Костяная нога - 2
Продолжение истории про перелом
Итальянские врачи не подозревают о том, что в мире существует огромная, и даже не отсталая страна, помешанная на самолечении. Они не показывают пациентам рентгенноснимки, не тычут указкой в россыпь раздробленной кости, не дают глубокомысленных прогнозов о вариантах излечения. Они не слышали слов «самодиагностика» и «самолечение» и не дают на руки фотографий, только диск, который невозможно «всунуть» в обычный ноут. Но они не знают, насколько настойчивы и верны привычкам русские. Как может русский сидеть на попе ровно с переломом и лангетой, не увидев этого самого перелома воочию?
Вот и я, отойдя от первого шока, получив в пользование пару костылей от итальянских друзей и встретив любимого мужа, прилетевшего срочно ухаживать за мной водить ребенка в школу и на футбол, засомневалась в диагнозе. Нет, я могла согласиться на перелом и полтора месяца прыжков с поджатой ножкой, но для этого мне требовалась вера. А как раз веры, полной и безоговорочной, не было.
Поэтому я спросила у итальянских друзей, есть ли в нашем городке место, где можно посмотреть фотографии с диска. По логике вещей, их же любой лечащий врач должен уметь посмотреть, нет? Ну, у нас в городе всего пара врачей, поэтому про любых не знаем, а местечко-то такое есть, - ответили друзья. Называется оно магазином канцтоваров, но на самом деле, там есть всё: и принтеры, и компьютеры с дисководами, и если кому что-то из почты распечатать - тоже надо идти туда. И любой диск там можно посмотреть, даже с засекреченным от пациента переломом. Вот муж и получил задание сходить в «Чентр Уффичио», где, оптимально используя жестикуляцию, вращение глазами и некоторые известные ему немецкие слова, добиться от милых итальянок просмотра диска. Дорвавшись до картинок, он должен был выучить мой перелом наизусть, или хотя бы сфотографировать с экрана на айфонную камеру.
Но не так прост мой муж. Идея запомнить и потом то ли нарисовать, то ли рассказать словами мой перелом в нескольких проекциях, ему не понравилась. Бормоча «зря, что ли, я на компьютерщика учился», он хитроумно захватил с собой флэшку и, объяснив итальянкам свои потребности на неизвестно каком языке, переписал фотографии с диска на более комфортабельный носитель. Едва муж вернулся домой, мы с ним жадно припали к экрану ноута.
Я ни разу не хирург, но кого из нас это останавливало? Медицинские сериалы ведь самые любимые, а диагностика и лечение - лучшее хобби на отдыхе от политики (у меня - ещё от графомании). Не хирург, но, рассмотрев ровненькие косточки и красивые длинные пальчики, перейдя по пятому разу от первой фотографии до четвертой, с недоумением и гневом воспросила: «Где тут, бл..ин, перелом?»
Где зияющие раны изломанные края, где ровные трещины, где хоть что-то, что могло бы навеять нормальному человеку фантазию о переломе?
Мы с мужем не нашли ничего.
Но - мы же не идиоты - это не значит, что я тотчас же отшвырнула костыли и бросилась в пляс, притоптывая ещё недавно больной ногой. Может, он где-то притаился, замаскировался, пользуясь нашим невежеством и малообразованностью? Может, мы его просто не нашли? А итальянцы посмотрели - и нашли. И сказали мне носить лангету и колоть в живот чёрти-сколько уколов, а я тут такая сижу и не доверяю. И как теперь быть? Хорошо, что есть человек, которому наша семья доверяет безоговорочно! Это московский врач, назовем его М.
М высок, красив и очень профессионален. Он работает в знаменитом Склифе, как теперь говорится, практикующим хирургом. Практиковать ему приходится много и часто, ни дня без операции, а в дежурства - вообще веселуха. Познакомились мы пару лет назад, когда у меня был перелом какого-то «усика» на каком-то позвонке. По протекции меня сосватали начальнику М, а тот «спустил» на подчиненного. В то время в Склифе была сложная ситуация с томографами: большой и быстрый не работал, простаивая уже месяц в ожидании ерундового ремонта, а к старому и маломощному накопилась очередь месяца на три - поэтому М пришлось довольствоваться теми снимками, какие были. Посмотрев снимки, М разочаровался. Он ждал настоящей работы: торчащих из спины обломков, кровищи, многочасового наркоза и, как результат, ежедневного гражданского подвига. Перед ним же был нелепо мелкий диагноз, о котором и коллегам-то рассказать стыдно. Он был готов, как Господь Бог, собрать мне заново позвоночник, а вынужден был назначить всего-то постельный режим на месяц. Даже лекарства мне требовались смешные: валидол и валерьянка, чтобы не рыдала и не донимала. Позвякивая титановыми позвонками в кармане халата, М приходил ко мне на осмотр, расстраивался, и уходил практиковать дальше.
