АНЮТА
По досочке через ручей,
по бревнышку через канаву,
на лодочке через речку,
за речкою город большой.
А в городе храм высокий
стоит, золоченой крышей
блестит, а в том храме картина,
а на картине Бог.
Читала Анюта в книге,
сказал Он: "Ко мне придите,
униженные, обиженные".
И вот Анюта пришла.
Пришла о своем поплакать,
обиду свою поведать,
чтоб если и не поможет,
подскажет, как дальше жить.
А Он там худой и голый,
в терновом венце, распятый,
печально голову свесил,
и кто бы Ему помог.
Заплакала тут Анюта
и тронулась восвояси
на лодочке через речку,
по бревнышку через канаву,
по досочке через ручей.
И пусть протекает крыша,
и бьют ее муж и деверь,
под крышею золотою
бывает и по-страшней.
Ну что у нее за горе?
Какие уж тут обиды?
Жива, одета, обута.
Пусть рваное, но свое.
И если терпеть все молча,
покорно стирать и стряпать,
авось не прибьют гвоздями,
не выставят на показ.
по бревнышку через канаву,
на лодочке через речку,
за речкою город большой.
А в городе храм высокий
стоит, золоченой крышей
блестит, а в том храме картина,
а на картине Бог.
Читала Анюта в книге,
сказал Он: "Ко мне придите,
униженные, обиженные".
И вот Анюта пришла.
Пришла о своем поплакать,
обиду свою поведать,
чтоб если и не поможет,
подскажет, как дальше жить.
А Он там худой и голый,
в терновом венце, распятый,
печально голову свесил,
и кто бы Ему помог.
Заплакала тут Анюта
и тронулась восвояси
на лодочке через речку,
по бревнышку через канаву,
по досочке через ручей.
И пусть протекает крыша,
и бьют ее муж и деверь,
под крышею золотою
бывает и по-страшней.
Ну что у нее за горе?
Какие уж тут обиды?
Жива, одета, обута.
Пусть рваное, но свое.
И если терпеть все молча,
покорно стирать и стряпать,
авось не прибьют гвоздями,
не выставят на показ.