(no subject)
Рубенсовская красавица с локонами каштановыми,
Развращенная воинами и шаманами,
Я так долго бродил в этих проклятых льдах,
Проверяя на прочность и стыд свой, и страх.
Королевские земли укутаны снегом,
Будь же рядом со мною, моя королева,-
Я сыграю на лютне в тюльпановом поле
Для тебя песни предков о силе и воле.
Из окна моей хижины виден дворец -
Ослепительно белый - невестин венец,
Из окна, словно в саване, смотришь, смирна,
Как на бархатном небе алеет луна.
Я слежу и движения пальцев ловлю,
Без тебя в этом мире все рАвно нулю.
Без тебя и свобода - больница, тюрьма,
Твои чары подобны бокалу вина.
Я качал бы тебя на руках до утра,
Я давал бы и водки, и молока
Диких птиц, я ловил бы их прямо руками,
Ворожил бы рассказами или стихами.
Но молчит твое нежное черствое сердце -
В ледяных лабиринтах дворца не согреться.
Заморожена, в инее, с пеплом и тленом,
Где-то там умирает моя королева.
Развращенная воинами и шаманами,
Я так долго бродил в этих проклятых льдах,
Проверяя на прочность и стыд свой, и страх.
Королевские земли укутаны снегом,
Будь же рядом со мною, моя королева,-
Я сыграю на лютне в тюльпановом поле
Для тебя песни предков о силе и воле.
Из окна моей хижины виден дворец -
Ослепительно белый - невестин венец,
Из окна, словно в саване, смотришь, смирна,
Как на бархатном небе алеет луна.
Я слежу и движения пальцев ловлю,
Без тебя в этом мире все рАвно нулю.
Без тебя и свобода - больница, тюрьма,
Твои чары подобны бокалу вина.
Я качал бы тебя на руках до утра,
Я давал бы и водки, и молока
Диких птиц, я ловил бы их прямо руками,
Ворожил бы рассказами или стихами.
Но молчит твое нежное черствое сердце -
В ледяных лабиринтах дворца не согреться.
Заморожена, в инее, с пеплом и тленом,
Где-то там умирает моя королева.