Однажды муж позвонил ему на мобильный, чтобы узнать, как продвигается лечение. М трубку взял, но был явно чем-то занят.
- Другое сверло! - кричал он, параллельно общаясь с мужем. - Не это, сверло шестнадцать!
- Вы в автосервисе? - стараясь быть любезным, спросил муж.
- Нет, на операции, - ответил М.
Вот к какому человеку мы решили обратиться за помощью.
Узнал он меня быстро и сразу же согласился посмотреть снимки. Если мы их пришлем на почту, конечно.
- При такой травме у кубовидной кости часто бывает характерный перелом - сбоку откалывается тонкий шип, - «обрадовал» он меня.
Мы опять бросились к экрану, но никакого «шипа сбоку» не обнаружили.
М посмотрел на мою оголенную от плоти ножку и опять расстроился.
- Не вижу ничего, кроме одного сомнительного места, - сказал он. - Может, это они и назвали «маленьким переломом»? (Итальянская врач-рентгенолог, сообщая мне о результатах, употребила именно это слово: «ма-аленький перелом») Если даже это то, что можно предположить, то лечится плотной повязкой, без гипса. Ограничение движения - по самочувствию.
- По самочувствию? А ходить, что ли, можно?
- Ну, я же не вижу вашу ногу. Но по снимкам - можно, если не больно.
* * *
Не могу сказать, что мне совсем не больно. Хожу пока только по квартире, но с каждым днем всё более уверенно, и всё дольше. Позавчера - с костылем (итальянский костыль не такой, как у нас, до подмышек, а больше похож на палку с упором под локоть), вчера - иногда без, сегодня - много без. К вечеру нога устает, ходить без костыля становится больно, но это понятно: ушиб был очень сильным, отек до сих пор не спал (уже десять дней, получается), ступня местами тёмно-синяя. Лететь в Москву буду с костылями, в Риме короткая пересадка, попросили помощи у авиакомпании. Скоро буду дома.
Итальянские врачи не подозревают о том, что в мире существует огромная, и даже не отсталая страна, помешанная на самолечении. Они не показывают пациентам рентгенноснимки, не тычут указкой в россыпь раздробленной кости, не дают глубокомысленных прогнозов о вариантах излечения. Они не слышали слов «самодиагностика» и «самолечение» и не дают на руки фотографий, только диск, который невозможно «всунуть» в обычный ноут. Но они не знают, насколько настойчивы и верны привычкам русские. Как может русский сидеть на попе ровно с переломом и лангетой, не увидев этого самого перелома воочию?
Вот и я, отойдя от первого шока, получив в пользование пару костылей от итальянских друзей и встретив любимого мужа, прилетевшего срочно ухаживать за мной водить ребенка в школу и на футбол, засомневалась в диагнозе. Нет, я могла согласиться на перелом и полтора месяца прыжков с поджатой ножкой, но для этого мне требовалась вера. А как раз веры, полной и безоговорочной, не было.
Поэтому я спросила у итальянских друзей, есть ли в нашем городке место, где можно посмотреть фотографии с диска. По логике вещей, их же любой лечащий врач должен уметь посмотреть, нет? Ну, у нас в городе всего пара врачей, поэтому про любых не знаем, а местечко-то такое есть, - ответили друзья. Называется оно магазином канцтоваров, но на самом деле, там есть всё: и принтеры, и компьютеры с дисководами, и если кому что-то из почты распечатать - тоже надо идти туда. И любой диск там можно посмотреть, даже с засекреченным от пациента переломом. Вот муж и получил задание сходить в «Чентр Уффичио», где, оптимально используя жестикуляцию, вращение глазами и некоторые известные ему немецкие слова, добиться от милых итальянок просмотра диска. Дорвавшись до картинок, он должен был выучить мой перелом наизусть, или хотя бы сфотографировать с экрана на айфонную камеру.
Но не так прост мой муж. Идея запомнить и потом то ли нарисовать, то ли рассказать словами мой перелом в нескольких проекциях, ему не понравилась. Бормоча «зря, что ли, я на компьютерщика учился», он хитроумно захватил с собой флэшку и, объяснив итальянкам свои потребности на неизвестно каком языке, переписал фотографии с диска на более комфортабельный носитель. Едва муж вернулся домой, мы с ним жадно припали к экрану ноута.
