Шиес. В палаточном лагере.
Часть вторая.
(начало ЗДЕСЬ)
На днях Верховный суд РФ отменил решение Архангельского облсуда, который ранее разрешил провести местный референдум о запрете ввоза мусора в район Шиеса из других регионов страны. Протестующие надеялись, что на прямой линии с Владимиром Путиным может быть объявлено о сворачивании полигона, но этого не случилось. Как выглядит изнутри главный нестоличный протест и при чем здесь Махатма Ганди?
Плакатное искусство Шиеса. Агитпроп - важная часть народного протеста
Беспартийные
Шиес - это такая смесь оккупая, грушинского фестиваля, сбора резервистов, лагеря по туристическому краеведению и раннего, романтического Майдана.
Хотя вот это последнее здесь не следовало бы, конечно, озвучивать. Тут же - и косые взгляды, и вопросы, не провокатор ли.
Все дело в том, что Шиес позиционирует себя исключительно как экологический протест, аполитичный. Здесь не найдешь флагов с символикой политических партий, а сами политические партии и их лидеры здесь не в чести.
Между тем активисты удивляются, что не едут к ним записные правдолюбы, типа Ефремова и Ахеджаковой.
- Первый не едет, потому что здесь бухать нельзя, вторая - старенькая, растрясет до смерти на наших ухабах, - шутят кисло.
Кто только ни обещался погостить у них, но все - пустой звон. Певец Шевчук, Ройзман с Урала, правозащитники столичные.
- Помню, отправилась я в Москву, в «Русь сидящую», - говорит Оксана Владыка. - Три часа слушала московских умников. В конце они сказали, что серьезный замут из экологической темы слепить не получится, нужна политика.
Активисты недоумевают: вот же мы - настоящий народ, корневой, без соплей и рюшек. Нет, не едут. Сын певца новой России Игоря Талькова только и добрался, тоже Игорь; спел тоже - как отец. А уж как бы здесь встретили кого знаменитого! Вот кто первый приедет, тот и будет в такой репутационной прибыли - не вообразить. Любой мало-мальский на ура зайдет.
Без Фиделя
Протест в болотах - совсем не то что протест на Болотной. Шиес уже утратил собственность имени, став именем нарицательным, потому что принадлежит всем, - символом и знаком сопротивления власти, не слышащей свой народ.
Протест Шиеса существенно отличается от прочих возникавших.
Например, тем, что у Шиеса нет ярко выраженного лидера или лидеров, из-за чего его очень трудно обезглавить. Так вышло не специально, никто этого не планировал; просто сам дух Шиеса таков, что управленческая вертикаль здесь не работает, потому что все и безусловно равны, а следовательно, нет и Фиделей Кастро.
Или, например, высшей степенью сплоченности и осознанности. Среди активистов много оштрафованных - на сумму от 500 рублей до 15 тысяч. Небольшие штрафы люди платят сами; это даже почетно, как легкое ранение в бою. На крупные - берут из общей кассы или объявляют сбор денег.
Или, например, тем, что этот протест подчеркнуто и предельно, даже запредельно, мирный. В самом деле, что может быть более мирным, чем лес, чем деревья?!
- Когда ОМОН забирает, выдергивает кого-то из наших, даже женщин, мы не пытаемся их отбить, - поясняют активисты. - Так, потолкаемся немного, чтобы показать, что мы, если что, способны на гораздо большее. Но и это нужно уметь сделать аккуратно, без рукоприкладства, не спровоцировав полицейских на реальную драку. Очень тонкая наука - мягче, чем айкидо. Невероятно трудно соблюсти такой баланс, справиться с эмоциями. Но до сих пор у нас получалось.
- Непротивление злу насилием?
- Ой, я вас умоляю! Мы просто не даем им повода нас снести. А вы думали, почему мы здесь столько стоим?
Дети и подростки в лагере есть, их немного - родители берут с собой. Но активисты говорят, что чуть начинает пахнуть столкновениями, детей отправляют в палатки. Ни о каких мальчиках на баррикадах, расшатывающих заборы, как это было в Екатеринбурге, речи не идет.
Шиесовцы считают, что за все это время не совершили ни одной грубой ошибки. Да им и эксперты по массовому протесту о том же говорят.
А ты не борзей!
На турнике в красной футболке с надписью «Родившийся в СССР», в облаке комаров, на них не реагируя, мощно подтягивается Антон Кисляков - лагереобразующая личность. Недавно только снял гипс с ног - сломался не здесь, по другому делу. Приехав в Шиес на костылях, многих вдохновил своей отвагой.
У него мусороперерабатывающее предприятие в Подмосковье, семья в Москве, бизнес-интересы в Питере; живет на два города, сам из Нарьян-Мара. Его цели совпали с целями протестующих, он их поддерживает чем может, ресурсами - почему нет?
- Что будет, если президент Путин так и проигнорирует протест в Шиесе?
- Мусор повезут, но полигона здесь не будет.
- Говорите загадками какими-то…
- Если и проедут, то несколько машин - остальные не смогут, - говорит Антон, растолковывая. Это означает вот что: власти до сих пор не осознали, с кем связались; в характере человека Русского Севера нет привычки прогибаться, а люди здесь все вооружены огнестрельно, потому что охотники - уйдут в лес, который знают с детства, в болота, станут партизанить.
- Вы серьезно?
- Ну а вы бы как поступили на их месте? Это как если бы к нам с пацанами во двор в Нарьян-Маре пришли и насрали.
Очень распространенная метафора: порог дома, наложили кучу - и еще нагадить хотят.
А еще говорят почти хором вот что: «Почему Шиес? Начальнички на карте тупо нашли место, где мало народу и есть “железка”. Ага, Урдома, четыре тысячи жителей. Разберемся с ними - этими колхозниками и дикарями - легко. А тут ведь ни татаро-монгольского ига не было, ни крепостного права. Свобода у людей в крови. К тому же - климат. В таком выживают лишь те, кто привык рассчитывать только на себя».
Далее обычно следует история о том, как в одном из местных поселков участковый из чужих стал борзеть, а ему напомнили, что вокруг болота и его там нипочем не найдут, если что. Ну, он и притих.
И еще немаловажно, что здесь все свои так или иначе - любого с любым можно по крови соединить, если родословную начать рисовать щепкой на песке.
