С Новым годом!
Ну конечно, это была поза. Демонстрация.
Чего?
Ну я не знаю, чего...Тотальной несчастности, наверное. Несправедливости жизни.
Ровно перед Новым годом все сложилось совсем не так, как мечталось, и даже не так, как хотелось.
И я решила встать в эту самую позу: все или ничего. Либо пусть золотая рыбка будет у меня на посылках, либо дайте мне спокойно умереть.
"Нет, я буду отмечать Новый год одна, - печально вздыхала я в трубку. - Нет, Яна/Света/Мама/Папа/еще десяток милых сердцу людей, нет, не стоит обо мне беспокоиться. Нет, я к вам не поеду. Понимаете, я очень несчастный, одинокий человек. И мне ничего не нужно. Что такое, этот ваш праздник? Обычный день. Я выпью шампанского и лягу спать. Нет, у меня совсем нет сил никуда ехать. Простите".
31 декабря, под вечер, я поняла, что
мне ужасно не хотчется встречать Новый год в одиночестве.
"Ну почему в одиночестве? - подумала я, очень решительно. - У меня есть курица. И у меня есть выпивка. И еще у меня будет Путин".
Тут стало совсем тошно и невыносимо.
Я даже приподняла голову с кровати и огляделась.
Разгром. Полный разгром.
"Ну хорошо, ты не хочешь отмечать Новый год, как все нормальные люди. Но это же не повод, лежать здесь, в обертках от шоколадных конфет, в пыли, в грязи, паутине и грязных носках?" - сказала я себе.
И поплелась за пылесосом. Пылесос - старая и почти не дышащая машина - уныло загудел. Я ткнула его хоботом в особенно грязный угол, и он заглох.
Тогда я решила взять тряпку.
Я же видела когда-то, как моют полы тряпкой.
"В этом нет ничего сложного", - уговаривала я себя, набирая в ведро воду.
Это было ужасно.
Тряпка цеплялась за паркетные доски, я сбила колени, обломала ногти, стукнулась головой, влезая под стол. Но я была упорна.
В 22:30 квартира была стерильна.
"Ну хорошо, теперь, когда бессилие сломлено, глупо останавливаться на достигнутом, - рассудила я. - Пусть этот Новый год не будет таким, как я хотела. Но ничего не мешает мне вступить в него достойно, в этом гордом одиночестве".
Я поставила на плиту мясо и пошла мыть голову.
В 23:45 - завитая, надушенная и совершенно прекрасная я тушила на плите пожар. Курица, под чудесным Вусторским соусом, табаско и Jack Daniel`s, плевалась в меня дымом и огнем, я била ее какой-то тряпкой и поливала водой.
В 23:57 с курицей все было кончено. До Нового года оставалось всего три минуты.
Я бросила тяпку и кружку в раковину, метнулась к холодильнику, выхватила бутылку, начала выдергивать пробку, пробка не поддавалась, я бросилась к ноутбуку, вбила какой-то канал, ничего не грузилось, снова схватила бутылку, дернула пробку...
И грохнуло оглушительно - раз, раз, раз и еще раз! - за темным окном, за голыми деревьями, за чужими неспящими домами, за самым небом - грохнуло надеждами, радостью и фейерверками.
Я стояла на тесной нашей кухне, мокрая и грязная, с бутылкой игристого в руках, и слушала, как где-то начался Новый год.
Бдыц! Из бутылки выскочила пробка, влетела в подоконник и отскочила в какое-то никуда.
Я отхлебнула ледяного прямо из горла и опустилась на пол, под звенящим окном.
Слезы - теплые и черные от туши - лились мне на руки.
***
До позднего утра я переводила Киплинга, пила свое шампанское, всхлипывала и была вполне себе счастливым человеком. Или, может быть, не слишком несчастным.
Чего?
Ну я не знаю, чего...Тотальной несчастности, наверное. Несправедливости жизни.
Ровно перед Новым годом все сложилось совсем не так, как мечталось, и даже не так, как хотелось.
И я решила встать в эту самую позу: все или ничего. Либо пусть золотая рыбка будет у меня на посылках, либо дайте мне спокойно умереть.
"Нет, я буду отмечать Новый год одна, - печально вздыхала я в трубку. - Нет, Яна/Света/Мама/Папа/еще десяток милых сердцу людей, нет, не стоит обо мне беспокоиться. Нет, я к вам не поеду. Понимаете, я очень несчастный, одинокий человек. И мне ничего не нужно. Что такое, этот ваш праздник? Обычный день. Я выпью шампанского и лягу спать. Нет, у меня совсем нет сил никуда ехать. Простите".
31 декабря, под вечер, я поняла, что
мне ужасно не хотчется встречать Новый год в одиночестве.
"Ну почему в одиночестве? - подумала я, очень решительно. - У меня есть курица. И у меня есть выпивка. И еще у меня будет Путин".
Тут стало совсем тошно и невыносимо.
Я даже приподняла голову с кровати и огляделась.
Разгром. Полный разгром.
"Ну хорошо, ты не хочешь отмечать Новый год, как все нормальные люди. Но это же не повод, лежать здесь, в обертках от шоколадных конфет, в пыли, в грязи, паутине и грязных носках?" - сказала я себе.
И поплелась за пылесосом. Пылесос - старая и почти не дышащая машина - уныло загудел. Я ткнула его хоботом в особенно грязный угол, и он заглох.
Тогда я решила взять тряпку.
Я же видела когда-то, как моют полы тряпкой.
"В этом нет ничего сложного", - уговаривала я себя, набирая в ведро воду.
Это было ужасно.
Тряпка цеплялась за паркетные доски, я сбила колени, обломала ногти, стукнулась головой, влезая под стол. Но я была упорна.
В 22:30 квартира была стерильна.
"Ну хорошо, теперь, когда бессилие сломлено, глупо останавливаться на достигнутом, - рассудила я. - Пусть этот Новый год не будет таким, как я хотела. Но ничего не мешает мне вступить в него достойно, в этом гордом одиночестве".
Я поставила на плиту мясо и пошла мыть голову.
В 23:45 - завитая, надушенная и совершенно прекрасная я тушила на плите пожар. Курица, под чудесным Вусторским соусом, табаско и Jack Daniel`s, плевалась в меня дымом и огнем, я била ее какой-то тряпкой и поливала водой.
В 23:57 с курицей все было кончено. До Нового года оставалось всего три минуты.
Я бросила тяпку и кружку в раковину, метнулась к холодильнику, выхватила бутылку, начала выдергивать пробку, пробка не поддавалась, я бросилась к ноутбуку, вбила какой-то канал, ничего не грузилось, снова схватила бутылку, дернула пробку...
И грохнуло оглушительно - раз, раз, раз и еще раз! - за темным окном, за голыми деревьями, за чужими неспящими домами, за самым небом - грохнуло надеждами, радостью и фейерверками.
Я стояла на тесной нашей кухне, мокрая и грязная, с бутылкой игристого в руках, и слушала, как где-то начался Новый год.
Бдыц! Из бутылки выскочила пробка, влетела в подоконник и отскочила в какое-то никуда.
Я отхлебнула ледяного прямо из горла и опустилась на пол, под звенящим окном.
Слезы - теплые и черные от туши - лились мне на руки.
***
До позднего утра я переводила Киплинга, пила свое шампанское, всхлипывала и была вполне себе счастливым человеком. Или, может быть, не слишком несчастным.