазма у них не было ничего. Начинали как все, с тарелки и вилки.
Эту часть рассказа о жизни отца, какой я её знаю, закончу, пожалуй, немаловажной вехой в его жизни: к 25 годам он был уже отцом двух девочек Я - слева, младшая.
Продолжение в следующих постах.