- Кто-то испугается, другие устанут, процентов десять останется, - продолжает Антон Кисляков. - Но это такие десять процентов, что мало не покажется. Почему люди так горячо поднялись? А разве не ясно?! Потому что власть посягнула на базовые вещи: землю, воду, лес, воздух - все то, что люди считают своей родиной.
Хорохорится? Возможно. Но столько решимости в глазах, что непохоже на банальную браваду.
Кстати, многие здесь используют терминологию войны. В речи то и дело проскальзывают милитаристские словечки: господствующая высота, перерезать дорогу, уйти в партизаны… Плюс переговоры по рациям, дежурства на постах. Как-то не очень все это вяжется с самой идеей мирного протеста. Справедливей его назвать так: мирный протест воинствующего типа.
Ленинград, Костер, Щебенка
- «Щебенка, Щебенка! Ответьте Ленинграду!» - басит в рацию кто-то из активистов. Это один пост вызывает другой. Всего их четыре: «Ленинград» так назван по большой с печкой военной палатке, купленной в Ленинграде; «Щебенка» - гора строительного щебня на станции, с верхушки которой активисты следят, не начала ли тайно работать строительная техника, какие машины прибывают на станцию, а какие грузят на платформы и увозят; «Баня» - в лесу неподалеку от лагеря, там действительно баня у дороги, которую активисты держат под своим контролем; «Костер» - самый дальний кордон, километрах в двух от лагеря, в лесной чаще, его назначение такое же - перекрыть в случае чего дорогу, как это было однажды, когда по ней на Шиес поехала колонна бензовозов - против правил, по настилам через железнодорожные пути.
Еще был пост «Сталинград» - представлял собой вагончик, стоял около станции, но его увезли беззаконно, словом, украли, сославшись на то, что земля, где его установили, арендованная.
- У вас так все ловко организовано - за вами наверняка стоит кто-то серьезный, оппозиция, - говорят активистам полицейские начальники.
- Хоспадя-я, - отвечают им активисты Шиеса, - да вы же нас прослушиваете круглосуточно с самого первого дня, кругом видеокамер понатыкали - если бы за нами кто-то и стоял, вы бы уже давно об этом знали и на весь мир раструбили!
У микрофона со своими стихами на актуальную тему борьбы хорошего народа с плохой властью выступает юная поэтесса. Экзальтированная, как из книжки Акунина, стихи посредственные, избыток самопрезентации - но все это компенсируется энтузиазмом. Сообщает с гордостью, что у нее аж тридцать тысяч подписчиков. Правда, это не производит никакого впечатления на людей, которым сегодняшней морозной ночью предстоит спать в палатках.
В лагере протеста установлен строжайший сухой закон и запрет на сквернословие. Зато разрешен ЗОЖ
Детский врач из Ярославля затевает лекцию по раздельному сбору бытовых отходов. А хотели ведь устроить дискотеку, эх. И плей-лист уже вывесили соответствующий: Чистяков - избранное, Растеряев с «Русской дорогой», Шевчук - весь.
Что же, лекция так лекция. Все послушно рассаживаются по лавкам.
Ближе к ночи, которая вовсе и не ночь, потому что на Севере в это время года ее не бывает, люди собираются в группы вокруг костров, на которых где готовится куриный суп, а где чай вскипает.
Здесь столкнулись экологи - обсуждают, как правильно утилизировать органические отходы. Рассказывают о преимуществах перерабатывающих заводов: что это цивилизованно, а хоронить - дикарство; что только в Подмосковье таких триста штук, но загружены они в лучшем случае на треть, потому что выгоднее вывезти в леса и закопать, а там хоть трава не расти - в буквальном и пугающем смысле.
Тут зарубились по поводу бездомных собак - стерилизовать или нет; слышится: «Убью, если узнаю, что кто-то травит!».
А вот повестки Фейсбука нет: ни тебе антироссийской Грузии, ни тебе мечущейся и мучающейся Нюты Федермессер.
«Хорошая девочка Лида»
Здесь все-таки актуальны проблемы иного свойства, к земле поближе.
Татьяна родом из Красноборска, большого села на берегу Северной Двины. Это родина белых грибов, говорит. Как огурцы - луховицкие, картошка - тамбовская, так и белые грибы - красноборские. Уже почти что бренд - в ресторанных меню, по крайней мере, начали писать, откуда родом деликатес.
Она в камуфляже, только вернулась с рыбалки - наловила ведро хариуса. Говорит, что хариуса не будет, если будет полигон; что хариус даже одеколона на рыбаке не выносит, до того чувствительная рыба.
- И белых не будет, и клюквы. А значит, и дохода у людей, которые дикоросами кормятся: ведь другой работы нет, вот они и уходят в лес на несколько месяцев, как на вахту.
Она уверена, что люди, живущие в лесу и лесом, сами постепенно превращаются в лес и поэтому, когда ему кто вредит, им самим становится дурно, они болеют.
И эти люди, кстати, не смотрели «Аватара». Зачем? У них здесь свой «Аватар» - под ногами, над головой, внутри грудной клетки.
Посреди лагеря, на месте вырубленного и выкорчеванного леса, шиесовцы устроили зеленый питомник. Трогательно покачивая в ладонях, как котят-щенят, время от времени высаживают, затем поливают саженцы. Дают им человеческие имена, тем самым одушевляя, - свои или из головы. Там вот сосна Леночка, кажется, принялась, здесь дуб Иосиф пытается укорениться.
Между тем, большинство протестующих - люди городские, асфальтовые. Как такое получается, что одних насилие над природой задевает, а других нет?
Лида - аналитик в сыктывкарской компании. Девочка-припевочка на вид, всегда и всем улыбается - даже насекомым и растениям.
Раздельный сбор мусора - одна из самых живых и горячих тем, обсуждаемая активистами светлыми архангельскими ночами. Это логично - протест же экологический
- И что же вы анализируете, Лида?
- Ой, меня все так спрашивают!
Она в футболке с ревущим медведем и надписью «Север не помойка». Такие футболки сейчас очень популярны в ее родном городе, люди заказывают их сами.
В компании у нее случились переработки - она могла взять деньгами, но взяла отгулами и приехала сюда. Она одна в мужском коллективе. Коллеги эту ее поездку не поняли и не одобрили, думают, что это их не касается. Смотрят как на детскую шалость: типа перебесится. Но ее это не задевает - пусть. Тут все самодостаточны и потому на чужое мнение плюют.
