художническая словесастость
Автор - sibvalenok
ИВАН ВАН И и ЕГО ЖЕСТЬ
Иван Ван И, тепличный предвставитель человейчества, был замечтательным человеником. Он вставлял рано утром, брал в загребуки бродитву и шел бродиться. Побродившись, он съедал свой затрах, который переготовила ему его жирна - обычно это были яйца с вониной и стакан бананасового стёка. За затрахом он любил смотреть телевздор, хоть его ничуть не интепейсовало, как другие, не такие замечтательные, как он сам, человейдеры ругаются со своими перечельницами или играют со своими человетриками.
Покончав с затрахом, он говорил жирне: "Спейсибо, моя дорога". Влейжливым парнем был Иван Ван И.
Потом он насмех застегивал луковицы на крутке и выхаживал из влома на рабствоту. Рабствотал он очучень далеко. Сначала ему приходилось ехать на мутро, потом на давтобусе, потом на травмвае, потом на гавнобусе, и только потом - пролетев двадцать минут на самопрёте - садиться на порноход, и уже с него, посошком, боясь быть разбавленным мешанинами и автоубилями, идти на рабствоту. И обратно так же. Еще хорошо, что он любил поразбалтывать с простожирами, а то бы сдох от суки.
Чем он занимался на рабствоте, я не знаю. Это надо было бы уточнить у его окончальника, но тот увоблился.
Свой объед Иван Ван И съедал на рабствоте как раз в тот момент, когда жирна готовила ему ужим, разговняя с кухни надовъедливых отгрысков Ивана Ван И.
Когда Иван Ван И переходил в влом, он кричал: "Где тут мой шаленький высунок?" и отжаривал своих дебетей поддавками. Потом съедал свой ужим и шел высматривать елевизор.
"Жесть прекрасна", - часто сдыхал он потёмными вечерами.
кончик.
ИВАН ВАН И и ЕГО ЖЕСТЬ
Иван Ван И, тепличный предвставитель человейчества, был замечтательным человеником. Он вставлял рано утром, брал в загребуки бродитву и шел бродиться. Побродившись, он съедал свой затрах, который переготовила ему его жирна - обычно это были яйца с вониной и стакан бананасового стёка. За затрахом он любил смотреть телевздор, хоть его ничуть не интепейсовало, как другие, не такие замечтательные, как он сам, человейдеры ругаются со своими перечельницами или играют со своими человетриками.
Покончав с затрахом, он говорил жирне: "Спейсибо, моя дорога". Влейжливым парнем был Иван Ван И.
Потом он насмех застегивал луковицы на крутке и выхаживал из влома на рабствоту. Рабствотал он очучень далеко. Сначала ему приходилось ехать на мутро, потом на давтобусе, потом на травмвае, потом на гавнобусе, и только потом - пролетев двадцать минут на самопрёте - садиться на порноход, и уже с него, посошком, боясь быть разбавленным мешанинами и автоубилями, идти на рабствоту. И обратно так же. Еще хорошо, что он любил поразбалтывать с простожирами, а то бы сдох от суки.
Чем он занимался на рабствоте, я не знаю. Это надо было бы уточнить у его окончальника, но тот увоблился.
Свой объед Иван Ван И съедал на рабствоте как раз в тот момент, когда жирна готовила ему ужим, разговняя с кухни надовъедливых отгрысков Ивана Ван И.
Когда Иван Ван И переходил в влом, он кричал: "Где тут мой шаленький высунок?" и отжаривал своих дебетей поддавками. Потом съедал свой ужим и шел высматривать елевизор.
"Жесть прекрасна", - часто сдыхал он потёмными вечерами.
кончик.