Хладнокровие
Это просто гениально, и это невыразимо восхитительно - то, что я недавно просмотрела и прочла: фильм "Капоте" и книга "Хладнокровное убийство" ("In Cold Blood" - оригинальное ее название мне нравится больше; одноименный фильм по книге еще не смотрела, но собираюсь).
Фильм "Капоте" рассказывает о работе Трумена Капоте над книгой "In Cold Blood" - документальным повествованием, которое названо романом только из-за литературной формы, в которую облечена история, хотя в ней нет ни капли художественного вымысла.
И в этом ее невероятная и сокрушительная сила.
Мне всегда нравились истории о тяжелых ситуациях (еще лучше - фантастически тяжелых, на пределе всего возможного); они открывают в мире вокруг давно забытые и затертые краски, которые стали привычными и незаметными, и эти краски начинаешь ценить. Пусть ненадолго.
Но одно дело следить за вымышленной фабулой, поминая добрым словом фантазию автора, когда она не угождает нашему вкусу, и совсем другое - читать текст, каждая буква которого взята из реальности, в которой ни на что нельзя закрыть глаза и невозможно ничто изменить, а к отмщению вопиет не преступление, а вынесенный в зале суда приговор, больше напоминающий кровную месть, чем торжество справедливости. Чем ближе к финалу, тем больше определение "хладнокровное убийство" смещается с совершенного преступления на процедуру судебного процесса. Эпиграф из "Баллады о повешенных" Франсуа Вийона, который кажется странным в книге об убийстве, когда только открываешь ее, оказывается более чем уместен, когда прочитана последняя страница.
-----
"- ... Это несправедливо.
- Что несправедливо?
- Да весь суд. Парням не дали никаких шансов. ... По-моему, это тоже чертовски хладнокровное убийство."
-----
"В молчании Дьюи кроются скорбь и глубокая усталость. Он стремился точно узнать, "что произошло той ночью". Теперь он уже дважды слышал об этом... Но признания, хотя они давали ответы на вопросы как и почему, напрочь разрушали его представления о четком, спланированном преступлении. Убийства были психологическим несчастным случаем, по сути дела, актом безличным; жертвы могли точно так же быть убиты молнией. ...он мог смотреть на человека, сидевшего рядом с ним, без гнева - пожалуй, даже с некоторым сочувствием - ведь жизнь Перри Смита вовсе не была медом, это были жалкие, уродливые и одинокие скитания от одного миража к другому. Сочувствие Дьюи, однако, не было настолько глубоко, чтобы допустить прощение или снисхождение. Детектив надеялся увидеть Перри и его сообщника на виселице - повешенными спиной к спине."
-----
"Но почему убийство? Большинство людей, к счастью, не отвечает убийством даже на чрезвычайно сильные провокации. В описанных случаях, однако, убийцы были предрасположены к серьезным отклонениям в восприятии дествительности и весьма слабо могли контролировать свои порывы в течение периодов повышенной напряженности и усиления дезорганизации. В такие периоды случайный знакомый или незнакомец легко может утратить свое реальное знанчение и занять место той личности, с которой связаны неосознанные травмирующие ситуации. ... Когда происходят такие бессмысленные убийства, их стоит рассматривать как конечный результат периода нарастающей напряженности и дезорганизации в убийце, начавшегося до контакта с жертвой, которая, вписываясь в осознаваемую конфликтную схему убийцы, неволно приводит в действие его смертоносный потенциал." (Из статьи доктора Джозефа Саттена "Убийство без очевидного мотива - к исследованиям дезорганизации личности" - "Американский психиатрический журнал", июль 1960.)
