...
Машутка росла «беспроблемным» ребенком. Спокойная, хрупкая, на редкость разумная и рассудительная, радовала родителей хорошими оценками, успехами в гимнастике, опрятностью, и отсутствием тяги к приключениям, так свойственной активным и развитым детям. Да и понятно было, в кого она такая: мама - учитель начальных классов, тихая женщина с уверенным голосом и спокойной убежденностью в знании ответов на вечное «что такое хорошо и что такое плохо?». Папа - инженер в одном из немногочисленных переживших перестройку конструкторских бюро.
В начальных классах Машу ставили в пример одноклассникам: отличница, маме помогает, никогда не отказывает в помощи товарищам и, по общему мнению, самое главное ее достоинство - НАСТОЯЩИЙ ДРУГ.
С Лизой они жили в одном подъезде, играли в одной песочнице и, вполне естественно, вместе пошли в первый класс, изо всех сил удерживая тяжеленные для маленьких рук букеты и умиляя прохожих огромными бантами на косичках. Сидели за одной партой, вместе гуляли и делали уроки.
В пятом классе Машу наградили путевкой в Артек. На линейке, перед всей школой, директор торжественно сообщил об избранности Маши Королевой и вручил ей путевку. Было очень гордо, немного смущенно и предвкушающе-радостно. А вечером перед отъездом Маша рыдала. Горько и безысходно: там не будет Лизы. Ей было стыдно признаться маме в причине слез, ведь она заранее скучала не по маме, не по младшему братишке, а по подружке. Поэтому она сказала, что расстраивается из-за разлуки с домашними, и постаралась успокоиться. С Лизой они пообещали писать друг другу каждый день.
На десяток Машиных писем приходило одно Лизино, выведенное старательным девичьим почерком: «Верка - дура, обзывается на нас и хвастается новым велосипедом, Танька уехала в Сочи. Скучно без тебя. Приезжай» И непременные сердечки в конце письма и на конверте: «Жду ответа, как соловей лета».
Маша никогда Лизины письма сразу не открывала. Она их прятала под подушку и весь день жила этим предвкушением. Вечером, после отбоя, когда все уже набесились, получили от воспитателей и заснули, Маша прокрадывалась в умывальную комнату и при свете чуть помаргивающей неоновой лампы дрожащими руками распечатывала письмо…
В восьмом классе родители не могли нарадоваться, что у всех девочек в голове мальчики, а Маша с Лизой заняты учебой, книжками и девочковой болтовней о будущем семейном счастье, принцах и детях, которых у Маши должно быть непременно не меньше пяти.
В девятом у Лизы появился поклонник - Витя, мальчик из их двора, вернулся с каникул с вдруг погрубевшим голосом, пробивающейся растительностью на лице и твердыми намерениями завоевать Лизу Кулешову. Подружки сначала смущенно хихикали, наблюдая за его неловкими ухаживаниями. Потом настал день, когда Лиза впервые посмотрела на него с интересом и уже вечером, перед самым сном, шепнула в телефон Маше: «А он ничего…».
А потом Лиза пошла с ним в кино. И Маша поняла, что ненавидит Витьку. И что никогда еще не видела Лизу такой веселой и красивой. И что она, Маша, наверное, очень плохая девочка - ведь счастье подруги доставляет ей страдание. Она, наверное, завистлива?
Когда мама вернулась домой, Маша решила рассказать ей о своих эмоциях - она привыкла все вопросы морали обсуждать с ней, ведь у мамы всегда и по всем вопросам была четкая позиция, и после таких разговоров все сразу становилось просто и понятно.
Мама внимательно выслушала и объяснила, что это ревность. И что это очень эгоистичное чувство, недостойное настоящей подруги. И что ей, Маше, нужно выжечь это чувство из себя каленым железом.
До самого окончания школы Маша честно пыталась подружиться сначала с этим Витькой, потом с Женей из параллельного класса, а потом и с Венечкой - студентом консерватории, которые сменяли друг друга в роли Лизиных ухажеров. Честно пыталась научиться радоваться счастью подруги. И каждую ночь горько рыдала.
