Крылатки -- Рассказ с Блиц-Фантлабы
Занял последнее (!!!) место в финале. :))) Не смешно! Допишу и пошлю... куда-нибудь :)).
Крылатки
- В зеркало посмотреть боюсь! Всё кажется, что увижу там эту черную рожу, - Алекс стукнул массивным стаканом о стойку так, что кружка Билла подпрыгнула. - Ещё один двойной! Ну, шевели щупальцами!
Посеревший от страха альбянин зашевелил. Он держался молодцом, но слегка дрожал и виски чуть-чуть перелил. Алексу было всё равно: нюхать и смаковать он ничего не собирался.
- Раздвоение личности. Не может быть, сказал Док. А толку? В голове всё время он! - страдалец опрокинул стакан, снова швырнул его на стойку. Альбянин ловко поймал и замер, в ожидании дальнейших приказов. - Я песню его пою! Можешь в это поверить?
- Песню? - недоверчиво повторил скучающий Билл.
- Песню! «Только пыль, пыль, пыль от шагающих сапог»! Слышал такое?
- Никогда! - горячо возмутился Билл и достал коммутатор. - О, меня уже ждет одна маленькая прелесть. До завтра, приятель.
Алекс кивнул и, уже глядя в спину сослуживцу, пробормотал:
- Иди в жопу, прелесть…
- Джек Дэнелсть? - переспросил альбянин. - Сэр?
Упав на стул, Алекс сжал голову руками и застонал. Он ясно представлял себе вселившегося в башку мерзавца: эбонитовый гигант с покатыми плечами и массивной боксерской шеей. Бритый почти наголо, нижняя губа вывернута. Кожа лоснится от пота и воняет сандалом. Алекс всё утро простоял в душе, расцарапывая мочалкой рыжие подмышки, но запах не отвязывался. Наверное, Рейнольдс…
Стоп! А ведь правда: эти полтора центнера фарша зовут Рейнольдсом Рейли! И синяя татуировка «Р.Р.» на запястье. Алек невольно скосил глаза, но, конечно, ничего не увидел, кроме позолоченного браслета «ролекса». Ничего, сейчас он выяснит. Старшему контролеру бюджетной комиссии доступны все базы. Он никому не позволит…
Поисковик предложил под сотню Рейнольдсов Рейли на выбор, но ввод дополнительного параметра «Альба» сильно упростил дело. С экрана деск-бука на Алекса упрямо смотрело знакомое лицо.
- Уродец, - буркнул контролер. Поворачивая фотографию, заметил сломанное ухо и скривился. - Родился… Умер?
База уверяла, что Рейнольдс Рейни погиб три года назад во время первых атак на Альбу. Он действительно был «пушечным мясом» - даже не десантурой, просто рядовым подразделения, которое тактично называлось «штурмовым», а по сути, служило живым заслоном для спускаемой тяжелой техники. Его прах, как и многих других неудачников, был собран в «почетную капсулу» и отправлен домой для торжественного захоронения. На Земле у него остались жена - толстая, отечная, лохматая - и сын без особых примет, ещё один подросток из негритянского гетто.
- Я тебя выживу, - коротко сообщил Алекс полупрозрачной фотографии.
Ему надо было подумать. Чертов урод сдох здесь, на Альбе, в этом всё дело. Док сказал, земные лекарства не помогут, но есть одна старуха. В резервации, Чентрал-Тауне. Сведуща в местных болезнях. «Никому не говори», - сказал Док.
- …Отдыху нет на войне солдату… - задумчиво напел контролер, вставая из-за стола.