-----
"Ввиду многочисленных параллелей между историей жизни и личностью Перри Смита и предметом его изучения, доктор Саттен посчитал, что его смело можно поместить в один ряд с такими убийцами. Кроме того, сами обстоятельства преступления, как ему представляется, в точности соответствуют концепции "убийства без очевидного мотива". Совершенно ясно, что три из четырех убийств, которые совершил Смит, были логически мотивированы - Нэнси, Кеньон и их мать должны были погибнуть, потому что был убит мистер Клаттер. Но доктор Саттен утверждает, что для психологии имеет значение только первое убийство, и что когда Смит убивал мистера Клаттера, он находился в состояни затмения разума, в глубоком шизофреническом помрачении рассудка, поскольку человек, которого он "неожиданно для себя" прикончил, был не живым человеком "из плоти и крови", а ключевой фигурой в некой травмирующей ситуации из прошлого..."
-----
В своем признании Смит сказал: "Я на самом деле не хотел причинять ему никакого зла. По-моему, он был очень славным джентельменом. Спокойным, вежливым. Так я думал вплоть до той секунды, когда перерезал ему горло."
-----
"Как и большинство лиц, занимающихся охраной правопорядка, Дьюи был уверен, что высшая мера наказания является средством предостережения от тяжких преступлений, и считал, что как раз в данном случае она была весьма уместна. Предыдущая казнь его не взволновала, он всегда считал Хикока просто мелким проходимцем, который скатился на самое дно, пустым и никчемным. Но Смит, хотя именно он был настоящим убийцей, вызывал у него другие чувства, потому что Перри обладал аурой загнанного животного, раненого зверя, спасающегося бегством, и это не могло оставить детектива равнодушным. ... Дьюи воображал, что со смертью Смита и Хикока он переживет некую эмоциональную разрядку, чувство освобождения, облегчения от того, что все закончилось так, как того требовала справедливость. Но вместо этого он обнаружил, что вспоминает эпизод почти годичной давности, случайную встречу на кладбище Вэлли-Вью, которая, как он теперь понял, более или менее закрыла для него дело Клаттера. ... Потом Дьюи по аллее пошел домой, оставляя за спиной огромное небо, шепот ветра и клонящихся пшеничных колосьев."
Редко попадаются книги, которые способны изменить привычный ход мыслей. Редко попадаются книги, способные эмоционально затронуть. Эта книга такова, что вызвала во мне совершенно неожиданный эмоциональный циклон, а кроме того дала богатую пищу для размышлений, и они оказались ценными вдвойне - благодаря ним задача, которую я безуспешно пыталась разрешить уже несколько лет, стала значительно проясняться (вопрос из сферы понимания справедливости).
Я не знаю, сможет ли когда-нибудь какая-то еще книга произвести на меня столь же ошеломляющее впечатление. Когда поражает не сила вымысла или замысловатая игра слов и смыслов, а писательский талант автора, который сохранил и облек в слова реальную историю, насквозь пронизанную и со всех сторон опутанную эмоциями участников и наблюдателей, ни в чем не проявив при этом себя, передав ее такой, какой она предстает при взгляде со стороны, без примеси ненужных рассуждений, личного мнения автора и навязанной морали.
История оглушает и оставляет читателя бессловесно внимать своей совести. Под конец книги становишься тем "присяжным читателем", которых не хватало на скамье присяжных, чтобы судить по справедливости.
Самого Капоте роман вымотал и опустошил. Книга, задуманная как гениальное произведение в революционной форме документального романа, стала таковой, но ее для завершения ему пришлось ждать исполнения приговора, что означало казнь людей, с которыми в процессе написания он оказался вовлечен в личное общение, и его тяготило то, что он не может закончить работу над книгой, пока приговор не будет приведен в исполнение. После выхода (в 1965 году) этой книги в свет Трумен Капоте не завершил и не издал больше ни одного романа.
P.S.: "You've left me speechless, so speechless" (с) - мне понравилась эта фраза из песни Lady Gaga; как только я ее услышала, я знала, что она мне пригодится. Не знала только для чего. Пусть Lady Gaga в этом тексте не совсем к месту и не comme il fault, но speechless - это именно то состояние, в котором я пребывала несколько дней спустя после того, как закончила чтение.