Люди вообще приезжают как могут: берут отгулы, выдумывают больничные, подгадывают отпуска, некоторые организуют себе командировки с заездом в Шиес, включают в путешествие по Русскому Северу - допустим, Вологда, Тотьма, Великий Устюг, Шиес. Тут нет профессиональных революционеров. Можно на того подумать или на ту - потому что они здесь долго. Но это из-за того, что пенсионер, домохозяйка или временно безработный.
А есть еще такой рыбак - как едет на речку, так обязательно ночует с активистами в их палатке на «Костре», заодно и подежурит. Совмещает, так сказать, приятное с гражданским долгом.
Балерина на болоте
Никто в Шиесе не боится называть свои фамилии, должности в мирной жизни. Одна только - мать троих малолеток - засомневалась. Она главный бухгалтер. Детей оставила бабушке. Из отпуска дни взяла. Говорит примерно то же, что и все: природа должна быть фетишем человека, иначе ему конец; мне важно здоровье моих и других детей; нестерпимо, когда родину хотят испоганить, поэтому я не могу оставаться в стороне.
- Как вообще люди, далекие от гражданского протеста, оказываются в Шиесе? Что происходит в вашей голове, какой тумблер щелкает?
- У меня этот тумблер давно щелкнул, - говорит Ольга, артистка хора Театра оперы и балета Республики Коми. - Я же вижу, что с моей страной происходит: работы у людей нет, деревни вымирают, народ не живет, а выживает… Шиес для меня просто стал последней каплей.
Это главная мысль Шиеса, объединяющая всех: терпели долго, но посягнули на святое - такого уже не вытерпеть.
И вот, оказывается, откуда этот мощный голос был вчера, когда пели перед ангаром гимн Шиеса со словами: «Это наше болото! Мы давно здесь сидим!», выделявшийся среди других голосов - профессиональный, сопрано. Значит, не показалось.
И вот тебе раз: тут же балерина кордебалета из труппы того же театра - Маша Манакова. Причем дамы приехали раздельно, а раньше друг о друге ничего не знали. Познакомились уже на последнем отрезке пути, после переправы через реку, в «буханке». Это знаменитая «буханка», потому что невозможно определить ее пассажировместимость. В нее влезает столько народу, сколько собралось на обочине. Двадцать так двадцать. Девиз такой: никого не бросим, всех впихнем.
Вообще говоря, балерина на протесте в болотах - очень плохой знак для власти. Главный бухгалтер - это еще можно представить, менеджер - вообще без проблем, даже детский врач… Но балерина!.. Похоже, протест Шиеса распространился гораздо шире и ушел глубже в социальные дебри, чем власть себе там напредполагала.
Карликовая зига
К правоохранителям активисты Шиеса относятся со смешанными чувствами: тут и брезгливость, и снисходительность, и «всех жалко, и их тоже».
- У них приказ, а других рабочих мест нет. Как им кормить семьи? - говорит Андрей Малов, предприниматель из Котласа, владелец кузнечной мастерской.
- Выбор есть всегда, - отвечают ему более молодые и бескомпромиссные. И в подтверждение рассказывают несколько историй о полицейских, которые отказались ехать в Шиес для участия в силовых операциях, после чего были уволены.
Больше всего не любят чоповцев, людей в черном - страсть как их презирают. Население окрестных поселков прямо лютует. В магазинах Урдомы двери перед ними закрывают: говорят, что учет.
Чоповцы частью свои, частью из прочих регионов. Свои - чистые полицаи, говорят активисты, раз знают и соглашаются на такую службу. Прочие же не всегда понимают, во что ввязываются.
Рассказывают, как еще не добравшись до Шиеса, но уже узнав в пути об отношении местных к чоповцам, некоторые из них разворачиваются и уезжают обратно - просить у начальства контракта в другом месте.
Еще по секрету расскажут, как в одной архангельской семье дочь и ее отец на митинги ходят в поддержку Шиеса, а муж и зять, омоновец, ездит в Шиес помахать дубинкой. И это их взаимоотношения делает очень, мягко говоря, проблемными.
Почему расскажут по секрету? Наверное, потому что когда общественный конфликт разделяет семьи, это уже начинает походить на предвестие гражданской войны. А о ее трагических последствиях здесь, где был ГУЛАГ, очень хорошо известно; историческая память подсказывает, чем все заканчивается, когда устанавливают забор и поверх него пускают «колючку» - пусть даже скажут, что это нужно для стройки.
А если же из Архангельска едет ОМОН, то по трассе М-8 его ведет сарафанное радио. Звонят из каждой кафешки, где омоновцы останавливаются на туалет или поесть: «Две машины. Плюс автозак». Ни разу они не смогли приехать скрытно. Активисты уже оказываются подготовленными.
Оксана Владыка вспоминала, как полицейский переодевался в чоповца, чтобы проще было командовать, кого и как вязать из активистов, а те машинально отдавали ему честь, но на полпути вспоминали, что нельзя, что он как бы под прикрытием, и получалась у них словно карликовая испуганная «зига». Оксана очень смешно показывала, как это выглядит. И все вокруг, кто слушал эту историю в стотысячный раз, заразительно ржали.
Полицаи, «зига»… Вообще говоря, аналогии с Великой Отечественной здесь встречаются довольно часто. А Светлана Бабенко из Урдомы, например, так прямо и говорит: «Это оккупация, сравнимая с немецко-фашистской. Люди ощущают происходящее на почвенном уровне - что их Родину захватывают».
Еще, кажется, немного - и пойдет речь уже о национально-освободительном движении.
- Повышение налогов съели? Съели. Пенсионную реформу съели? Съели. Вся страна смотрит на нас! Если сдадимся, они и дальше будут страну нагибать. Мы здесь не только за себя, за всю Россию, понимаете?
- А удастся отстоять - свернетесь?
- Теперь уже нет. Перенацелимся на сохранение лесов.
- Как думаете, можно ваш протест системно распространять, как пример?
- Нужно.
По прозвищу «Вчера выпустили»
Трудно сказать, есть ли сейчас среди простых людей Русского Севера такие, кто хотя бы не симпатизировал Шиесу.
