"О наших питомцах". Часть тррринадцатая
Оригинал взят у super_kakadu в "О наших питомцах". Часть тррринадцатая
Пррредыдущие части можно прррочитать здесь: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12
elenabyzova
Было это 30 декабря 2002 г., как сейчас помню. Днем позвонила моя тетушка:
- Как у вас дела?
- Нормально.
- Я к вам сегодня заеду?
- Что за вопрос? Конечно, приезжай.
Приезжает.
- Здрасте.
- Здрасте.
- Как добралась…
- …
- Проходи.
Проходит, а свой ридикюль тащит с собой, в прихожей не оставляет. Меня это насторожило. У нас в семье клептоманов сроду не было. Она это прекрасно знает. Значит, что-то принесла.
Тетушка тем временем садится за стол, а сумку (что-то среднее по величине между дамской и маленькой хозяйственной) аккуратно ставит на пол возле ног. Ну, точно что-то приперла.
Тут надо пояснить. Дело в том, что мы тем летом купили дом очень большой и очень недостроенный. Семья у нас большая, и мы все дружно накинулись на приведение нашего нового жилища в надлежащий вид.
Тетушка тоже захотела принять в этом посильное участие. Она почему-то решила, что больше всего нам сейчас не хватает комнатных цветов, и стала методично устранять этот недостаток. Каких только растений она не натаскала: пальму, аспарагус, несколько видов плющей, китайский клен, какое-то цветущее дерево, которое она почему-то называет тюльпаном, и еще кучу разных цветов, у которых ни она, ни я не знаем названия. Она приносила их в горшочках, в стаканчиках, в полиэтиленовых мешочках.
Дом стал похож на какую-то странную оранжерею: пальма среди мешков с цементом, коробки с облицовочной плиткой увитые плющом, и дальше все в том же духе.
Теперь, чтобы, например, начать клеить обои в какой-нибудь комнате, нужно было сначала вынести из нее горшки с цветами и где-то их разместить. Домашние взмолились, я вняла их мольбам и категорически запретила тетушке приносить в дом любую зелень, даже если это будет пучок петрушки. Она слегка обиделась, но бурную деятельность по озеленению нашего жилища прекратила. И вот опять…
Угощаю дорогую гостью чаем с пирожками. Пирожки ее любимые с вишней, но ест она их как-то не внимательно, на вопросы отвечает задумчиво, улыбается рассеянно и, наконец, не выдерживает:
- Лен, ты только не сердись.
Вот оно, начинается. Я напрягаюсь, готовясь дать решительный отпор. А тетушка тем временем наклоняется к сумке, раскрывает ее и вытряхивает содержимое на пол. Боже мой! Я ожидала всего чего угодно, но только не того, что увидела.
Передо мной стояла маленькая тощая собачонка, от холки до хвоста полторы ладони не больше, на длинных тоненьких и отчаянно дрожащих ножках, с большими ушами и огромными навыкате карими глазами. Первая мысль, которая пришла мне в голову, заставить тетку немедленно забрать это «сокровище» и отнести туда, где взяла. Пока я подбирала слова, отсеивая самые неприличные, чтобы все это высказать, та заливалась соловьем:
- Лен, ну, вы же сами говорили, что хотите завести собаку…
Говорили, это точно, но при этом предполагалось, что мы купим породистого щенка овчарки, из которого со временем вырастет громадный красавец кобель вроде кинозвезды Мухтара. А тут…
- Лен, она ужасно злая. Она бабе Оне руку прокусила сегодня. Она запросто сможет дом сторожить, когда подрастет…
Видно, было у меня во взгляде что-то такое, что тетушка умолкла на полуслове. Я же напротив, открыла рот, чтобы, наконец, высказаться. Не тут-то было. «Кровожадная злюка», пару раз звонко гавкнув, запрыгивает ко мне на колени (как только ей это удается с ее трясущимися ножками, непонятно) и прижимается всем своим дрожащим тельцем, пряча остроносую мордочку у меня подмышкой. Рот-то я открыла, но сказать было уже нечего.
Очевидно, почувствовав перемену в моем настроении, собачонка вытащила свою мордаху из-под моей руки, внимательно посмотрела мне в глаза и стала изучать более детально, обнюхивая все, до чего могла дотянуться.
Машинально поглаживая малявку, я поинтересовалась, где же тетушка откапала эту «прелесть». Сделав вид, что не заметила издевки в моем вопросе, та принялась рассказывать. Оказалось, щенка она забрала с автостоянки, что не далеко от ее дома. Просто проходила мимо и встретила соседского паренька, который работал там охранником. Он ей и пожаловался, что собака, которая прибилась к ним этим летом, ощенилась прямо под будкой, в которой они, т.е. охранники, дежурили, но это было еще полбеды. Едва только щенки встали на ноги - мамаша исчезла. Кто-то из щенков пропал, кого-то смогли пристроить, остался один, скулит постоянно и, что с ним делать, никто не знает.
