Написали две записочки
Москва
Суббота
25 мая 2024
Борисовское кладбище, могила Алексея Навального
Нельзя сдаваться. Стоять до последнего.
На могиле Алексея - свежие цветы.
- А я успею съездить к Лёше?
Моя юная племянница и по совместительству крестница, со своим молодым человеком приехали, наконец, в Москву. Было немного времени и его нужно было потратить с умом. И их интересовали только два места, которые они жаждали посетить: Немцов мост и Борисовское кладбище...
На Мост они съездили одни, пока я заканчивала срочную работу. А вот к Алексею я решила их свозить сама. Во-первых, ментовня непрерывно там топчется, и все же будет лучше, если рядом будет взрослая тетка. А во-вторых, такие моменты вообще здорово объединяют и сближают...
Купили цветы у девушки, которая безо всяких пояснений поняла, куда и для кого.
Дошли. Постояли, помолчали...
Поскольку я за старшего, пришлось приложить неслабое усилие, чтобы не рыдать белугой. Смахивая скупую слезу, смотрела на Лешу, на потрясенные, юные лица. И думала.
Ладно, хер с вами, вы сломали мою жизнь и отняли все, что только могли. Заживо похоронили в позоре и темноте. Я видела свет, я знаю и любовь, и свободу, и правду. Успела немного вдохнуть пьянящий воздух...
Но эти дети... Они только-только начали жить, у них такие чистые души, столько стремления к правде и желания жить по-людски. Зачем, за что вы лишаете их будущего, с*лочи... Почему эти дети вместо того, чтобы голосовать на выборах за Лёшу, вынуждены ездить к нему на кладбище?
Они надеются пережить и дождаться.
Я тоже пытаюсь надеяться.
Ради них. Ради Лёши.
Ради Бориса, который так и остался раной в сердце, за 9 лет ничего не излечилось. Чей взгляд с фотографии на стене выволакивает меня из тьмы каждый раз, когда я начинаю тонуть.
Нельзя сдаваться. Стоять до последнего.
Потом я вспоминаю про Илью Яшина, который опять в ШИЗО, и в глазах темнеет.
Нельзя сдаваться. Стоять до последнего.
Володя Кара-Мурза и его 25 лет строгого режима.
Нельзя сдаваться. Стоять до последнего.
Наш Миша Кригер, самый добрый упрямец и самое золотое сердце.
Алексей Горинов. Честнейший, прекрасный.
И десятки, десятки невинных...
Не знаю, сколько еще я выдержу. Честно.
Это уже настолько за пределами моей выносливости, что я удивляюсь, что до сих пор не поехала кукухой. Держит только какое-то непостижимое чудо.
В конце концов, мы с моими юными друзьями написали Леше две записочки и привязали к букетику. Крик в сияющее синее небо.
Эти слова были когда-то написаны Борису, но сейчас вполне подходят и для Лёши. Слова, которые я теперь часто повторяю про себя, словно молитву.
Надеюсь, что не в пустоту.
© Ольга Лехтонен
Суббота
25 мая 2024
Борисовское кладбище, могила Алексея Навального
Нельзя сдаваться. Стоять до последнего.
На могиле Алексея - свежие цветы.
- А я успею съездить к Лёше?
Моя юная племянница и по совместительству крестница, со своим молодым человеком приехали, наконец, в Москву. Было немного времени и его нужно было потратить с умом. И их интересовали только два места, которые они жаждали посетить: Немцов мост и Борисовское кладбище...
На Мост они съездили одни, пока я заканчивала срочную работу. А вот к Алексею я решила их свозить сама. Во-первых, ментовня непрерывно там топчется, и все же будет лучше, если рядом будет взрослая тетка. А во-вторых, такие моменты вообще здорово объединяют и сближают...
Купили цветы у девушки, которая безо всяких пояснений поняла, куда и для кого.
Дошли. Постояли, помолчали...
Поскольку я за старшего, пришлось приложить неслабое усилие, чтобы не рыдать белугой. Смахивая скупую слезу, смотрела на Лешу, на потрясенные, юные лица. И думала.
Ладно, хер с вами, вы сломали мою жизнь и отняли все, что только могли. Заживо похоронили в позоре и темноте. Я видела свет, я знаю и любовь, и свободу, и правду. Успела немного вдохнуть пьянящий воздух...
Но эти дети... Они только-только начали жить, у них такие чистые души, столько стремления к правде и желания жить по-людски. Зачем, за что вы лишаете их будущего, с*лочи... Почему эти дети вместо того, чтобы голосовать на выборах за Лёшу, вынуждены ездить к нему на кладбище?
Они надеются пережить и дождаться.
Я тоже пытаюсь надеяться.
Ради них. Ради Лёши.
Ради Бориса, который так и остался раной в сердце, за 9 лет ничего не излечилось. Чей взгляд с фотографии на стене выволакивает меня из тьмы каждый раз, когда я начинаю тонуть.
Нельзя сдаваться. Стоять до последнего.
Потом я вспоминаю про Илью Яшина, который опять в ШИЗО, и в глазах темнеет.
Нельзя сдаваться. Стоять до последнего.
Володя Кара-Мурза и его 25 лет строгого режима.
Нельзя сдаваться. Стоять до последнего.
Наш Миша Кригер, самый добрый упрямец и самое золотое сердце.
Алексей Горинов. Честнейший, прекрасный.
И десятки, десятки невинных...
Не знаю, сколько еще я выдержу. Честно.
Это уже настолько за пределами моей выносливости, что я удивляюсь, что до сих пор не поехала кукухой. Держит только какое-то непостижимое чудо.
В конце концов, мы с моими юными друзьями написали Леше две записочки и привязали к букетику. Крик в сияющее синее небо.
Эти слова были когда-то написаны Борису, но сейчас вполне подходят и для Лёши. Слова, которые я теперь часто повторяю про себя, словно молитву.
Надеюсь, что не в пустоту.
© Ольга Лехтонен