«Операция по репрессированию»
30 июля 2017 года исполняется 80 лет со дня объявления в Советском Союзе Большого террора. В этот день был издан оперативный приказ народного комиссара внутренних дел СССР Николая Ежова № 00447 «Об операции по репрессированию бывших кулаков, уголовников и других антисоветских элементов».
Как показали современные исследования, в 1937-1938 гг. были арестованы по крайней мере 1,6 млн человек, из них более 680 000 расстреляны. Руководящих работников разных уровней среди них было несколько десятков тысяч. Жертвами террора были простые советские люди, не занимавшие должностей и не состоявшие в партии.
Выяснение реальной численности жертв - принципиально важный исходный момент для понимания сути «большого террора». Прежде всего, поражают его масштабы. С учетом того, что наиболее интенсивно репрессии применялись чуть больше года (август 1937 - ноябрь 1938 г.), получается, что каждый месяц арестовывались около 100 000 человек, из них расстреливались - более 40 000. До открытия архивов эта невероятная концентрация насилия и жестокости казалась хаотичной, а ее механизмы необъяснимыми. Однако в 1992 г. стали доступны документы, которые показали, что террор 1937-1938 гг. планировался так же, как все остальное в советской системе. На убийство людей составлялись и утверждались такие же государственные планы, как на производство стали или детских игрушек. Дальнейшие исследования в архивах позволили детально изучить всю цепочку террора, сверху донизу.
Коротко говоря, документы фиксируют в «большом терроре» две неравномерные части. Первую, сравнительно незначительную, составляло уничтожение элит. Оно проводилось через обычные судебные инстанции, которые получали прямые указания от высшего руководства страны о приговоре - расстрел или заключение в лагерь. Известны, например, 383 списка на аресты и расстрелы 40 000 советских руководящих работников, утвержденные Сталиным и его соратниками. На основании этих списков суд выносил свои формальные приговоры. Вершиной системы уничтожения «номенклатуры» и старых большевиков были известные московские открытые процессы против Зиновьева, Каменева, Бухарина, Рыкова и других видных партийцев. Вторую часть «большого террора» составляли так называемые «массовые операции». Именно они, охватив более миллиона человек, сделали террор 1937-1938 гг. «большим».
Исследованию массовых операций историки за последние годы уделили значительную часть своих усилий. В результате было доказано, что решения о проведении массовых операций, несомненно, принимались руководством страны (точнее, Сталиным). Самая крупная из массовых операций, против так называемых «антисоветских элементов», готовилась в июне-июле 1937 г., а началась в августе. Основная идея операции состояла в том, чтобы ликвидировать физически или изолировать в лагерях те группы населения, которые сталинский режим считал потенциально опасными - бывших «кулаков», бывших офицеров царской и белой армий, священнослужителей, бывших членов враждебных большевикам партий - эсеров, меньшевиков и многих других «подозрительных». На протяжении многих лет в советских органах госбезопасности вели учет таких «враждебных» категорий. Летом 1937 г. было решено не просто учитывать и периодически арестовывать «подозрительных», как это делось раньше, но полностью избавиться от них.
С этой целью 30 июля 1937 г. Политбюро утвердило оперативный приказ наркома внутренних дел № 00447. Все репрессируемые «антисоветские элементы», согласно приказу, разбивались на две категории: первая - подлежащие немедленному аресту и расстрелу, вторая - подлежащие заключению в лагерь или в тюрьму на срок от 8 до 10 лет. Каждой области, краю и республике в приказе доводились планы на репрессии по каждой из двух категорий. Всего на этом первом этапе было предписано арестовать около 270 000 человек, из них более 70 000 - расстрелять (в том числе 10 000 заключенных в лагерях). Кроме того, заключению в лагеря или высылке могли подвергаться семьи «врагов народа». Для решения судьбы арестованных в республиках, краях и областях создавались внесудебные органы - «тройки». Как правило, в их число входили нарком или начальник управления НКВД, секретарь соответствующей партийной организации и прокурор республики, области или края. «Тройки» получили чрезвычайные права. В пределах планов-лимитов, утвержденных в Москве для данной области или республики, «тройки» выносили приговоры и отдавали приказы о немедленном приведении их в исполнение, включая расстрел, без обжалования.
Важно подчеркнуть, что приказ № 00447, на основе которого в последующие полтора года проводилась значительная часть репрессий, содержал в себе положения, которые фактически нацеливали местных руководителей и чекистов на эскалацию террора. Он давал им право запрашивать у Москвы дополнительные лимиты на аресты и расстрелы. По законам сталинской системы такое «право» фактически означало обязанность. Действительно, уже в первый период реализации приказа № 00447 заложенный в нем механизм дополнительных лимитов привел к радикализации террора. На практике это происходило так. После проведения первых арестов на основании картотек учета «антисоветских элементов», которые были во всех отделениях НКВД, проводилось «следствие». При помощи жестоких пыток, описание которых может составить предмет специальной работы, у арестованных выбивали показания об их участии в «антисоветских организациях». Эти «признания» давали адреса для очередных арестов. Новые арестованные под пытками называли новые фамилии. Такой механизм мог действовать бесконечно.