Продукты и деньги для лагеря собирают на бессрочной акции протеста в поддержку Шиеса, которая проходит в различных городах Русского Севера, или на «бессрочке», если выражаться языком протестантов, в палатках - по заявкам: что кончилось, что нужно. Приносят все, что необходимо в тайге: от резиновых сапог и дождевиков до спальников; даже репелленты всегда в достатке.
А продовольствия - так завались. Все свежее: овощи, фрукты, куры. Яблоки на столе - взял и пошел.
Обсуждают, что надо бы купить старенький уазик-«буханку» на Авито, тысяч за сорок. Рассчитывают, что тот, кто будет продавать, скидку сделает, когда узнает, кто покупает. А что, собрать по тысяче с носа - это можно дня за два, размышляют. Оформим, говорят, на Анну Шикалову, потому что «они с ней связываться не будут». Анна - человек специфической славы. Коммерсантка из Урдомы, она словно парит над лагерем в своем вишневом спортивном костюме под плюш. Кидается на полицейских сразу, как только их видит. Ее вечно задерживают и сажают в кутузку. Прозвище у нее - что-то вроде «Белая бестия». Белая - потому что красится в сверкающую сталь. А бестия - это такой темперамент. Но ей можно дать и другое прозвище: «Вчера выпустили». Так ее представляют новичкам.
Наталья Шанина и Андрей Малов - супруги. У них грузовичок «хюндай». Они довозят до поста «Костер» то, что люди собрали на «бессрочке», потом вместе с остальными шиесовцами тащат привезенное в лагерь.
Однажды, рассказывают, железнодорожники предложили им матрасы, какие используют в пассажирских вагонах - списанные, но чистые, пропаренные по всем правилам.
А газовики помогают тем, что пускают машины активистов на свою дорогу, куда нужен специальный пропуск. Узнают, что люди едут в Шиес, - поднимают шлагбаум без разговоров: «Езжайте».
Руководство РЖД и «Газпрома» смотрит на все это сквозь пальцы; очевидно, им важнее в этой не их войне сохранить лояльность сотрудников.
ШИЕС или Ш.И.Е.С.
Наступает день прямой линии президента России. У всех возбужденное настроение. Еще бы: в лагере почти шестьсот человек - никогда столько не было. К тому же задолго до этого начали ходить слухи, что власти все-таки организуют в Шиесе телевизионную линию связи с Москвой и привезут штрейкбрехеров - фальшивых местных жителей, которые станут на камеру рассказывать, как это здорово, что здесь устроят мусорную свалку. Такие предположения сопровождаются эмоциональными рассказами о том, как вся Архангельская область накануне пыталась пробиться в Москву со своими вопросами про Шиес. Но компьютерную систему настроили так хитроумно, что ни один не просочился, как бы люди их ни камуфлировали - хоть с помощью аббревиатуры ШИЕС, хоть с помощью шифра Ш.И.Е.С.
Штрейкбрехеров, однако, не привезли. Зато пропала связь. Люди пытались выяснить, что там президент - упомянул Шиес или нет. Кому-то удалось все-таки узнать, что само слово «Шиес» на прямой линии не прозвучало, но вопрос о бытовых отходах был задан, и президент сказал, что не видит разницы между мусоросжигательным заводом и полигоном.
Тут-то - возможно, впервые, - лагерь в Шиесе и услышал такой жесткий и дружный мат, что комары на землю попадали.
А потом все пошли на гору и зачитали обращение. Без всяких там «уважаемый…», а сразу «требуем». И было в этой бумаге не только предсказуемое - о свертывании строительства полигона, но и об отставке губернатора и о проведении прямых губернаторских выборов.
Практически на глазах экологический протест начал превращаться в политический.
Накануне прямой линии президента России в лагерь протеста приехали рекордные 600 без малого человек
А что они хотят, говорят активисты Шиеса, сколько можно игнорировать мнение народа?! Затем пошли броуновским и веселым маршем на станцию, забрались на щебневые насыпи, взялись за руки, скандировали. Какими словами описать эту картину? Наверное, такими: «Ну ни хрена себе!»
Из жизни шелупони
Власть об активистах Шиеса распространяют всякую грязь: что пьяницы, что на деньги американцев, что организованы оппозицией. Архангельский губернатор Игорь Орлов вообще публично назвал их шелупонью. А ведь это чистый, без примесей, народный протест. В этом как его сила, так и его слабость. Слабость - потому что никто не может в это поверить. Сила - потому что власть еще не сталкивалась с протестом такого качества.
Главное же, что возмущает людей, - даже не сама стройка, а уровень дискуссии, предложенный властью: с переходом на личности, стремлением опозорить оппонента, задеть его чувство собственного достоинства.
Теперь для власти, кажется, наступает время собирать камни.
Митинговая активность повышается. Взять Котлас, который сначала отстоял в суде право на митинг с повесткой по Шиесу, а потом буквально за два дня его организовал - семь тысяч человек пришли, то есть каждый десятый житель.
Или вспомнить, как губернатор Орлов поехал было по области в примирительный тур. Но добрался только до Котласа. Там его освистали, чем-то закидали. И ехать дальше - в Урдому, в другие поселки ближе к Шиесу - он уже не рискнул. Таких слов, как «шелупонь», здешний народ не забывает и не прощает. Хотя виду и не показывают: дескать, ну что с дурачка взять-то.
Какая статья
На следующий день, вечером, когда люди начали разъезжаться и в лагере стало посвободнее, пришли полицейские, человек шесть-семь. Об их появлении лагерь предупредил своевременный зычный крик: «Проверка идет». Дежурный заметил их в бинокль.
Визит выглядел потешно. Полицейские двигались так быстро, как можно, но чтобы это не было похоже на бег, крутя головами из стороны в сторону - словно потеряв важное.
- Что вы ищете? - спросили их.
- Ну, может, у вас кто заболел.
Народ стал ржать, полиция - посмеиваться в унисон.
Но вот появились новости, что в Урдоме задержан Андрей Христофоров, он же Древарх, и его везут в райцентр Яренск. Все тотчас стали предельно серьезными, шутки кончились.
«Какая статья, какая статья, какая статья», - тревожно повторяла в рацию Оксана Владыка.
***
Перед отъездом я, как и все, получил с собой в дорогу памятку о том, что делать, если задержала полиция. Там есть такие слова: «Если все же какой-то беспредельщик начнет качать права и составлять протокол, пусть составляет».
Махатма Ганди был бы доволен.