UPD: Сейчас я бы написала несколько иначе. Мое мнение не изменилось, но проскакивающая в нескольких местах эмоциональность губит впечатление от этой рецензии. Ладно, не буду править, пусть висит этот вариант.
Фильм "Капоте" рассказывает о работе Трумена Капоте над книгой "In Cold Blood" - документальным повествованием, которое названо романом только из-за литературной формы, в которую облечена история, хотя в ней нет ни капли художественного вымысла.
И в этом ее невероятная и сокрушительная сила.
Мне всегда нравились истории о тяжелых ситуациях (еще лучше - фантастически тяжелых, на пределе всего возможного); они открывают в мире вокруг давно забытые и затертые краски, которые стали привычными и незаметными, и эти краски начинаешь ценить. Пусть ненадолго.
Но одно дело следить за вымышленной фабулой, поминая добрым словом фантазию автора, когда она не угождает нашему вкусу, и совсем другое - читать текст, каждая буква которого взята из реальности, в которой ни на что нельзя закрыть глаза и невозможно ничто изменить, а к отмщению вопиет не преступление, а вынесенный в зале суда приговор, больше напоминающий кровную месть, чем торжество справедливости. Чем ближе к финалу, тем больше определение "хладнокровное убийство" смещается с совершенного преступления на процедуру судебного процесса. Эпиграф из "Баллады о повешенных" Франсуа Вийона, который кажется странным в книге об убийстве, когда только открываешь ее, оказывается более чем уместен, когда прочитана последняя страница.
-----
"- ... Это несправедливо.
- Что несправедливо?
- Да весь суд. Парням не дали никаких шансов. ... По-моему, это тоже чертовски хладнокровное убийство."
-----
"В молчании Дьюи кроются скорбь и глубокая усталость. Он стремился точно узнать, "что произошло той ночью". Теперь он уже дважды слышал об этом... Но признания, хотя они давали ответы на вопросы как и почему, напрочь разрушали его представления о четком, спланированном преступлении. Убийства были психологическим несчастным случаем, по сути дела, актом безличным; жертвы могли точно так же быть убиты молнией. ...он мог смотреть на человека, сидевшего рядом с ним, без гнева - пожалуй, даже с некоторым сочувствием - ведь жизнь Перри Смита вовсе не была медом, это были жалкие, уродливые и одинокие скитания от одного миража к другому. Сочувствие Дьюи, однако, не было настолько глубоко, чтобы допустить прощение или снисхождение. Детектив надеялся увидеть Перри и его сообщника на виселице - повешенными спиной к спине."
-----
"Но почему убийство? Большинство людей, к счастью, не отвечает убийством даже на чрезвычайно сильные провокации. В описанных случаях, однако, убийцы были предрасположены к серьезным отклонениям в восприятии дествительности и весьма слабо могли контролировать свои порывы в течение периодов повышенной напряженности и усиления дезорганизации. В такие периоды случайный знакомый или незнакомец легко может утратить свое реальное знанчение и занять место той личности, с которой связаны неосознанные травмирующие ситуации. ... Когда происходят такие бессмысленные убийства, их стоит рассматривать как конечный результат периода нарастающей напряженности и дезорганизации в убийце, начавшегося до контакта с жертвой, которая, вписываясь в осознаваемую конфликтную схему убийцы, неволно приводит в действие его смертоносный потенциал." (Из статьи доктора Джозефа Саттена "Убийство без очевидного мотива - к исследованиям дезорганизации личности" - "Американский психиатрический журнал", июль 1960.)
-----
"Ввиду многочисленных параллелей между историей жизни и личностью Перри Смита и предметом его изучения, доктор Саттен посчитал, что его смело можно поместить в один ряд с такими убийцами. Кроме того, сами обстоятельства преступления, как ему представляется, в точности соответствуют концепции "убийства без очевидного мотива". Совершенно ясно, что три из четырех убийств, которые совершил Смит, были логически мотивированы - Нэнси, Кеньон и их мать должны были погибнуть, потому что был убит мистер Клаттер. Но доктор Саттен утверждает, что для психологии имеет значение только первое убийство, и что когда Смит убивал мистера Клаттера, он находился в состояни затмения разума, в глубоком шизофреническом помрачении рассудка, поскольку человек, которого он "неожиданно для себя" прикончил, был не живым человеком "из плоти и крови", а ключевой фигурой в некой травмирующей ситуации из прошлого..."
