Горячие денёчки.
Течет ли плавно и размеренно твоя жизнь, или ты, одержимый трудоголизмом или собственной неорганизованностью, пребываешь в хроническом цейтноте, случаются дни, когда события и проблемы начинают стремительно размножаться, и такие деньки становятся по-настоящему «горячими».
Сначала небольшая предыстория.
Когда в самом начале перестройки мой отец вышел на пенсию, он вместе с другими ветеранами своей организации получил садово-дачный участок. Под это дело был щедро выделен участок болота, на котором несколько лет назад ураган повалил вековые ели, после чего завалы успели порасти еще кустарником и осокой, не перестав быть болотом. Зато участок был в ближнем Подмосковье: метро с двумя пересадками, электричка, автобус, полчаса пешком - всего 2,5 часа в лучшем случае. Надо сказать, что отец был молодым 60-летним пенсионером, тогда как основная масса выходящих на пенсию в организации, где согласно фольклору «дубы умирали стоя», имела возраст 75-80 лет.
Семья сразу категорически заявила о своем неучастии в освоении целинных земель. Зять (мой муж) предложил финансировать и организовать бульдозерную расчистку и строительство дома «под ключ». Но отец был НАСТОЯЩИМ КОММУНИСТОМ до последнего своего дня и руководствовался священным принципом: «сделаем сами своими руками в нашей прекрасной стране». Три года он пилил деревья, корчевал пни, бережно отряхивая почву, копал канавки, бурил дырки в земле и заливал цементные столбики «фундамента», потом собирал на них щитовой домик. Одновременно был разбит и плотно засажен сад-огород, который сразу стал давать плоды. Семья волей-неволей вынуждена была помогать во всем. Сначала туда даже не было дороги - последние 200-300 метров пробирались по болоту, прыгая по кочкам. Освобождена была только мама: она не то что прыгала, а и ходила с трудом из-за жуткого артроза, к тому же была сердечница.
Шло третье лето нашей «фазенды». Большинство обладателей некогда вожделенных «соток» еще и не приступали к их расчистке, кое-где наметились зачатки строительства, а участок отца зеленел, цвёл, колосился и кустился всеми мыслимыми в нашей полосе садовыми и огородными культурами. Домик обрел уже каркас крыши. Весной мне доверили очистку от ржавчины керосином, а потом покраску металлических листов для покрытия (и попробуй не оправдать доверия!). Летом у детей начались каникулы, они были дома. Тут маму положили в кардиологию на ул. Грановского. Я перестала ездить на «фазенду», т.к. все уже было вскопано и посажено, а полоть было еще рано. Создавала дома тылы «трудовому фронту».
Отец занялся крышей. Иногда он оставался на даче на ночь, хотя в домике еще не был настелен пол. Однажды раздался телефонный звонок и незнакомый голос сообщил: «Я ваш сосед по даче, мы привезли вашего папу, приготовьте, куда положить». Описание эмоций опускаю. Папа неудачно поставил приставную лестницу, она поехала, он, вместо того, чтобы хвататься за крышу, спасал банки с краской и гвоздями. Нога попала между перекладинами… Папу под руки завели бледного, как полотно, с ногой, прибинтованной к грязным дощечкам, пока ждали «скорую», натекла лужица крови.
И понеслось. Папа в ЦКБ, возле МКАД, мама на ул. Грановского, возле Кремля, дети, хозяйство, фазенда. Наступила долгая жара без дождей. Фазенда превратилась для меня в «чемодан без ручки». Водопровода там еще не было. Для полива можно было использовать только воду из пожарного пруда метров за 200 от нашего участка. Через день я моталась туда и по жуткому солнцепеку таскала ведрами воду по 2-3 часа, чтобы спасти растения, которые уже вроде бы «приручила», поэтому жалко было. Потом поспела клубника. Ее была прорва. К поливу добавился сбор урожая. В обратный путь я волокла по два ведра клубники и пакет с зеленым луком, чесноком, укропом, петрушкой, салатом и щавелем (не пропадать добру! соседям раздавала). По ночам варила варенье. Следующий день посвящался двум больницам, магазинам, хозяйству, детям.
И тут к нам явочным порядком приехали гости из Украины. Не родственники, просто товарищ мужа по работе, с дочкой, привез своего племянника и его папу, чтобы «затолкать» племянника в московский вуз. Племянник до того уже пробовал поступить, но сдал все экзамены на 2, несмотря на некоторый протекционизм.
Гости приехали на автобусе «Икарус», который припарковали у нас во дворе, к изумлению жильцов дома. Кроме горилки разных сортов, они привезли по ведру огурцов и помидоров, полмешка картошки, килограмма три сала, несколько кругов густочесночной домашней колбасы. На сладкое прилагался торт с вопиющим розарием и надписью что-то там про «любимых москвичей» размером примерно 50х50х15 см. Но добил меня бумажный почтовый мешок, заполненный пирожками с вишней («мама напекла, вишня со своего сада»). Еще повезло, что полмешка пирожков они съели дорогой. Главный гость был велик ростом, лицом, а особенно животом и храпом. Кушал хорошо. Даже похвалил мой борщ, когда звонил своей жинке: «Галя, у нас всё хорошо, не голодаем. Ольга нам борщ сварила, правда, кацапский, но есть можно». Прием гостей добавил работы кухарке, посудомойке и горничной в моем лице. Небольшим облегчением стало то, что мама закончила лечение в больнице и прямо оттуда уехала в санаторий, куда добраться я уже не могла, а значит и угрызений совести не испытывала.
Гости пробыли около недели, остались всем довольны, звали к себе, а на прощание принесли два ящика вишни, которые так и пролежали в автобусе, забытые, все это время. Из ящиков уже текло. Первой мыслью было вынести это на помойку, тем более, что почти вся свободная посуда уже была закатана с клубникой. Потом чувство жалости к чужому труду все же взяло вверх, я слегка перебрала ягоды и сварила их в эмалированном ведре. Варенье было отменное и ни капельки не прокисло до следующего лета.
Дальше события развивались, как в песне: «все перемелется, родная…». Клубника отплодоносила, последние ягоды завялились в изюм, и кусты от усталости развалились и умерли, хотя уже пошли дожди. Отпала надобность борьбы с усами и сорняками. На следующий год посадили новую клубнику. Мама вернулась из санатория. Муж после подробной инструкции, данной тестем с подвешенной ногой с больничной койки, успел до дождей с молотком, «какой-то матерью» и дрожью в коленках докрыть листами злополучную крышу. Наконец, отец выписался из больницы и уже мог передвигаться без костылей, только с палочкой. Вот тут-то жалость к себе победила во мне жалость ко всему остальному, и мы в самом конце лета отправились с мужем и детьми к морю. Но это уже другая история. Соседи по даче потом говорили, что на нашем участке было красно от спасенных мною помидоров. Но их никто не собирал. Пропади пропадом.