Игорь Найденов «Русский репортер»
(начало ЗДЕСЬ)
На днях Верховный суд РФ отменил решение Архангельского облсуда, который ранее разрешил провести местный референдум о запрете ввоза мусора в район Шиеса из других регионов страны. Протестующие надеялись, что на прямой линии с Владимиром Путиным может быть объявлено о сворачивании полигона, но этого не случилось. Как выглядит изнутри главный нестоличный протест и при чем здесь Махатма Ганди?
Плакатное искусство Шиеса. Агитпроп - важная часть народного протеста
Беспартийные
Шиес - это такая смесь оккупая, грушинского фестиваля, сбора резервистов, лагеря по туристическому краеведению и раннего, романтического Майдана.
Хотя вот это последнее здесь не следовало бы, конечно, озвучивать. Тут же - и косые взгляды, и вопросы, не провокатор ли.
Все дело в том, что Шиес позиционирует себя исключительно как экологический протест, аполитичный. Здесь не найдешь флагов с символикой политических партий, а сами политические партии и их лидеры здесь не в чести.
Между тем активисты удивляются, что не едут к ним записные правдолюбы, типа Ефремова и Ахеджаковой.
- Первый не едет, потому что здесь бухать нельзя, вторая - старенькая, растрясет до смерти на наших ухабах, - шутят кисло.
Кто только ни обещался погостить у них, но все - пустой звон. Певец Шевчук, Ройзман с Урала, правозащитники столичные.
- Помню, отправилась я в Москву, в «Русь сидящую», - говорит Оксана Владыка. - Три часа слушала московских умников. В конце они сказали, что серьезный замут из экологической темы слепить не получится, нужна политика.
Активисты недоумевают: вот же мы - настоящий народ, корневой, без соплей и рюшек. Нет, не едут. Сын певца новой России Игоря Талькова только и добрался, тоже Игорь; спел тоже - как отец. А уж как бы здесь встретили кого знаменитого! Вот кто первый приедет, тот и будет в такой репутационной прибыли - не вообразить. Любой мало-мальский на ура зайдет.
Без Фиделя
Протест в болотах - совсем не то что протест на Болотной. Шиес уже утратил собственность имени, став именем нарицательным, потому что принадлежит всем, - символом и знаком сопротивления власти, не слышащей свой народ.
Протест Шиеса существенно отличается от прочих возникавших.
Например, тем, что у Шиеса нет ярко выраженного лидера или лидеров, из-за чего его очень трудно обезглавить. Так вышло не специально, никто этого не планировал; просто сам дух Шиеса таков, что управленческая вертикаль здесь не работает, потому что все и безусловно равны, а следовательно, нет и Фиделей Кастро.
Или, например, высшей степенью сплоченности и осознанности. Среди активистов много оштрафованных - на сумму от 500 рублей до 15 тысяч. Небольшие штрафы люди платят сами; это даже почетно, как легкое ранение в бою. На крупные - берут из общей кассы или объявляют сбор денег.
Или, например, тем, что этот протест подчеркнуто и предельно, даже запредельно, мирный. В самом деле, что может быть более мирным, чем лес, чем деревья?!
- Когда ОМОН забирает, выдергивает кого-то из наших, даже женщин, мы не пытаемся их отбить, - поясняют активисты. - Так, потолкаемся немного, чтобы показать, что мы, если что, способны на гораздо большее. Но и это нужно уметь сделать аккуратно, без рукоприкладства, не спровоцировав полицейских на реальную драку. Очень тонкая наука - мягче, чем айкидо. Невероятно трудно соблюсти такой баланс, справиться с эмоциями. Но до сих пор у нас получалось.
- Непротивление злу насилием?
- Ой, я вас умоляю! Мы просто не даем им повода нас снести. А вы думали, почему мы здесь столько стоим?
Дети и подростки в лагере есть, их немного - родители берут с собой. Но активисты говорят, что чуть начинает пахнуть столкновениями, детей отправляют в палатки. Ни о каких мальчиках на баррикадах, расшатывающих заборы, как это было в Екатеринбурге, речи не идет.
Шиесовцы считают, что за все это время не совершили ни одной грубой ошибки. Да им и эксперты по массовому протесту о том же говорят.
А ты не борзей!
На турнике в красной футболке с надписью «Родившийся в СССР», в облаке комаров, на них не реагируя, мощно подтягивается Антон Кисляков - лагереобразующая личность. Недавно только снял гипс с ног - сломался не здесь, по другому делу. Приехав в Шиес на костылях, многих вдохновил своей отвагой.
У него мусороперерабатывающее предприятие в Подмосковье, семья в Москве, бизнес-интересы в Питере; живет на два города, сам из Нарьян-Мара. Его цели совпали с целями протестующих, он их поддерживает чем может, ресурсами - почему нет?
- Что будет, если президент Путин так и проигнорирует протест в Шиесе?
- Мусор повезут, но полигона здесь не будет.
- Говорите загадками какими-то…
- Если и проедут, то несколько машин - остальные не смогут, - говорит Антон, растолковывая. Это означает вот что: власти до сих пор не осознали, с кем связались; в характере человека Русского Севера нет привычки прогибаться, а люди здесь все вооружены огнестрельно, потому что охотники - уйдут в лес, который знают с детства, в болота, станут партизанить.
- Вы серьезно?
- Ну а вы бы как поступили на их месте? Это как если бы к нам с пацанами во двор в Нарьян-Маре пришли и насрали.
Очень распространенная метафора: порог дома, наложили кучу - и еще нагадить хотят.
А еще говорят почти хором вот что: «Почему Шиес? Начальнички на карте тупо нашли место, где мало народу и есть “железка”. Ага, Урдома, четыре тысячи жителей. Разберемся с ними - этими колхозниками и дикарями - легко. А тут ведь ни татаро-монгольского ига не было, ни крепостного права. Свобода у людей в крови. К тому же - климат. В таком выживают лишь те, кто привык рассчитывать только на себя».
Далее обычно следует история о том, как в одном из местных поселков участковый из чужих стал борзеть, а ему напомнили, что вокруг болота и его там нипочем не найдут, если что. Ну, он и притих.
И еще немаловажно, что здесь все свои так или иначе - любого с любым можно по крови соединить, если родословную начать рисовать щепкой на песке.
