Время быть смелым. Антон Красовский.
Несколько дней назад в Волгограде, городе, где 70 лет назад повернулась вспять Вторая мировая, убили 22-летнего Влада Торнового. Убийц задержали по горячим следам, ими оказались его приятели по двору. На допросе подозреваемые сообщили, что наказали парня за то, что тот оказался геем, а само наличие геев в Волгограде оскорбляло их патриотические чувства.
Вот уже час я рассматриваю страницу убитого в социальной сети. Небрежно накинутый капюшон, серьезное лицо, руки, сложенные в рэперском жесте. Фотографии с девчонками, с друзьями, майка любимого футбольного клуба. Он выглядит точь-в-точь, как любой его ровесник в каком-нибудь английском захолустье, но ему выпало родиться и умереть в захолустье русском.
Следствие сообщило информагентствам, что, прежде, чем убить Влада, его друзья «раздели потерпевшего догола и стали запихивать ему в задний проход пивные бутылки. Две бутылки вошли полностью, а третья - наполовину. К тому времени жертва уже была без сознания. Его истязатели подложили под тело картонные коробки и подожгли, после чего решили разойтись по домам. По дороге они поняли, что если их товарищ придет в сознание, то обратится в полицию. Вернувшись назад, один из парней взял булыжник, весом примерно 20 килограмм, и восемь раз кинул его на голову потерпевшего".
Эта новость опубликована несколькими сетевыми изданиями. Под каждой публикацией комментарии такого рода:
"Путин же предупреждал, если гомосяки поднимут головы, то народ России возмётся за оружие. Вот одному голову уже свернули. Молодцы парни, вы самые настоящие герои. На вас будут равнятся и остальные россияне, вы совершили подвиг, а то вобще уже оборзели эти гомосяки, ни стыда и ни совести».
Под этим комментарием множество лайков и целый фолиант сообщений о поддержке.
Как получилось, что в моей России сейчас хороший гей - мертвый гей? Как случилось, что в Думе лежит закон, запрещающий оправдывать гомосексуализм? До сегодняшнего дня в моей стране оправдывать запрещалось только терроризм. И вот - держите. То есть, я в сознании депутатов - не такой же человек, как - допустим - они, а такая же мразь, как террорист Царнаев. Причем, Царнаев мразью стал, а я - родился. Я в сознании депутатов мразь по факту рождения и преступная халатность, что отметку об этом не сделали в моей метрике. То, что еще пару лет назад казалось дурным сном, сегодня стало реальностью. И страшно представить что может случиться завтра.
Может. Но не должно!
Один мой бывший друг, разумеется, гей и, разумеется (как это принято в России), скрывающий это ото всей своей родни, спросил меня: «Ну зачем, зачем, Антон, ты сделал этот дурацкий coming out? Ну ведь никто не собирался публиковать на тебя компромат, в утренней газете не лежало расследование»? Я не знал, что ему ответить. Я и себе долгое время не мог отчетливо объяснить, что заставило меня выйти и сказать всем в стране, где геев убивают за то, что они такие: «Вот он я. Я тоже - гей». Вы думаете, мне не было страшно? Не было стыдно? Не было жалко загубленной карьеры?
Мне до сих пор страшно. Страшно входить в пустой подъезд. Страшно идти по ночному переулку. Страшно. И немного жаль, что больше - наверное - мне не дадут тут заниматься своим делом. Не позволят вернуться на телевидение. Страшно и жалко. Но уже не стыдно. Теперь мне не за что стыдиться.
А стыдно было. Я вел последний (как мы знаем теперь) выпуск своего ток-шоу. Он был как раз про этот закон. Закон, который в современной европейской стране делит людей на сорта и категории, который называет преступлением основы декларации о правах человека. На одной скамье сидели сторонники закона, на другой - геи и лесбиянки. Сторонники были такие же, как я - холеные, отъевшиеся, вальяжные и наглые. А геи почему-то все выглядели, как воробушки на промерзшем сибирском проводе. И был среди них один мальчик, очень похожий на того, которого теперь убили. Он фактически один пошел на банду провинциальных гомофобов с радужным флагом. И был избит. По морде он получил и на моей программе. От такого же унылого упыря, как и я. Кажется, писателя.
Я мучился несколько дней. Я видел этого парня во сне, он мерещился мне за соседним столиком в кафе, мне чудилось, что весь автобус, стоящий утром в пробке рядом с моей машиной, битком набит этими мальчиками. И в конце-концов я понял, что не хочу больше бояться. Не могу стыдиться. Не буду.
Я очень отчетливо осознал, что должен встать рядом с этим мальчиком - если и не против всех, то хотя бы против вот этой скамейки, набитой сытыми подонками. Вместе нам не будет так страшно.
70 лет назад в городе, где убили Влада, произошла Сталинградская битва. Битва, решившая исход войны. Исход, в который не верил никто. Фашисты были сильней, опытней, за ними стояла вся европейская военная мощь. Но русский народ - не Сталин, не маршалы, не генералы, а весь народ понял, что настало время смелости. Иначе - тьма.
