Потрясающий роман Джона Стейнбека
Originally published at Жизнь диктует - я записываю. You can comment here or there.
Иногда случаются малозначимые, но очень интересные совпадения. Например, я недавно начала читать захватывающую книгу, а позже открылось, что читать начала в день рождения её автора. Книга захватила меня неожиданно сильно, настолько, что я нарушила своё вынужденное молчание в блоге. И первой ласточкой после долгой блогозимы станет пост о романе Джона Стейнбека «Гроздья гнева».
Книга захватила сразу своим необычным вступлением: автор разворачивает удивительное описание природы, двигаясь от малого к общему. От капель скудного майского дождя, через жизнь ростков кукурузы и бурьяна, Стейнбек начинает рисовать картину засухи.
Будто идёшь вдоль поля: вот несколько дождинок упали и даже не промочили землю, однако в рост по привычке пошли кукуруза и бурьян. Земли покрылись весёлой зелёной порослью, фермеры всё ждали полноценного дождя, но его не было. Вот и кукуруза стала жухнуть, потом сдался бурьян, а в июне и вовсе всё живое стало увядать.
Засуха на территории Канзаса, Колорадо, Техаса и Оклахомы стала одной из страшных бед во времена Великой американской депрессии (1930-1935 гг). Палящее солнце пергидролем прошлось по земле и небу, а вслед пришли затяжные песчаные бури, которые правили в этой области несколько лет, за что событие стали называть Пыльный котёл.
Наступило время рассвета, но день не пришел.
Ветра выдували почву из-под растений, воздух был набит пылью, как старое чучело и заслонял свет. Люди закрывали окна и двери, затыкали щели и не выходили из домов. Тут у меня создалось чёткое впечатление, будто идёт киносъёмка: один, второй росток в поле, потом камера приподнялась, чтобы показать все ростки, потом - всё поле, и наконец - селение фермеров. Кульминационным стал момент, когда буря наконец закончилась:
Мужчины стояли у изгородей и смотрели на погибшую кукурузу, которая быстро увядала теперь и только кое-где проглядывала зеленью сквозь слой пыли. И женщины тоже вышли из домов и стали рядом с мужьями, спрашивая себя, хватит ли у мужчин сил выдержать это. …И вот выражение растерянности покинуло лица мужчин, уступило место злобе, ожесточению и упорству.
Тогда женщины поняли, что все обошлось, что на этот раз мужчины выдержат. И они спросили: что же теперь делать? И мужчины ответили: не знаем. Но это было не страшно, женщины поняли, что это не страшно, и дети тоже поняли, что это не страшно. Женщины и дети знали твердо: нет такой беды, которую нельзя было бы стерпеть, лишь бы она не сломила мужчин.
Этот абзац особенно восхитил необычным строем предложений и правильностью мысли: мужчина - это хребет, на котором держится мир. Мы, женщины, можем уставать каждый день от своей рутины, от переживаний, но когда случится настоящая беда, когда нужны будут адские силы, чтобы выстоять - за дело возьмётся мужчина.
На протяжении всей книги я отмечала для себя авторские «фишки». В некоторых главах события развиваются отвлечённо, без имён, мест и событий, но к концу главы понимаешь, что речь шла о семье главных героев. Или вот, интересный способ оформления речи героев, тоже будто отвлечённое: нет вам ни прямой речи, ни кавычек. Мысли текут фразами, без каких-либо грамматического оформления (их разделяет только то, что каждая новая чья-то фраза начинается с новой строки). Создаётся совершенно реальное ощущение, что ты стоишь там и слышишь все звуки одновременно, всё что говорят - и тебе непосредственно, и два мужика за спиной, и у двери забегаловки - официантка своему парню.
Но у меня нет задачи проанализировать авторский стиль в романе «Гроздья гнева», поэтому хватит литературных изысканий. Скажу только, что если вы хотите почитать книгу -
достоверную по содержанию (Стейнбек жил в те годы),
мощную по эмоциональному накалу (ваша покорная слуга не смогла сдержать слёз во время чтения, до того было жалко людей),
прекрасную в плане литературного изложения,
то обязательно пополните свой список чтения этим произведением. А если уже читали - расскажите в комментарии к этому посту свои ощущения после прочтения, за что буду благодарна.