- Кто-то испугается, другие устанут, процентов десять останется, - продолжает Антон Кисляков. - Но это такие десять процентов, что мало не покажется. Почему люди так горячо поднялись? А разве не ясно?! Потому что власть посягнула на базовые вещи: землю, воду, лес, воздух - все то, что люди считают своей родиной.
Хорохорится? Возможно. Но столько решимости в глазах, что непохоже на банальную браваду.
Кстати, многие здесь используют терминологию войны. В речи то и дело проскальзывают милитаристские словечки: господствующая высота, перерезать дорогу, уйти в партизаны… Плюс переговоры по рациям, дежурства на постах. Как-то не очень все это вяжется с самой идеей мирного протеста. Справедливей его назвать так: мирный протест воинствующего типа.
Ленинград, Костер, Щебенка
- «Щебенка, Щебенка! Ответьте Ленинграду!» - басит в рацию кто-то из активистов. Это один пост вызывает другой. Всего их четыре: «Ленинград» так назван по большой с печкой военной палатке, купленной в Ленинграде; «Щебенка» - гора строительного щебня на станции, с верхушки которой активисты следят, не начала ли тайно работать строительная техника, какие машины прибывают на станцию, а какие грузят на платформы и увозят; «Баня» - в лесу неподалеку от лагеря, там действительно баня у дороги, которую активисты держат под своим контролем; «Костер» - самый дальний кордон, километрах в двух от лагеря, в лесной чаще, его назначение такое же - перекрыть в случае чего дорогу, как это было однажды, когда по ней на Шиес поехала колонна бензовозов - против правил, по настилам через железнодорожные пути.
Еще был пост «Сталинград» - представлял собой вагончик, стоял около станции, но его увезли беззаконно, словом, украли, сославшись на то, что земля, где его установили, арендованная.
- У вас так все ловко организовано - за вами наверняка стоит кто-то серьезный, оппозиция, - говорят активистам полицейские начальники.
- Хоспадя-я, - отвечают им активисты Шиеса, - да вы же нас прослушиваете круглосуточно с самого первого дня, кругом видеокамер понатыкали - если бы за нами кто-то и стоял, вы бы уже давно об этом знали и на весь мир раструбили!
У микрофона со своими стихами на актуальную тему борьбы хорошего народа с плохой властью выступает юная поэтесса. Экзальтированная, как из книжки Акунина, стихи посредственные, избыток самопрезентации - но все это компенсируется энтузиазмом. Сообщает с гордостью, что у нее аж тридцать тысяч подписчиков. Правда, это не производит никакого впечатления на людей, которым сегодняшней морозной ночью предстоит спать в палатках.
В лагере протеста установлен строжайший сухой закон и запрет на сквернословие. Зато разрешен ЗОЖ
Детский врач из Ярославля затевает лекцию по раздельному сбору бытовых отходов. А хотели ведь устроить дискотеку, эх. И плей-лист уже вывесили соответствующий: Чистяков - избранное, Растеряев с «Русской дорогой», Шевчук - весь.
Что же, лекция так лекция. Все послушно рассаживаются по лавкам.
Ближе к ночи, которая вовсе и не ночь, потому что на Севере в это время года ее не бывает, люди собираются в группы вокруг костров, на которых где готовится куриный суп, а где чай вскипает.
Здесь столкнулись экологи - обсуждают, как правильно утилизировать органические отходы. Рассказывают о преимуществах перерабатывающих заводов: что это цивилизованно, а хоронить - дикарство; что только в Подмосковье таких триста штук, но загружены они в лучшем случае на треть, потому что выгоднее вывезти в леса и закопать, а там хоть трава не расти - в буквальном и пугающем смысле.
Тут зарубились по поводу бездомных собак - стерилизовать или нет; слышится: «Убью, если узнаю, что кто-то травит!».
А вот повестки Фейсбука нет: ни тебе антироссийской Грузии, ни тебе мечущейся и мучающейся Нюты Федермессер.
«Хорошая девочка Лида»
Здесь все-таки актуальны проблемы иного свойства, к земле поближе.
Татьяна родом из Красноборска, большого села на берегу Северной Двины. Это родина белых грибов, говорит. Как огурцы - луховицкие, картошка - тамбовская, так и белые грибы - красноборские. Уже почти что бренд - в ресторанных меню, по крайней мере, начали писать, откуда родом деликатес.
Она в камуфляже, только вернулась с рыбалки - наловила ведро хариуса. Говорит, что хариуса не будет, если будет полигон; что хариус даже одеколона на рыбаке не выносит, до того чувствительная рыба.
- И белых не будет, и клюквы. А значит, и дохода у людей, которые дикоросами кормятся: ведь другой работы нет, вот они и уходят в лес на несколько месяцев, как на вахту.
Она уверена, что люди, живущие в лесу и лесом, сами постепенно превращаются в лес и поэтому, когда ему кто вредит, им самим становится дурно, они болеют.
И эти люди, кстати, не смотрели «Аватара». Зачем? У них здесь свой «Аватар» - под ногами, над головой, внутри грудной клетки.
Посреди лагеря, на месте вырубленного и выкорчеванного леса, шиесовцы устроили зеленый питомник. Трогательно покачивая в ладонях, как котят-щенят, время от времени высаживают, затем поливают саженцы. Дают им человеческие имена, тем самым одушевляя, - свои или из головы. Там вот сосна Леночка, кажется, принялась, здесь дуб Иосиф пытается укорениться.
Между тем, большинство протестующих - люди городские, асфальтовые. Как такое получается, что одних насилие над природой задевает, а других нет?
Лида - аналитик в сыктывкарской компании. Девочка-припевочка на вид, всегда и всем улыбается - даже насекомым и растениям.
Раздельный сбор мусора - одна из самых живых и горячих тем, обсуждаемая активистами светлыми архангельскими ночами. Это логично - протест же экологический
- И что же вы анализируете, Лида?
- Ой, меня все так спрашивают!
Она в футболке с ревущим медведем и надписью «Север не помойка». Такие футболки сейчас очень популярны в ее родном городе, люди заказывают их сами.
В компании у нее случились переработки - она могла взять деньгами, но взяла отгулами и приехала сюда. Она одна в мужском коллективе. Коллеги эту ее поездку не поняли и не одобрили, думают, что это их не касается. Смотрят как на детскую шалость: типа перебесится. Но ее это не задевает - пусть. Тут все самодостаточны и потому на чужое мнение плюют.
