Земля в иллюминаторе светилась
ПРО КОСМОС
Когда я был советским космонавтом,
Мне было все вокруг по барабану:
Я в эпиграммах воспевался Гафтом
И на «Роллс-Ройсе» разъезжал по БАМу.
Ко мне ночами прилетала муза,
И вместе с ней, впадая в паранойю,
Все девушки Советского Союза
Выстраивались в очередь за мною!
Меня любила всем теплом и светом
Страна Советов из времен застоя,
А я любил тебя, хотя об этом
И вспоминать, наверное, не стоит.
И вот однажды в шапке капитанской,
Приветственную речь сказав публично,
Я вышел в космос, чтобы долг гражданский
Исполнить там, где исполнял обычно.
Минут через пятнадцать после старта
Достал я банку рыбного паштета,
И звездную космическую карту
Привычным жестом вынул из планшета.
Проверив курс, протер иллюминатор,
Чтоб в правильности курса убедиться.
В окне двоился лунный терминатор,
Хотя вообще не должен был двоиться.
Но я уже на пустяки такие
Давным-давно не обращал вниманья.
Вселенную не принимал в штыки я
И находил всем бедам оправданье.
Земля в иллюминаторе светилась,
Сквозь облака проглядывали крыши,
И я подумал: «А скажи на милость -
Ведь только там любовь живет и дышит,
И ждет кого-то, и кого-то ищет…»
И, растекаясь мыслями по миру,
Я видел реки, горы, и Мытищи,
И чью-то подмосковную квартиру,
Шкаф итальянский белый, недешевый,
Дизайнерские чешские обои,
Кровать, на ней какой-то хрен моржовый,
И рядом… ты - знакомая до боли!
Да как же так? Ответь мне, Инезилья!
Зачем, не ставя в грош мое доверье,
Пока я в небе расправляю крылья,
Ты на земле выдергиваешь перья?...
И я нажал на пульте управленья
Не тот рычаг, который нужно было,
И наступило лунное затменье,
И солнце на мгновение остыло,
И в речке Клязьма щука стала раком,
И свистнула из города Найроби
Экватор, чтоб скормить его собакам,
И Пугачева укатила в Гоби,
И там открыла обувную лавку,
И стала жить довольная судьбою…
А я, с тех самых пор уйдя в отставку,
Возненавидел небо над собою,
И, проходя ворота лётной части,
Смеялся я с улыбкой идиота
Над тем, что человек рожден для счастья,
Как птица для высокого полета!
© Александр Вулых
Когда я был советским космонавтом,
Мне было все вокруг по барабану:
Я в эпиграммах воспевался Гафтом
И на «Роллс-Ройсе» разъезжал по БАМу.
Ко мне ночами прилетала муза,
И вместе с ней, впадая в паранойю,
Все девушки Советского Союза
Выстраивались в очередь за мною!
Меня любила всем теплом и светом
Страна Советов из времен застоя,
А я любил тебя, хотя об этом
И вспоминать, наверное, не стоит.
И вот однажды в шапке капитанской,
Приветственную речь сказав публично,
Я вышел в космос, чтобы долг гражданский
Исполнить там, где исполнял обычно.
Минут через пятнадцать после старта
Достал я банку рыбного паштета,
И звездную космическую карту
Привычным жестом вынул из планшета.
Проверив курс, протер иллюминатор,
Чтоб в правильности курса убедиться.
В окне двоился лунный терминатор,
Хотя вообще не должен был двоиться.
Но я уже на пустяки такие
Давным-давно не обращал вниманья.
Вселенную не принимал в штыки я
И находил всем бедам оправданье.
Земля в иллюминаторе светилась,
Сквозь облака проглядывали крыши,
И я подумал: «А скажи на милость -
Ведь только там любовь живет и дышит,
И ждет кого-то, и кого-то ищет…»
И, растекаясь мыслями по миру,
Я видел реки, горы, и Мытищи,
И чью-то подмосковную квартиру,
Шкаф итальянский белый, недешевый,
Дизайнерские чешские обои,
Кровать, на ней какой-то хрен моржовый,
И рядом… ты - знакомая до боли!
Да как же так? Ответь мне, Инезилья!
Зачем, не ставя в грош мое доверье,
Пока я в небе расправляю крылья,
Ты на земле выдергиваешь перья?...
И я нажал на пульте управленья
Не тот рычаг, который нужно было,
И наступило лунное затменье,
И солнце на мгновение остыло,
И в речке Клязьма щука стала раком,
И свистнула из города Найроби
Экватор, чтоб скормить его собакам,
И Пугачева укатила в Гоби,
И там открыла обувную лавку,
И стала жить довольная судьбою…
А я, с тех самых пор уйдя в отставку,
Возненавидел небо над собою,
И, проходя ворота лётной части,
Смеялся я с улыбкой идиота
Над тем, что человек рожден для счастья,
Как птица для высокого полета!
© Александр Вулых