Сейчас настало и мое время быть смелым. Наше время.
Вот уже час я рассматриваю страницу убитого в социальной сети. Небрежно накинутый капюшон, серьезное лицо, руки, сложенные в рэперском жесте. Фотографии с девчонками, с друзьями, майка любимого футбольного клуба. Он выглядит точь-в-точь, как любой его ровесник в каком-нибудь английском захолустье, но ему выпало родиться и умереть в захолустье русском.
Следствие сообщило информагентствам, что, прежде, чем убить Влада, его друзья «раздели потерпевшего догола и стали запихивать ему в задний проход пивные бутылки. Две бутылки вошли полностью, а третья - наполовину. К тому времени жертва уже была без сознания. Его истязатели подложили под тело картонные коробки и подожгли, после чего решили разойтись по домам. По дороге они поняли, что если их товарищ придет в сознание, то обратится в полицию. Вернувшись назад, один из парней взял булыжник, весом примерно 20 килограмм, и восемь раз кинул его на голову потерпевшего".
Эта новость опубликована несколькими сетевыми изданиями. Под каждой публикацией комментарии такого рода:
"Путин же предупреждал, если гомосяки поднимут головы, то народ России возмётся за оружие. Вот одному голову уже свернули. Молодцы парни, вы самые настоящие герои. На вас будут равнятся и остальные россияне, вы совершили подвиг, а то вобще уже оборзели эти гомосяки, ни стыда и ни совести».
Под этим комментарием множество лайков и целый фолиант сообщений о поддержке.
Как получилось, что в моей России сейчас хороший гей - мертвый гей? Как случилось, что в Думе лежит закон, запрещающий оправдывать гомосексуализм? До сегодняшнего дня в моей стране оправдывать запрещалось только терроризм. И вот - держите. То есть, я в сознании депутатов - не такой же человек, как - допустим - они, а такая же мразь, как террорист Царнаев. Причем, Царнаев мразью стал, а я - родился. Я в сознании депутатов мразь по факту рождения и преступная халатность, что отметку об этом не сделали в моей метрике. То, что еще пару лет назад казалось дурным сном, сегодня стало реальностью. И страшно представить что может случиться завтра.
Может. Но не должно!
Один мой бывший друг, разумеется, гей и, разумеется (как это принято в России), скрывающий это ото всей своей родни, спросил меня: «Ну зачем, зачем, Антон, ты сделал этот дурацкий coming out? Ну ведь никто не собирался публиковать на тебя компромат, в утренней газете не лежало расследование»? Я не знал, что ему ответить. Я и себе долгое время не мог отчетливо объяснить, что заставило меня выйти и сказать всем в стране, где геев убивают за то, что они такие: «Вот он я. Я тоже - гей». Вы думаете, мне не было страшно? Не было стыдно? Не было жалко загубленной карьеры?
Мне до сих пор страшно. Страшно входить в пустой подъезд. Страшно идти по ночному переулку. Страшно. И немного жаль, что больше - наверное - мне не дадут тут заниматься своим делом. Не позволят вернуться на телевидение. Страшно и жалко. Но уже не стыдно. Теперь мне не за что стыдиться.
А стыдно было. Я вел последний (как мы знаем теперь) выпуск своего ток-шоу. Он был как раз про этот закон. Закон, который в современной европейской стране делит людей на сорта и категории, который называет преступлением основы декларации о правах человека. На одной скамье сидели сторонники закона, на другой - геи и лесбиянки. Сторонники были такие же, как я - холеные, отъевшиеся, вальяжные и наглые. А геи почему-то все выглядели, как воробушки на промерзшем сибирском проводе. И был среди них один мальчик, очень похожий на того, которого теперь убили. Он фактически один пошел на банду провинциальных гомофобов с радужным флагом. И был избит. По морде он получил и на моей программе. От такого же унылого упыря, как и я. Кажется, писателя.
Я мучился несколько дней. Я видел этого парня во сне, он мерещился мне за соседним столиком в кафе, мне чудилось, что весь автобус, стоящий утром в пробке рядом с моей машиной, битком набит этими мальчиками. И в конце-концов я понял, что не хочу больше бояться. Не могу стыдиться. Не буду.
Я очень отчетливо осознал, что должен встать рядом с этим мальчиком - если и не против всех, то хотя бы против вот этой скамейки, набитой сытыми подонками. Вместе нам не будет так страшно.
70 лет назад в городе, где убили Влада, произошла Сталинградская битва. Битва, решившая исход войны. Исход, в который не верил никто. Фашисты были сильней, опытней, за ними стояла вся европейская военная мощь. Но русский народ - не Сталин, не маршалы, не генералы, а весь народ понял, что настало время смелости. Иначе - тьма.
Сейчас настало и мое время быть смелым. Наше время.