«Ведомости»
Как показали современные исследования, в 1937-1938 гг. были арестованы по крайней мере 1,6 млн человек, из них более 680 000 расстреляны. Руководящих работников разных уровней среди них было несколько десятков тысяч. Жертвами террора были простые советские люди, не занимавшие должностей и не состоявшие в партии.
Выяснение реальной численности жертв - принципиально важный исходный момент для понимания сути «большого террора». Прежде всего, поражают его масштабы. С учетом того, что наиболее интенсивно репрессии применялись чуть больше года (август 1937 - ноябрь 1938 г.), получается, что каждый месяц арестовывались около 100 000 человек, из них расстреливались - более 40 000. До открытия архивов эта невероятная концентрация насилия и жестокости казалась хаотичной, а ее механизмы необъяснимыми. Однако в 1992 г. стали доступны документы, которые показали, что террор 1937-1938 гг. планировался так же, как все остальное в советской системе. На убийство людей составлялись и утверждались такие же государственные планы, как на производство стали или детских игрушек. Дальнейшие исследования в архивах позволили детально изучить всю цепочку террора, сверху донизу.
Коротко говоря, документы фиксируют в «большом терроре» две неравномерные части. Первую, сравнительно незначительную, составляло уничтожение элит. Оно проводилось через обычные судебные инстанции, которые получали прямые указания от высшего руководства страны о приговоре - расстрел или заключение в лагерь. Известны, например, 383 списка на аресты и расстрелы 40 000 советских руководящих работников, утвержденные Сталиным и его соратниками. На основании этих списков суд выносил свои формальные приговоры. Вершиной системы уничтожения «номенклатуры» и старых большевиков были известные московские открытые процессы против Зиновьева, Каменева, Бухарина, Рыкова и других видных партийцев. Вторую часть «большого террора» составляли так называемые «массовые операции». Именно они, охватив более миллиона человек, сделали террор 1937-1938 гг. «большим».
Исследованию массовых операций историки за последние годы уделили значительную часть своих усилий. В результате было доказано, что решения о проведении массовых операций, несомненно, принимались руководством страны (точнее, Сталиным). Самая крупная из массовых операций, против так называемых «антисоветских элементов», готовилась в июне-июле 1937 г., а началась в августе. Основная идея операции состояла в том, чтобы ликвидировать физически или изолировать в лагерях те группы населения, которые сталинский режим считал потенциально опасными - бывших «кулаков», бывших офицеров царской и белой армий, священнослужителей, бывших членов враждебных большевикам партий - эсеров, меньшевиков и многих других «подозрительных». На протяжении многих лет в советских органах госбезопасности вели учет таких «враждебных» категорий. Летом 1937 г. было решено не просто учитывать и периодически арестовывать «подозрительных», как это делось раньше, но полностью избавиться от них.
С этой целью 30 июля 1937 г. Политбюро утвердило оперативный приказ наркома внутренних дел № 00447. Все репрессируемые «антисоветские элементы», согласно приказу, разбивались на две категории: первая - подлежащие немедленному аресту и расстрелу, вторая - подлежащие заключению в лагерь или в тюрьму на срок от 8 до 10 лет. Каждой области, краю и республике в приказе доводились планы на репрессии по каждой из двух категорий. Всего на этом первом этапе было предписано арестовать около 270 000 человек, из них более 70 000 - расстрелять (в том числе 10 000 заключенных в лагерях). Кроме того, заключению в лагеря или высылке могли подвергаться семьи «врагов народа». Для решения судьбы арестованных в республиках, краях и областях создавались внесудебные органы - «тройки». Как правило, в их число входили нарком или начальник управления НКВД, секретарь соответствующей партийной организации и прокурор республики, области или края. «Тройки» получили чрезвычайные права. В пределах планов-лимитов, утвержденных в Москве для данной области или республики, «тройки» выносили приговоры и отдавали приказы о немедленном приведении их в исполнение, включая расстрел, без обжалования.
Важно подчеркнуть, что приказ № 00447, на основе которого в последующие полтора года проводилась значительная часть репрессий, содержал в себе положения, которые фактически нацеливали местных руководителей и чекистов на эскалацию террора. Он давал им право запрашивать у Москвы дополнительные лимиты на аресты и расстрелы. По законам сталинской системы такое «право» фактически означало обязанность. Действительно, уже в первый период реализации приказа № 00447 заложенный в нем механизм дополнительных лимитов привел к радикализации террора. На практике это происходило так. После проведения первых арестов на основании картотек учета «антисоветских элементов», которые были во всех отделениях НКВД, проводилось «следствие». При помощи жестоких пыток, описание которых может составить предмет специальной работы, у арестованных выбивали показания об их участии в «антисоветских организациях». Эти «признания» давали адреса для очередных арестов. Новые арестованные под пытками называли новые фамилии. Такой механизм мог действовать бесконечно.
«Ведомости»