-----
В своем признании Смит сказал: "Я на самом деле не хотел причинять ему никакого зла. По-моему, он был очень славным джентельменом. Спокойным, вежливым. Так я думал вплоть до той секунды, когда перерезал ему горло."
-----
"Как и большинство лиц, занимающихся охраной правопорядка, Дьюи был уверен, что высшая мера наказания является средством предостережения от тяжких преступлений, и считал, что как раз в данном случае она была весьма уместна. Предыдущая казнь его не взволновала, он всегда считал Хикока просто мелким проходимцем, который скатился на самое дно, пустым и никчемным. Но Смит, хотя именно он был настоящим убийцей, вызывал у него другие чувства, потому что Перри обладал аурой загнанного животного, раненого зверя, спасающегося бегством, и это не могло оставить детектива равнодушным. ... Дьюи воображал, что со смертью Смита и Хикока он переживет некую эмоциональную разрядку, чувство освобождения, облегчения от того, что все закончилось так, как того требовала справедливость. Но вместо этого он обнаружил, что вспоминает эпизод почти годичной давности, случайную встречу на кладбище Вэлли-Вью, которая, как он теперь понял, более или менее закрыла для него дело Клаттера. ... Потом Дьюи по аллее пошел домой, оставляя за спиной огромное небо, шепот ветра и клонящихся пшеничных колосьев."
Редко попадаются книги, которые способны изменить привычный ход мыслей. Редко попадаются книги, способные эмоционально затронуть. Эта книга такова, что вызвала во мне совершенно неожиданный эмоциональный циклон, а кроме того дала богатую пищу для размышлений, и они оказались ценными вдвойне - благодаря ним задача, которую я безуспешно пыталась разрешить уже несколько лет, стала значительно проясняться (вопрос из сферы понимания справедливости).
Я не знаю, сможет ли когда-нибудь какая-то еще книга произвести на меня столь же ошеломляющее впечатление. Когда поражает не сила вымысла или замысловатая игра слов и смыслов, а писательский талант автора, который сохранил и облек в слова реальную историю, насквозь пронизанную и со всех сторон опутанную эмоциями участников и наблюдателей, ни в чем не проявив при этом себя, передав ее такой, какой она предстает при взгляде со стороны, без примеси ненужных рассуждений, личного мнения автора и навязанной морали.
История оглушает и оставляет читателя бессловесно внимать своей совести. Под конец книги становишься тем "присяжным читателем", которых не хватало на скамье присяжных, чтобы судить по справедливости.
Самого Капоте роман вымотал и опустошил. Книга, задуманная как гениальное произведение в революционной форме документального романа, стала таковой, но ее для завершения ему пришлось ждать исполнения приговора, что означало казнь людей, с которыми в процессе написания он оказался вовлечен в личное общение, и его тяготило то, что он не может закончить работу над книгой, пока приговор не будет приведен в исполнение. После выхода (в 1965 году) этой книги в свет Трумен Капоте не завершил и не издал больше ни одного романа.
P.S.: "You've left me speechless, so speechless" (с) - мне понравилась эта фраза из песни Lady Gaga; как только я ее услышала, я знала, что она мне пригодится. Не знала только для чего. Пусть Lady Gaga в этом тексте не совсем к месту и не comme il fault, но speechless - это именно то состояние, в котором я пребывала несколько дней спустя после того, как закончила чтение.
UPD: Сейчас я бы написала несколько иначе. Мое мнение не изменилось, но проскакивающая в нескольких местах эмоциональность губит впечатление от этой рецензии. Ладно, не буду править, пусть висит этот вариант.