Папа по ее просьбе раздобыл самиздатовскую книжку с основами аутотренинга, и Маша по-честному каждый день научно уговаривала себя избавиться от этого собственнического чувства. А еще - участвовала в общественной жизни, занималась спортом и училась, училась, училась… В ход шло все, что угодно - лишь бы отвлечься, избавиться от этого ощущения, снова стать хорошей и безупречной девочкой, достойной гордости родителей и любви окружающих…
Иногда мама спрашивала, не появился ли у нее мальчик, на что Маша отмахивалась: «Не до того», и родители удовлетворенно переглядывались - хорошая дочка растет. А Маше и вправду было не до мальчиков, она как будто даже не замечала их попыток поухаживать за ней и те, разочарованные, со временем от нее отстали.
По окончании школы Лизу увезли к бабушке в Москву - там у нее преподавала в институте легкой промышленности тетя, которая прочила Елизавете хороший диплом и светлое будущее.
И вот тут начался самый ужас: вместо того, чтобы готовиться к поступлению в иняз, о котором Маша бредила с 5-го класса, она сутками думала о Лизе. В голову больше не шло ничего. Ей вспоминались какие-то совершенно забытые моменты из детства: вот они шлепают по лужам после дождя. Знают, что влетит за испачканную одежду, и это придает особую остроту наслаждению. Вот они отбиваются от соседских мальчишек, которые пытаются отобрать у них найденный кошелек - девочки собираются отнести в домоуправление, а мальчишки хотят купить мороженого. А вот Лиза хохочет и глаза искрятся, потому что Маша очень похоже изображает их директрису…
Маша поступила. На полупроходном, но прорвалась. Разыгравшуюся депрессию родители списали на стресс и наградили новоиспеченную студентку путевкой в пансионат. Маша мужественно вытерпела заключение у моря, честно пила минеральную водичку, принимала процедуры и слушалась врачей. К началу учебного года ей, вроде бы, удалось взять себя в руки и включиться в учебу и новый коллектив. Студенческая среда оказалась более разнообразной и яркой, чем школьная. К концу первого курса Маша повзрослела, поняла, что мама не всегда права и не все в этой жизни так понятно, однозначно и просто.
К концу второго она поняла, что странно, что у нее до сих пор нет парня.
К концу третьего она уже точно знала, что она - выродок, что называется это гомосексуализм и ей надо лечиться у психиатра электрошоком и трудотерапией.
Она честно хотела пойти в больницу и попросить ее вылечить - она сильная, все вытерпит, но, подумав, поняла, что родители такой удар не переживут - у папы уже был инфаркт, да и мама что-то стала сдавать… тем более, что начавшаяся перестройка очень сильно пошатнула веру в незыблемое и правильное, чего ее родители вообще не могли ни понять, ни принять.
Однако если не лечиться - на жизни можно было ставить крест. Друзья, знакомые, родители - как они это примут, переживут, как будут себя чувствовать? А дети… Про детей вообще можно будет забыть. Навсегда.
Нужно было что-то решать - и Маша решила лечиться сама. И единственным способом самолечения, который она сочла доступным, оказалось отрицание своей страшной болезни. Надо просто усилием воли заставить себя жить как нормальный, полноценный здоровый человек. Как все.
Тут очень кстати появился Венечка - тот самый, что ухаживал еще за Лизой в десятом классе. Маша решила, что этот интеллигентный студент консерватории - самое то. Полгода они ходили в кино и гуляли по вечернему городу. Потом Маша пересилила себя и заставила поцеловаться. А потом решила, что полумерами проблему не решить. В назначенный день они сбежали с лекций, встретились в чужом районе города, где не знали ни его, ни ее, краснея и смущаясь, купили презервативы и поехали к ней домой.
Все было совсем не больно и очень быстро. Он смешно засопел, ойкнул и обмяк.