Альбяне здесь были дикими, не то, что в Сити. Мужчины практически все не одевали нижнюю четверку щупалец, и Алекса чуть не стошнило от развевающейся по ветру бахромы. Спасибо, хоть женщины были в длинных цветастых юбках, не хватало ещё любоваться на их «райские яблочки». Чертовы головоногие бесцельно шлялись по улицам, останавливались поглазеть на флаер, то и дело норовя попасть под воздушную подушку. Чертыхаясь, контролер дополз до на удивление пустынного квартала и без труда нашел халупу с нужным номером. Выходить из-под колпака не хотелось; Алекс почему-то подумал, что в начале месяца проходил ревакцинацию; вспомнил толстый шприц, наполненный мутно-желтым раствором, и на сгибе локтя, как тогда, засаднило. Теплый влажный воздух принес с собой вонь морского лимана: тухлой рыбы, разлагающихся водорослей и вязкой углеводородной грязи. Брезгливо перепрыгивая лужи, Алекс подошел к халупе и, стукнув для приличия, толкнул дверь.
Глаза не сразу привыкли к полумраку комнаты. Моргнув, мужчина хотел позвать хозяйку, но заметил, как что-то шевелится у низкого стола, разрывая солнечные линии из дыр в оконной занавеске. Альбянка сидела на табурете, к нему спиной, и неспешно водила в воздухе тонким концом щупальца, словно дирижируя или охотясь за пляшущими в ярком свете пылинками. Перед ней лежали неровные разноцветные комки засохшей глины - альбяне гадали по ним, как люди - по картам.
- Что ты хочешь, - сказала старуха без вопросительной интонации.
Она повернулась, и Алекса передернуло. У этой на скользкой голове росла плесень, скрученная в грязно-синие дреды. И почти человеческое лицо, морщинистое и обвислое, в «леопарде» черных пигментных пятен.
- В меня вселился какой-то псих, - брякнул Алекс. - Мертвый.
Он хотел сказать «негр», или «солдат», или про «почетную капсулу», но всё это как-то не склеивалось, не звучало, и Алекс промолчал.
- Это крылатка, - ответила старуха.
Она изрекла свой непонятный приговор так уверенно и лаконично, что Алексу стало жутко.
- Что за хрень? - наконец, переспросил он. Очень хотелось сплюнуть, но, вроде бы, на пол… неудобно.
- Здесь умер, - альбянка что-то обсуждала сама с собой. Но это «что-то» имело к Алексу самое непосредственное отношение.
- Дамочка! - не выдержал он, выпалив древнее земное слово. - Объясни, о чём речь? Что за крылатка?
- Он здесь умер, - повторила старуха. - На нашей земле. Ясень зацвел, и душа человека вселилась в крылатку. Упала на тебя. Теперь он опять жив.
- Врешь! - закричал Алекс. - Это я жив, а не он! И вообще, его прах отправили в метрополию!
- Врешь… - эхом повторила альбянка.
Алекс заметил, что её дреды шевелились и покачивались, как живые.
- Что ты можешь сделать? - внезапно успокоившись, спросил он.
- Пересадить его душу в другую крылатку, - старуха сделала движение, как если бы пожала плечами. - Отдать тебе. Ты можешь сжечь или закопать. Он умрет ещё раз.
- Давай! Как это делается? Что тебе надо?
- Крылатка.
Старуха тяжело поднялась на ноги - Алекс с облегчением отметил, что она носила даже не юбку, а подобие сари, широкую полосу узорчатой ткани, обмотанной вокруг бесформенного тела - и поплелась к ротанговому шкафу в другом конце комнаты. Контролер осмотрелся; всюду здесь была колдовская утварь. На столе стояла жаровня с углями, лежали ножи и длинные иглы, в простенке между окнами висели пучки сухих трав и связка щупалец. «Это что ли, дети их? - с отвращением и ненавистью подумал Алекс, вспоминая Микки, сына Рейни. - Всё равно, что человеческие пальцы…»
- Выпей, - альбянка дернула его за рукав и подала глиняную пиалу, до краев наполненную вонючей жижей. - Теперь дай руку.
Надавливая правой ладонью на живот, чтобы зелье не ринулось наружу, Алекс протянул старухе левую. Разглядев пятнистое от грязи лезвие стилета, чуть не застонал.
«Рейни умрет ещё раз, потому что я и сам сдохну после этой процедуры», - мелькнуло у него в голове.
- Что ты суешь в рану, старая дура? - заорал он от неожиданной боли.
- Крылатку, - старуха крепко держала руку, засовывая прямо в разрез небольшое семечко с полупрозрачным крылом.