Рассказ получился сумбурным, ей приходилось несколько раз останавливаться и начинать сначала, поскольку привлеченные собачьим лаем к нам стали подтягиваться домашние. Заканчивая свою историю, тетушка решила надавить на жалость:
- Лен, скоро морозы начнутся, она же там замерзнет.
Она?! До сих пор тетя называла свой подарок нейтрально дипломатичным словом «щенок». Я переворачиваю животное на спину, решительно отгибаю поджатый чуть ли не к подбородку хвост.
- Еще и сучка к тому же, - констатирую со вздохом.
Тетушка, потупив глаза, не решается отрицать очевидное и робко предлагает:
- Нет, ну, если что, давай, я ее назад унесу.
В комнате повисает молчание. Все выжидательно смотрят на меня. В наступившей тишине явственно слышится реквием по Мухтару моей мечты. И не только моей. По глазам домочадцев вижу, они его тоже слышат. Слышат, потому что знают, никогда я не смогу взять животину со своих колен и выбросить из дома. «Прости, Мухтар», - говорю я огромному матерому псу, убегающему в розово-голубую даль несбывшихся желаний. Пес на мгновенье замедляет бег, поворачивает большую лобастую голову и внимательно смотрит на меня своими умными полными любви и понимания глазами. «Прости, что еще мечтая о тебе, уже предаю». Призрачный пес, слегка вильнув хвостом на прощанье, уносится прочь широкими, размашистыми скачками.
- В одном ты права, - говорю я тетушке, - на автостоянке эту первую в своей жизни зиму она не переживет. Шерсть ни к черту, пузо абсолютно лысое и худющая, как вобла. Ладно, уж пусть остается.
Так у нас появилась Алиса.
Пока в доме велись интенсивные строительные работы, мы разместили в одной самой большой комнате всю громоздкую мебель: книжные шкафы, диваны, кресла, столы. Здесь же установили плиту и холодильник. Получилась такая кухня-столовая-гостиная. Вот в этой комнате и поселилась Алиса в старом кресле между деревом-тюльпаном и пианино. Никто не возражал.
Да ей, вообще, никто не возражал. На удивление быстро она освоилась и нашла подход к каждому члену нашей семьи. Если кому-то хотелось ее пожалеть, она тотчас становилась маленькой, худенькой, несчастной собачонкой. Если кто-то хотел с ней поиграть, она тоже всегда была рада, пожалуйста, перетягивание тряпки, бросание-котание мячиков, догонялки-пряталки. А если у кого-то возникало желание ее повоспитывать, она и тут была не против: «Что нельзя? Вот так делать нельзя? Вот так, вот, как я делаю, делать нельзя, да? Ну, я же не знала, что вот так делать нельзя. Теперь знаю, вот так делать нельзя. Зачем делаю? Чтобы запомнить, что вот так делать нельзя. Ой!!!» А какой она была благодарной слушательницей, могла выслушать любую ахинею, внимательно глядя в глаза, ни разу не перебив и не выказав недоверия.
Одним словом, собачка оказалась умной, по-женски лукавой, по-детски простодушной и не без артистических задатков.
Помню, однажды я готовила обед. Очень торопилась. Резала мясо. Алиса вьюном вилась под ногами. Всячески пытаясь привлечь мое внимание, она жалобно поскуливала и даже деликатно подергивала зубами подол моего платья. Но на меня ее «фишки» не действовали. Я точно знала, что она не голодная. Ее кормили целый день все кому не лень, отдавая ей самые лакомые кусочки, и это не считая утреннего кофе с молоком и печеньем (ее обязательный завтрак). К тому же сырое мясо она не ела, и это я тоже знала. Удивлены? И я всегда считала, что таких собак не бывает. Оказывается, бывают. Нет, мясо, вообще, она любила. Вареное, жареное, копченое - это, пожалуйста, сколько угодно, но сырое фи-и-и. А выпросить все равно надо, хотя бы ради спортивного интереса, я так понимаю.
Я дорезаю мясо, разворачиваюсь к плите и вываливаю его на раскаленную сковороду. Оно начинает шипеть и трещать, я инстинктивно делаю шаг назад и чувствую, как пяткой наступаю на что-то мягкое. Ногу отдергиваю моментально, это уже на уровне рефлекса, потому что у меня под ногами по жизни кто-то крутится: то ребятишки, то котята, теперь вот Алиса. Не успеваю я поймать равновесие и выругаться, как за моей спиной раздается нечеловеческий вопль и не собачий, если вы об этом подумали, а какой-то просто запредельный.
Оцепенев от неожиданности, я медленно разворачиваюсь и вижу, как Алиса чуть ли не ползком направляется к своему месту, волоча заднюю лапу по полу и не переставая вопить.