Маша шепнула «уходи» и убежала в ванную. Полтора часа выворачивающей душу рвоты желчью и два часа мытья в душе - неистового, до содранной кожи - не принесли облегчения. И острое, тягучее одиночество…
Друзья… Знакомые… Родители… Если бы сейчас вдруг у Маши кто-то спросил об ее чувствах, ей бы нечего было бы ответить - чувств не было. Была звенящая пустота. Тошнотворная звенящая пустота.
В начальных классах Машу ставили в пример одноклассникам: отличница, маме помогает, никогда не отказывает в помощи товарищам и, по общему мнению, самое главное ее достоинство - НАСТОЯЩИЙ ДРУГ.
С Лизой они жили в одном подъезде, играли в одной песочнице и, вполне естественно, вместе пошли в первый класс, изо всех сил удерживая тяжеленные для маленьких рук букеты и умиляя прохожих огромными бантами на косичках. Сидели за одной партой, вместе гуляли и делали уроки.
В пятом классе Машу наградили путевкой в Артек. На линейке, перед всей школой, директор торжественно сообщил об избранности Маши Королевой и вручил ей путевку. Было очень гордо, немного смущенно и предвкушающе-радостно. А вечером перед отъездом Маша рыдала. Горько и безысходно: там не будет Лизы. Ей было стыдно признаться маме в причине слез, ведь она заранее скучала не по маме, не по младшему братишке, а по подружке. Поэтому она сказала, что расстраивается из-за разлуки с домашними, и постаралась успокоиться. С Лизой они пообещали писать друг другу каждый день.
На десяток Машиных писем приходило одно Лизино, выведенное старательным девичьим почерком: «Верка - дура, обзывается на нас и хвастается новым велосипедом, Танька уехала в Сочи. Скучно без тебя. Приезжай» И непременные сердечки в конце письма и на конверте: «Жду ответа, как соловей лета».
Маша никогда Лизины письма сразу не открывала. Она их прятала под подушку и весь день жила этим предвкушением. Вечером, после отбоя, когда все уже набесились, получили от воспитателей и заснули, Маша прокрадывалась в умывальную комнату и при свете чуть помаргивающей неоновой лампы дрожащими руками распечатывала письмо…
В восьмом классе родители не могли нарадоваться, что у всех девочек в голове мальчики, а Маша с Лизой заняты учебой, книжками и девочковой болтовней о будущем семейном счастье, принцах и детях, которых у Маши должно быть непременно не меньше пяти.
В девятом у Лизы появился поклонник - Витя, мальчик из их двора, вернулся с каникул с вдруг погрубевшим голосом, пробивающейся растительностью на лице и твердыми намерениями завоевать Лизу Кулешову. Подружки сначала смущенно хихикали, наблюдая за его неловкими ухаживаниями. Потом настал день, когда Лиза впервые посмотрела на него с интересом и уже вечером, перед самым сном, шепнула в телефон Маше: «А он ничего…».
А потом Лиза пошла с ним в кино. И Маша поняла, что ненавидит Витьку. И что никогда еще не видела Лизу такой веселой и красивой. И что она, Маша, наверное, очень плохая девочка - ведь счастье подруги доставляет ей страдание. Она, наверное, завистлива?
Когда мама вернулась домой, Маша решила рассказать ей о своих эмоциях - она привыкла все вопросы морали обсуждать с ней, ведь у мамы всегда и по всем вопросам была четкая позиция, и после таких разговоров все сразу становилось просто и понятно.
Мама внимательно выслушала и объяснила, что это ревность. И что это очень эгоистичное чувство, недостойное настоящей подруги. И что ей, Маше, нужно выжечь это чувство из себя каленым железом.
До самого окончания школы Маша честно пыталась подружиться сначала с этим Витькой, потом с Женей из параллельного класса, а потом и с Венечкой - студентом консерватории, которые сменяли друг друга в роли Лизиных ухажеров. Честно пыталась научиться радоваться счастью подруги. И каждую ночь горько рыдала.