«Так это же она виновата, ведьма! - осенило Алекса. - Сама наколдовала, чтобы амбал Рейни в меня вселился, а теперь это зерно выпьет мою кровь… Она это сделала, она, с самого начала! Он не здесь похоронен, врёт! И я сам пришел, как дурак, агнец, твою мать, на закланье!..»
- Пусти! - он дернулся, но безрезультатно.
Правая рука сама соскользнула с живота в карман и вернулась, сжимая тяжелый бластер. Старуха не пыталась защититься; Алексу показалось, что её хватка ослабла, но рассуждать было поздно. Зло должно быть наказано! Он нажал на спусковой крючок; из дула вырвался красный луч, прожигая и сари, и водянистое тело, расплескивая вокруг липкие брызги и отравляя воздух смрадом горелой плоти. На ходу вытряхивая семечко из пореза, Алекс ринулся прочь, к флаеру, к аптечке с дезинфектором и адсорбентом. Чёрт, он чуть не погиб!..
На улице никого не было - да и позади не слышалось ни звука.
«Подтвердите операцию».
Алекс нажал «Да» - и кругленькая сумма улетела в далекий земной город Чикаго. Пусть Микки учится, голова у него с детства была светлой, хоть кожа и черная, как уголь. Контролер захихикал над собственной шуткой. Как же он скучает по сыну! И по Маргарет. Но она, красотка, наверняка уже нашла себе нового мужа. С такой-то кормой!..
- Только пыль, пыль, пыль, - Алексу стало грустно. Почему-то он не мог вернуться к родным - и не мог вспомнить, почему. Хорошо, хоть здесь работа не пыльная. - …Отдыху нет на войне солдату…
Насвистывая, в офис вошел Билл.
- Алекс, вина выпьем? Вместо ланча? На такой жаре не могу есть совершенно, - и он воодушевленно запел фальцетом: - Ребята бравые семнацц-того полка!..
(Использованы цитаты из варианта перевода стихотворения Р.Киплинга «Boots» и песни Г.Монтегюса «Слава семнадцатому полку!»)
Крылатки
- В зеркало посмотреть боюсь! Всё кажется, что увижу там эту черную рожу, - Алекс стукнул массивным стаканом о стойку так, что кружка Билла подпрыгнула. - Ещё один двойной! Ну, шевели щупальцами!
Посеревший от страха альбянин зашевелил. Он держался молодцом, но слегка дрожал и виски чуть-чуть перелил. Алексу было всё равно: нюхать и смаковать он ничего не собирался.
- Раздвоение личности. Не может быть, сказал Док. А толку? В голове всё время он! - страдалец опрокинул стакан, снова швырнул его на стойку. Альбянин ловко поймал и замер, в ожидании дальнейших приказов. - Я песню его пою! Можешь в это поверить?
- Песню? - недоверчиво повторил скучающий Билл.
- Песню! «Только пыль, пыль, пыль от шагающих сапог»! Слышал такое?
- Никогда! - горячо возмутился Билл и достал коммутатор. - О, меня уже ждет одна маленькая прелесть. До завтра, приятель.
Алекс кивнул и, уже глядя в спину сослуживцу, пробормотал:
- Иди в жопу, прелесть…
- Джек Дэнелсть? - переспросил альбянин. - Сэр?
Упав на стул, Алекс сжал голову руками и застонал. Он ясно представлял себе вселившегося в башку мерзавца: эбонитовый гигант с покатыми плечами и массивной боксерской шеей. Бритый почти наголо, нижняя губа вывернута. Кожа лоснится от пота и воняет сандалом. Алекс всё утро простоял в душе, расцарапывая мочалкой рыжие подмышки, но запах не отвязывался. Наверное, Рейнольдс…
Стоп! А ведь правда: эти полтора центнера фарша зовут Рейнольдсом Рейли! И синяя татуировка «Р.Р.» на запястье. Алек невольно скосил глаза, но, конечно, ничего не увидел, кроме позолоченного браслета «ролекса». Ничего, сейчас он выяснит. Старшему контролеру бюджетной комиссии доступны все базы. Он никому не позволит…
Поисковик предложил под сотню Рейнольдсов Рейли на выбор, но ввод дополнительного параметра «Альба» сильно упростил дело. С экрана деск-бука на Алекса упрямо смотрело знакомое лицо.