Я ни разу не хирург, но кого из нас это останавливало? Медицинские сериалы ведь самые любимые, а диагностика и лечение - лучшее хобби на отдыхе от политики (у меня - ещё от графомании). Не хирург, но, рассмотрев ровненькие косточки и красивые длинные пальчики, перейдя по пятому разу от первой фотографии до четвертой, с недоумением и гневом воспросила: «Где тут, бл..ин, перелом?»
Где зияющие раны изломанные края, где ровные трещины, где хоть что-то, что могло бы навеять нормальному человеку фантазию о переломе?
Мы с мужем не нашли ничего.
Но - мы же не идиоты - это не значит, что я тотчас же отшвырнула костыли и бросилась в пляс, притоптывая ещё недавно больной ногой. Может, он где-то притаился, замаскировался, пользуясь нашим невежеством и малообразованностью? Может, мы его просто не нашли? А итальянцы посмотрели - и нашли. И сказали мне носить лангету и колоть в живот чёрти-сколько уколов, а я тут такая сижу и не доверяю. И как теперь быть? Хорошо, что есть человек, которому наша семья доверяет безоговорочно! Это московский врач, назовем его М.
М высок, красив и очень профессионален. Он работает в знаменитом Склифе, как теперь говорится, практикующим хирургом. Практиковать ему приходится много и часто, ни дня без операции, а в дежурства - вообще веселуха. Познакомились мы пару лет назад, когда у меня был перелом какого-то «усика» на каком-то позвонке. По протекции меня сосватали начальнику М, а тот «спустил» на подчиненного. В то время в Склифе была сложная ситуация с томографами: большой и быстрый не работал, простаивая уже месяц в ожидании ерундового ремонта, а к старому и маломощному накопилась очередь месяца на три - поэтому М пришлось довольствоваться теми снимками, какие были. Посмотрев снимки, М разочаровался. Он ждал настоящей работы: торчащих из спины обломков, кровищи, многочасового наркоза и, как результат, ежедневного гражданского подвига. Перед ним же был нелепо мелкий диагноз, о котором и коллегам-то рассказать стыдно. Он был готов, как Господь Бог, собрать мне заново позвоночник, а вынужден был назначить всего-то постельный режим на месяц. Даже лекарства мне требовались смешные: валидол и валерьянка, чтобы не рыдала и не донимала. Позвякивая титановыми позвонками в кармане халата, М приходил ко мне на осмотр, расстраивался, и уходил практиковать дальше.
Однажды муж позвонил ему на мобильный, чтобы узнать, как продвигается лечение. М трубку взял, но был явно чем-то занят.
- Другое сверло! - кричал он, параллельно общаясь с мужем. - Не это, сверло шестнадцать!
- Вы в автосервисе? - стараясь быть любезным, спросил муж.
- Нет, на операции, - ответил М.
Вот к какому человеку мы решили обратиться за помощью.
Узнал он меня быстро и сразу же согласился посмотреть снимки. Если мы их пришлем на почту, конечно.
- При такой травме у кубовидной кости часто бывает характерный перелом - сбоку откалывается тонкий шип, - «обрадовал» он меня.
Мы опять бросились к экрану, но никакого «шипа сбоку» не обнаружили.
М посмотрел на мою оголенную от плоти ножку и опять расстроился.
- Не вижу ничего, кроме одного сомнительного места, - сказал он. - Может, это они и назвали «маленьким переломом»? (Итальянская врач-рентгенолог, сообщая мне о результатах, употребила именно это слово: «ма-аленький перелом») Если даже это то, что можно предположить, то лечится плотной повязкой, без гипса. Ограничение движения - по самочувствию.
- По самочувствию? А ходить, что ли, можно?
- Ну, я же не вижу вашу ногу. Но по снимкам - можно, если не больно.
* * *
Не могу сказать, что мне совсем не больно. Хожу пока только по квартире, но с каждым днем всё более уверенно, и всё дольше. Позавчера - с костылем (итальянский костыль не такой, как у нас, до подмышек, а больше похож на палку с упором под локоть), вчера - иногда без, сегодня - много без. К вечеру нога устает, ходить без костыля становится больно, но это понятно: ушиб был очень сильным, отек до сих пор не спал (уже десять дней, получается), ступня местами тёмно-синяя. Лететь в Москву буду с костылями, в Риме короткая пересадка, попросили помощи у авиакомпании. Скоро буду дома.