Люди вообще приезжают как могут: берут отгулы, выдумывают больничные, подгадывают отпуска, некоторые организуют себе командировки с заездом в Шиес, включают в путешествие по Русскому Северу - допустим, Вологда, Тотьма, Великий Устюг, Шиес. Тут нет профессиональных революционеров. Можно на того подумать или на ту - потому что они здесь долго. Но это из-за того, что пенсионер, домохозяйка или временно безработный.
А есть еще такой рыбак - как едет на речку, так обязательно ночует с активистами в их палатке на «Костре», заодно и подежурит. Совмещает, так сказать, приятное с гражданским долгом.
Балерина на болоте
Никто в Шиесе не боится называть свои фамилии, должности в мирной жизни. Одна только - мать троих малолеток - засомневалась. Она главный бухгалтер. Детей оставила бабушке. Из отпуска дни взяла. Говорит примерно то же, что и все: природа должна быть фетишем человека, иначе ему конец; мне важно здоровье моих и других детей; нестерпимо, когда родину хотят испоганить, поэтому я не могу оставаться в стороне.
- Как вообще люди, далекие от гражданского протеста, оказываются в Шиесе? Что происходит в вашей голове, какой тумблер щелкает?
- У меня этот тумблер давно щелкнул, - говорит Ольга, артистка хора Театра оперы и балета Республики Коми. - Я же вижу, что с моей страной происходит: работы у людей нет, деревни вымирают, народ не живет, а выживает… Шиес для меня просто стал последней каплей.
Это главная мысль Шиеса, объединяющая всех: терпели долго, но посягнули на святое - такого уже не вытерпеть.
И вот, оказывается, откуда этот мощный голос был вчера, когда пели перед ангаром гимн Шиеса со словами: «Это наше болото! Мы давно здесь сидим!», выделявшийся среди других голосов - профессиональный, сопрано. Значит, не показалось.
И вот тебе раз: тут же балерина кордебалета из труппы того же театра - Маша Манакова. Причем дамы приехали раздельно, а раньше друг о друге ничего не знали. Познакомились уже на последнем отрезке пути, после переправы через реку, в «буханке». Это знаменитая «буханка», потому что невозможно определить ее пассажировместимость. В нее влезает столько народу, сколько собралось на обочине. Двадцать так двадцать. Девиз такой: никого не бросим, всех впихнем.
Вообще говоря, балерина на протесте в болотах - очень плохой знак для власти. Главный бухгалтер - это еще можно представить, менеджер - вообще без проблем, даже детский врач… Но балерина!.. Похоже, протест Шиеса распространился гораздо шире и ушел глубже в социальные дебри, чем власть себе там напредполагала.
Карликовая зига
К правоохранителям активисты Шиеса относятся со смешанными чувствами: тут и брезгливость, и снисходительность, и «всех жалко, и их тоже».
- У них приказ, а других рабочих мест нет. Как им кормить семьи? - говорит Андрей Малов, предприниматель из Котласа, владелец кузнечной мастерской.
- Выбор есть всегда, - отвечают ему более молодые и бескомпромиссные. И в подтверждение рассказывают несколько историй о полицейских, которые отказались ехать в Шиес для участия в силовых операциях, после чего были уволены.
Больше всего не любят чоповцев, людей в черном - страсть как их презирают. Население окрестных поселков прямо лютует. В магазинах Урдомы двери перед ними закрывают: говорят, что учет.
Чоповцы частью свои, частью из прочих регионов. Свои - чистые полицаи, говорят активисты, раз знают и соглашаются на такую службу. Прочие же не всегда понимают, во что ввязываются.
Рассказывают, как еще не добравшись до Шиеса, но уже узнав в пути об отношении местных к чоповцам, некоторые из них разворачиваются и уезжают обратно - просить у начальства контракта в другом месте.
Еще по секрету расскажут, как в одной архангельской семье дочь и ее отец на митинги ходят в поддержку Шиеса, а муж и зять, омоновец, ездит в Шиес помахать дубинкой. И это их взаимоотношения делает очень, мягко говоря, проблемными.
Почему расскажут по секрету? Наверное, потому что когда общественный конфликт разделяет семьи, это уже начинает походить на предвестие гражданской войны. А о ее трагических последствиях здесь, где был ГУЛАГ, очень хорошо известно; историческая память подсказывает, чем все заканчивается, когда устанавливают забор и поверх него пускают «колючку» - пусть даже скажут, что это нужно для стройки.
А если же из Архангельска едет ОМОН, то по трассе М-8 его ведет сарафанное радио. Звонят из каждой кафешки, где омоновцы останавливаются на туалет или поесть: «Две машины. Плюс автозак». Ни разу они не смогли приехать скрытно. Активисты уже оказываются подготовленными.
Оксана Владыка вспоминала, как полицейский переодевался в чоповца, чтобы проще было командовать, кого и как вязать из активистов, а те машинально отдавали ему честь, но на полпути вспоминали, что нельзя, что он как бы под прикрытием, и получалась у них словно карликовая испуганная «зига». Оксана очень смешно показывала, как это выглядит. И все вокруг, кто слушал эту историю в стотысячный раз, заразительно ржали.
Полицаи, «зига»… Вообще говоря, аналогии с Великой Отечественной здесь встречаются довольно часто. А Светлана Бабенко из Урдомы, например, так прямо и говорит: «Это оккупация, сравнимая с немецко-фашистской. Люди ощущают происходящее на почвенном уровне - что их Родину захватывают».
Еще, кажется, немного - и пойдет речь уже о национально-освободительном движении.
- Повышение налогов съели? Съели. Пенсионную реформу съели? Съели. Вся страна смотрит на нас! Если сдадимся, они и дальше будут страну нагибать. Мы здесь не только за себя, за всю Россию, понимаете?
- А удастся отстоять - свернетесь?
- Теперь уже нет. Перенацелимся на сохранение лесов.
- Как думаете, можно ваш протест системно распространять, как пример?
- Нужно.
По прозвищу «Вчера выпустили»
Трудно сказать, есть ли сейчас среди простых людей Русского Севера такие, кто хотя бы не симпатизировал Шиесу.