- Уродец, - буркнул контролер. Поворачивая фотографию, заметил сломанное ухо и скривился. - Родился… Умер?
База уверяла, что Рейнольдс Рейни погиб три года назад во время первых атак на Альбу. Он действительно был «пушечным мясом» - даже не десантурой, просто рядовым подразделения, которое тактично называлось «штурмовым», а по сути, служило живым заслоном для спускаемой тяжелой техники. Его прах, как и многих других неудачников, был собран в «почетную капсулу» и отправлен домой для торжественного захоронения. На Земле у него остались жена - толстая, отечная, лохматая - и сын без особых примет, ещё один подросток из негритянского гетто.
- Я тебя выживу, - коротко сообщил Алекс полупрозрачной фотографии.
Ему надо было подумать. Чертов урод сдох здесь, на Альбе, в этом всё дело. Док сказал, земные лекарства не помогут, но есть одна старуха. В резервации, Чентрал-Тауне. Сведуща в местных болезнях. «Никому не говори», - сказал Док.
- …Отдыху нет на войне солдату… - задумчиво напел контролер, вставая из-за стола.
Альбяне здесь были дикими, не то, что в Сити. Мужчины практически все не одевали нижнюю четверку щупалец, и Алекса чуть не стошнило от развевающейся по ветру бахромы. Спасибо, хоть женщины были в длинных цветастых юбках, не хватало ещё любоваться на их «райские яблочки». Чертовы головоногие бесцельно шлялись по улицам, останавливались поглазеть на флаер, то и дело норовя попасть под воздушную подушку. Чертыхаясь, контролер дополз до на удивление пустынного квартала и без труда нашел халупу с нужным номером. Выходить из-под колпака не хотелось; Алекс почему-то подумал, что в начале месяца проходил ревакцинацию; вспомнил толстый шприц, наполненный мутно-желтым раствором, и на сгибе локтя, как тогда, засаднило. Теплый влажный воздух принес с собой вонь морского лимана: тухлой рыбы, разлагающихся водорослей и вязкой углеводородной грязи. Брезгливо перепрыгивая лужи, Алекс подошел к халупе и, стукнув для приличия, толкнул дверь.
Глаза не сразу привыкли к полумраку комнаты. Моргнув, мужчина хотел позвать хозяйку, но заметил, как что-то шевелится у низкого стола, разрывая солнечные линии из дыр в оконной занавеске. Альбянка сидела на табурете, к нему спиной, и неспешно водила в воздухе тонким концом щупальца, словно дирижируя или охотясь за пляшущими в ярком свете пылинками. Перед ней лежали неровные разноцветные комки засохшей глины - альбяне гадали по ним, как люди - по картам.
- Что ты хочешь, - сказала старуха без вопросительной интонации.
Она повернулась, и Алекса передернуло. У этой на скользкой голове росла плесень, скрученная в грязно-синие дреды. И почти человеческое лицо, морщинистое и обвислое, в «леопарде» черных пигментных пятен.
- В меня вселился какой-то псих, - брякнул Алекс. - Мертвый.
Он хотел сказать «негр», или «солдат», или про «почетную капсулу», но всё это как-то не склеивалось, не звучало, и Алекс промолчал.
- Это крылатка, - ответила старуха.
Она изрекла свой непонятный приговор так уверенно и лаконично, что Алексу стало жутко.
- Что за хрень? - наконец, переспросил он. Очень хотелось сплюнуть, но, вроде бы, на пол… неудобно.
- Здесь умер, - альбянка что-то обсуждала сама с собой. Но это «что-то» имело к Алексу самое непосредственное отношение.
- Дамочка! - не выдержал он, выпалив древнее земное слово. - Объясни, о чём речь? Что за крылатка?
