Питер, 18 марта
Я ещё утром подумала, что давненько я не чувствовала себя настолько живой, а днём мне снова приплыл в руки томик Нассима Талеба (когда "Антирупкость" приплывала в прошлый раз, я прочитала пару глав и отложила - было не в настроение). Он меня завораживает одной только поэтикой имени. И названием книги.
Талеб пишет о живой нестабильности мира и о том, что не надо ей противостоять, пытаться её предвидеть и побороть. Тех, кто вмешивается в живую нестабильность, он называет хрупкоделами. Врач-хрупкодел, например. Который даёт антибиотики на каждый чих, кабы что страшненькое не случилось.
Эта живая нестабильность -- я её почти вижу. Иногда кажется, где-то в уголке зрения светится волнами, накатывает, отпустит, пульсирует, как собака ластится, радуется. Я не могу ни объяснить, ни рационализировать, почему меня так прёт сейчас, но чувствую, что хочу прожить каждый отведённый миг этого живого: если не заматываться туалетной бумагой и не запираться от мира сейчас, то можно стать свидетелями огромного количества чудес. Маленьких и больших. Свидетелями! Можно быть участниками -- это намного круче.
Я набила карманы шоколадками, хожу и подкладываю всем в карманы и почтовые ящики, например. Хочется каждый день изобретать что-то подобное -- какие-то мелкие и большие прекрасные глупости, которых испуганное человечество просто не ожидает. Это такой бдыщ. Кто пассивно сидит и ждёт, что с ним сейчас случится страшненькое, тот не ожидает, что с ним случится шоколадка в кармане, может, хоть чуток попустит. ))
Бегается сейчас легче, чем когда бы то ни было. Бегается под всю музыку моего (и не только) мира, и под эту музыку я, если прикрываю глаза, слышу и нюхаю море, море везде, море навсегда.
Есть то, что меня расстраивает. С середины марта по конец апреля -- проплешина года, самое больное моё время, самое тяжелое для меня. Год назад я решила, что больше тому не бывать, и научилась строить мосты заранее: так я, например, сбежала (успешно) от пароксизма октябрьской боли в Киев. Моим мостом из апреля был (и пока остаётся) Будапешт, но я хочу сделать что-то со своей душой и через неё -- с куском доставшегося мне мира, что-нибудь такое, что исцелит и меня, и этот кусочек мира. Если мне не удастся сбежать, что мне остаётся делать? Я очень живая и подвижная, я не хочу быть несчастной, это не мой modus operandi, я порчусь от пыли и тоски по весне. Это пока квест. Если весны нет и ещё какое-то время не будет, как не завидовать вам, милые мои друзья-у-моря или друзья-там-где-цветут-поля-синих-цветов? Как в отсутствие весны -- стать весной самостоятельно?
Талеб пишет о живой нестабильности мира и о том, что не надо ей противостоять, пытаться её предвидеть и побороть. Тех, кто вмешивается в живую нестабильность, он называет хрупкоделами. Врач-хрупкодел, например. Который даёт антибиотики на каждый чих, кабы что страшненькое не случилось.
Эта живая нестабильность -- я её почти вижу. Иногда кажется, где-то в уголке зрения светится волнами, накатывает, отпустит, пульсирует, как собака ластится, радуется. Я не могу ни объяснить, ни рационализировать, почему меня так прёт сейчас, но чувствую, что хочу прожить каждый отведённый миг этого живого: если не заматываться туалетной бумагой и не запираться от мира сейчас, то можно стать свидетелями огромного количества чудес. Маленьких и больших. Свидетелями! Можно быть участниками -- это намного круче.
Я набила карманы шоколадками, хожу и подкладываю всем в карманы и почтовые ящики, например. Хочется каждый день изобретать что-то подобное -- какие-то мелкие и большие прекрасные глупости, которых испуганное человечество просто не ожидает. Это такой бдыщ. Кто пассивно сидит и ждёт, что с ним сейчас случится страшненькое, тот не ожидает, что с ним случится шоколадка в кармане, может, хоть чуток попустит. ))
Бегается сейчас легче, чем когда бы то ни было. Бегается под всю музыку моего (и не только) мира, и под эту музыку я, если прикрываю глаза, слышу и нюхаю море, море везде, море навсегда.
Есть то, что меня расстраивает. С середины марта по конец апреля -- проплешина года, самое больное моё время, самое тяжелое для меня. Год назад я решила, что больше тому не бывать, и научилась строить мосты заранее: так я, например, сбежала (успешно) от пароксизма октябрьской боли в Киев. Моим мостом из апреля был (и пока остаётся) Будапешт, но я хочу сделать что-то со своей душой и через неё -- с куском доставшегося мне мира, что-нибудь такое, что исцелит и меня, и этот кусочек мира. Если мне не удастся сбежать, что мне остаётся делать? Я очень живая и подвижная, я не хочу быть несчастной, это не мой modus operandi, я порчусь от пыли и тоски по весне. Это пока квест. Если весны нет и ещё какое-то время не будет, как не завидовать вам, милые мои друзья-у-моря или друзья-там-где-цветут-поля-синих-цветов? Как в отсутствие весны -- стать весной самостоятельно?