Папа по ее просьбе раздобыл самиздатовскую книжку с основами аутотренинга, и Маша по-честному каждый день научно уговаривала себя избавиться от этого собственнического чувства. А еще - участвовала в общественной жизни, занималась спортом и училась, училась, училась… В ход шло все, что угодно - лишь бы отвлечься, избавиться от этого ощущения, снова стать хорошей и безупречной девочкой, достойной гордости родителей и любви окружающих…
Иногда мама спрашивала, не появился ли у нее мальчик, на что Маша отмахивалась: «Не до того», и родители удовлетворенно переглядывались - хорошая дочка растет. А Маше и вправду было не до мальчиков, она как будто даже не замечала их попыток поухаживать за ней и те, разочарованные, со временем от нее отстали.
По окончании школы Лизу увезли к бабушке в Москву - там у нее преподавала в институте легкой промышленности тетя, которая прочила Елизавете хороший диплом и светлое будущее.
И вот тут начался самый ужас: вместо того, чтобы готовиться к поступлению в иняз, о котором Маша бредила с 5-го класса, она сутками думала о Лизе. В голову больше не шло ничего. Ей вспоминались какие-то совершенно забытые моменты из детства: вот они шлепают по лужам после дождя. Знают, что влетит за испачканную одежду, и это придает особую остроту наслаждению. Вот они отбиваются от соседских мальчишек, которые пытаются отобрать у них найденный кошелек - девочки собираются отнести в домоуправление, а мальчишки хотят купить мороженого. А вот Лиза хохочет и глаза искрятся, потому что Маша очень похоже изображает их директрису…
Маша поступила. На полупроходном, но прорвалась. Разыгравшуюся депрессию родители списали на стресс и наградили новоиспеченную студентку путевкой в пансионат. Маша мужественно вытерпела заключение у моря, честно пила минеральную водичку, принимала процедуры и слушалась врачей. К началу учебного года ей, вроде бы, удалось взять себя в руки и включиться в учебу и новый коллектив. Студенческая среда оказалась более разнообразной и яркой, чем школьная. К концу первого курса Маша повзрослела, поняла, что мама не всегда права и не все в этой жизни так понятно, однозначно и просто.
К концу второго она поняла, что странно, что у нее до сих пор нет парня.
К концу третьего она уже точно знала, что она - выродок, что называется это гомосексуализм и ей надо лечиться у психиатра электрошоком и трудотерапией.
Она честно хотела пойти в больницу и попросить ее вылечить - она сильная, все вытерпит, но, подумав, поняла, что родители такой удар не переживут - у папы уже был инфаркт, да и мама что-то стала сдавать… тем более, что начавшаяся перестройка очень сильно пошатнула веру в незыблемое и правильное, чего ее родители вообще не могли ни понять, ни принять.
Однако если не лечиться - на жизни можно было ставить крест. Друзья, знакомые, родители - как они это примут, переживут, как будут себя чувствовать? А дети… Про детей вообще можно будет забыть. Навсегда.
Нужно было что-то решать - и Маша решила лечиться сама. И единственным способом самолечения, который она сочла доступным, оказалось отрицание своей страшной болезни. Надо просто усилием воли заставить себя жить как нормальный, полноценный здоровый человек. Как все.
Тут очень кстати появился Венечка - тот самый, что ухаживал еще за Лизой в десятом классе. Маша решила, что этот интеллигентный студент консерватории - самое то. Полгода они ходили в кино и гуляли по вечернему городу. Потом Маша пересилила себя и заставила поцеловаться. А потом решила, что полумерами проблему не решить. В назначенный день они сбежали с лекций, встретились в чужом районе города, где не знали ни его, ни ее, краснея и смущаясь, купили презервативы и поехали к ней домой.
Все было совсем не больно и очень быстро. Он смешно засопел, ойкнул и обмяк.
Маша шепнула «уходи» и убежала в ванную. Полтора часа выворачивающей душу рвоты желчью и два часа мытья в душе - неистового, до содранной кожи - не принесли облегчения. И острое, тягучее одиночество…
Друзья… Знакомые… Родители… Если бы сейчас вдруг у Маши кто-то спросил об ее чувствах, ей бы нечего было бы ответить - чувств не было. Была звенящая пустота. Тошнотворная звенящая пустота.