- Он здесь умер, - повторила старуха. - На нашей земле. Ясень зацвел, и душа человека вселилась в крылатку. Упала на тебя. Теперь он опять жив.
- Врешь! - закричал Алекс. - Это я жив, а не он! И вообще, его прах отправили в метрополию!
- Врешь… - эхом повторила альбянка.
Алекс заметил, что её дреды шевелились и покачивались, как живые.
- Что ты можешь сделать? - внезапно успокоившись, спросил он.
- Пересадить его душу в другую крылатку, - старуха сделала движение, как если бы пожала плечами. - Отдать тебе. Ты можешь сжечь или закопать. Он умрет ещё раз.
- Давай! Как это делается? Что тебе надо?
- Крылатка.
Старуха тяжело поднялась на ноги - Алекс с облегчением отметил, что она носила даже не юбку, а подобие сари, широкую полосу узорчатой ткани, обмотанной вокруг бесформенного тела - и поплелась к ротанговому шкафу в другом конце комнаты. Контролер осмотрелся; всюду здесь была колдовская утварь. На столе стояла жаровня с углями, лежали ножи и длинные иглы, в простенке между окнами висели пучки сухих трав и связка щупалец. «Это что ли, дети их? - с отвращением и ненавистью подумал Алекс, вспоминая Микки, сына Рейни. - Всё равно, что человеческие пальцы…»
- Выпей, - альбянка дернула его за рукав и подала глиняную пиалу, до краев наполненную вонючей жижей. - Теперь дай руку.
Надавливая правой ладонью на живот, чтобы зелье не ринулось наружу, Алекс протянул старухе левую. Разглядев пятнистое от грязи лезвие стилета, чуть не застонал.
«Рейни умрет ещё раз, потому что я и сам сдохну после этой процедуры», - мелькнуло у него в голове.
- Что ты суешь в рану, старая дура? - заорал он от неожиданной боли.
- Крылатку, - старуха крепко держала руку, засовывая прямо в разрез небольшое семечко с полупрозрачным крылом.
«Так это же она виновата, ведьма! - осенило Алекса. - Сама наколдовала, чтобы амбал Рейни в меня вселился, а теперь это зерно выпьет мою кровь… Она это сделала, она, с самого начала! Он не здесь похоронен, врёт! И я сам пришел, как дурак, агнец, твою мать, на закланье!..»
- Пусти! - он дернулся, но безрезультатно.
Правая рука сама соскользнула с живота в карман и вернулась, сжимая тяжелый бластер. Старуха не пыталась защититься; Алексу показалось, что её хватка ослабла, но рассуждать было поздно. Зло должно быть наказано! Он нажал на спусковой крючок; из дула вырвался красный луч, прожигая и сари, и водянистое тело, расплескивая вокруг липкие брызги и отравляя воздух смрадом горелой плоти. На ходу вытряхивая семечко из пореза, Алекс ринулся прочь, к флаеру, к аптечке с дезинфектором и адсорбентом. Чёрт, он чуть не погиб!..
На улице никого не было - да и позади не слышалось ни звука.
«Подтвердите операцию».
Алекс нажал «Да» - и кругленькая сумма улетела в далекий земной город Чикаго. Пусть Микки учится, голова у него с детства была светлой, хоть кожа и черная, как уголь. Контролер захихикал над собственной шуткой. Как же он скучает по сыну! И по Маргарет. Но она, красотка, наверняка уже нашла себе нового мужа. С такой-то кормой!..
- Только пыль, пыль, пыль, - Алексу стало грустно. Почему-то он не мог вернуться к родным - и не мог вспомнить, почему. Хорошо, хоть здесь работа не пыльная. - …Отдыху нет на войне солдату…
Насвистывая, в офис вошел Билл.
- Алекс, вина выпьем? Вместо ланча? На такой жаре не могу есть совершенно, - и он воодушевленно запел фальцетом: - Ребята бравые семнацц-того полка!..
(Использованы цитаты из варианта перевода стихотворения Р.Киплинга «Boots» и песни Г.Монтегюса «Слава семнадцатому полку!»)