Продукты и деньги для лагеря собирают на бессрочной акции протеста в поддержку Шиеса, которая проходит в различных городах Русского Севера, или на «бессрочке», если выражаться языком протестантов, в палатках - по заявкам: что кончилось, что нужно. Приносят все, что необходимо в тайге: от резиновых сапог и дождевиков до спальников; даже репелленты всегда в достатке.
А продовольствия - так завались. Все свежее: овощи, фрукты, куры. Яблоки на столе - взял и пошел.
Обсуждают, что надо бы купить старенький уазик-«буханку» на Авито, тысяч за сорок. Рассчитывают, что тот, кто будет продавать, скидку сделает, когда узнает, кто покупает. А что, собрать по тысяче с носа - это можно дня за два, размышляют. Оформим, говорят, на Анну Шикалову, потому что «они с ней связываться не будут». Анна - человек специфической славы. Коммерсантка из Урдомы, она словно парит над лагерем в своем вишневом спортивном костюме под плюш. Кидается на полицейских сразу, как только их видит. Ее вечно задерживают и сажают в кутузку. Прозвище у нее - что-то вроде «Белая бестия». Белая - потому что красится в сверкающую сталь. А бестия - это такой темперамент. Но ей можно дать и другое прозвище: «Вчера выпустили». Так ее представляют новичкам.
Наталья Шанина и Андрей Малов - супруги. У них грузовичок «хюндай». Они довозят до поста «Костер» то, что люди собрали на «бессрочке», потом вместе с остальными шиесовцами тащат привезенное в лагерь.
Однажды, рассказывают, железнодорожники предложили им матрасы, какие используют в пассажирских вагонах - списанные, но чистые, пропаренные по всем правилам.
А газовики помогают тем, что пускают машины активистов на свою дорогу, куда нужен специальный пропуск. Узнают, что люди едут в Шиес, - поднимают шлагбаум без разговоров: «Езжайте».
Руководство РЖД и «Газпрома» смотрит на все это сквозь пальцы; очевидно, им важнее в этой не их войне сохранить лояльность сотрудников.
ШИЕС или Ш.И.Е.С.
Наступает день прямой линии президента России. У всех возбужденное настроение. Еще бы: в лагере почти шестьсот человек - никогда столько не было. К тому же задолго до этого начали ходить слухи, что власти все-таки организуют в Шиесе телевизионную линию связи с Москвой и привезут штрейкбрехеров - фальшивых местных жителей, которые станут на камеру рассказывать, как это здорово, что здесь устроят мусорную свалку. Такие предположения сопровождаются эмоциональными рассказами о том, как вся Архангельская область накануне пыталась пробиться в Москву со своими вопросами про Шиес. Но компьютерную систему настроили так хитроумно, что ни один не просочился, как бы люди их ни камуфлировали - хоть с помощью аббревиатуры ШИЕС, хоть с помощью шифра Ш.И.Е.С.
Штрейкбрехеров, однако, не привезли. Зато пропала связь. Люди пытались выяснить, что там президент - упомянул Шиес или нет. Кому-то удалось все-таки узнать, что само слово «Шиес» на прямой линии не прозвучало, но вопрос о бытовых отходах был задан, и президент сказал, что не видит разницы между мусоросжигательным заводом и полигоном.
Тут-то - возможно, впервые, - лагерь в Шиесе и услышал такой жесткий и дружный мат, что комары на землю попадали.
А потом все пошли на гору и зачитали обращение. Без всяких там «уважаемый…», а сразу «требуем». И было в этой бумаге не только предсказуемое - о свертывании строительства полигона, но и об отставке губернатора и о проведении прямых губернаторских выборов.
Практически на глазах экологический протест начал превращаться в политический.
Накануне прямой линии президента России в лагерь протеста приехали рекордные 600 без малого человек
А что они хотят, говорят активисты Шиеса, сколько можно игнорировать мнение народа?! Затем пошли броуновским и веселым маршем на станцию, забрались на щебневые насыпи, взялись за руки, скандировали. Какими словами описать эту картину? Наверное, такими: «Ну ни хрена себе!»
Из жизни шелупони
Власть об активистах Шиеса распространяют всякую грязь: что пьяницы, что на деньги американцев, что организованы оппозицией. Архангельский губернатор Игорь Орлов вообще публично назвал их шелупонью. А ведь это чистый, без примесей, народный протест. В этом как его сила, так и его слабость. Слабость - потому что никто не может в это поверить. Сила - потому что власть еще не сталкивалась с протестом такого качества.
Главное же, что возмущает людей, - даже не сама стройка, а уровень дискуссии, предложенный властью: с переходом на личности, стремлением опозорить оппонента, задеть его чувство собственного достоинства.
Теперь для власти, кажется, наступает время собирать камни.
Митинговая активность повышается. Взять Котлас, который сначала отстоял в суде право на митинг с повесткой по Шиесу, а потом буквально за два дня его организовал - семь тысяч человек пришли, то есть каждый десятый житель.
Или вспомнить, как губернатор Орлов поехал было по области в примирительный тур. Но добрался только до Котласа. Там его освистали, чем-то закидали. И ехать дальше - в Урдому, в другие поселки ближе к Шиесу - он уже не рискнул. Таких слов, как «шелупонь», здешний народ не забывает и не прощает. Хотя виду и не показывают: дескать, ну что с дурачка взять-то.
Какая статья
На следующий день, вечером, когда люди начали разъезжаться и в лагере стало посвободнее, пришли полицейские, человек шесть-семь. Об их появлении лагерь предупредил своевременный зычный крик: «Проверка идет». Дежурный заметил их в бинокль.
Визит выглядел потешно. Полицейские двигались так быстро, как можно, но чтобы это не было похоже на бег, крутя головами из стороны в сторону - словно потеряв важное.
- Что вы ищете? - спросили их.
- Ну, может, у вас кто заболел.
Народ стал ржать, полиция - посмеиваться в унисон.
Но вот появились новости, что в Урдоме задержан Андрей Христофоров, он же Древарх, и его везут в райцентр Яренск. Все тотчас стали предельно серьезными, шутки кончились.
«Какая статья, какая статья, какая статья», - тревожно повторяла в рацию Оксана Владыка.
***
Перед отъездом я, как и все, получил с собой в дорогу памятку о том, что делать, если задержала полиция. Там есть такие слова: «Если все же какой-то беспредельщик начнет качать права и составлять протокол, пусть составляет».
Махатма Ганди был бы доволен.
Игорь Найденов «Русский репортер»