Через несколько секунд вся семья в полном составе влетает в комнату. И что же они видят? Я стою красная (от жара плиты), растрепанная (от спешки), с окровавленным ножом в руке, а от меня отползает не иначе, как насмерть раненая, Алиса. Мама хватается за сердце, остальные просто теряют дар речи.
Муж первым разбирается в ситуации:
- Вырвалась?! Ну, не расстраивайся. Сделай гарнира побольше.
Очень смешно! А я еще начинаю невпопад оправдываться:
- Да я даже не наступила, я только чуть-чуть придавила…
Алиса, наконец, добирается до своего кресла, падает на него в изнеможении, закрыв глаза и продолжая тихонько постанывать, любезно выставляет больную ногу на всеобщее обозрение.
Муж, посмеиваясь в усы, уходит. Парни ржут. Девчонки отпаивают бабушку карвалолом. А у меня еще некоторое время противно дрожат колени. Вот паразитка!
Вопреки обещаниям тетушки, Алиска оказалась редкостной трусихой. Я первой это заметила во время наших с ней ежедневных прогулок. Потом об этом догадались и другие члены нашей семьи, но щадя ее самолюбие, мы об этом никому не рассказываем. А ей каким-то образом удается маскировать свой страх громким лаем и свирепым видом, и все считают, что у нас очень злая собака.
Но есть две вещи, которых она боится настолько, что даже не скрывает этого - это гром и любые измерительные инструменты, будь то линейка, складной метр, рулетка или клеенчатый портновский метр.
Я знаю немало людей, особенно женщин, которые очень боятся грома, но чтобы собака при первых же раскатах впадала в полуобморочное состояние?.. Ну, ладно это еще хоть как-то можно объяснить, но в линейках-то что страшного?
А обнаружилась эта ее смешная фобия еще в первые дни, когда она у нас только что появилась, в период, так сказать, усиленного откорма истощенного животного. Вопрос «вырастет - не вырастет» волновал всех.
- Вырастет. Она же еще щенок.
- Да какой щенок? И уши стоят, и на морде написано, что взрослая.
- Тетя Галя же сказала, что…
- Она скажет, только успевай слушать.
- Да не вырастет. Это порода такая, не помню, как называется.
- У породы, про которую ты говоришь, тоже не помню, как называется, окрас черный, а наша рыжая. Ну, если внимательно присмотреться, то серо-рыжая.
- Значит не чистокровная.
- Конечно, не чистокровная. Чистокровные на автостоянках не валяются.
- Значит, если вырастет, то совсем чуть-чуть.
В общем, поспорили.
Поначалу торжествовали те, кто считал, что не вырастет, потому что долгое время она оставалась такой же маленькой, какой ее принесли, хотя внешность у нее, конечно, менялась. Во-первых, глаза перестали быть выпуклыми. Они по-прежнему были большими и выразительными, но уже выглядели как одно целое с мордой. Во-вторых, окрепли и перестали дрожать ножки. Шерсть стала гуще и потемнела. И, наконец, хвост распушился и престал быть похожим на ботиночный шнурок.
И вот однажды сидим все за столом, разговариваем, и вдруг с краю как раз напротив тарелки с нарезанной колбасой появляется собачья морда. Опа! Алиса-то у нас подросла, а мы и не заметили.
Быстренько принесли линейку, но только приложили ее к Алискиной спине, как та с визгом убежала. Вот тогда-то и выяснилось, что наша собака боится не только линейки, но и рулетки, и складного металлического метра, и даже клеенчатого портновского. Народ моментально придумал новую забаву «Поймать и измерить Алиску».
Так прошла первая зима в ее собачьей жизни. Зря боялись и спорили, Алиса выросла и стала довольно крупной собакой. Очевидно, первые голодные месяцы как-то сказались на строении ее тела, потому что, как бы сытно и обильно ее не кормили, она всегда остается изящной и легконогой. С породой тоже все определилось - самая что ни на есть чистокровная «дворянка».
А потом было еще много всякого. Было великое переселение из дома в собачью будку, рядом с которой поставили ее любимое кресло. Была первая и, как оказалось, самая настоящая и единственная любовь к соседскому Рексу. Были два года счастливой жизни от встречи до встречи. Была радость материнства и горечь от разлуки, когда подросших щенков забирали новые хозяева. Была жуткая депрессия после того, как выяснилось, что Рекс пропал.
Мы еще не знали об этом, когда одного из их последних совместных щенков решили оставить себе. Просто долго подыскивали ему хозяина, успели привязаться, вот и оставили. Теперь он вырос и стал матерым кобелем, красавцем с лобастой головой и умными глазами - нечаянный подарок большой любви.
Два с лишним года после исчезновения Рекса у Алисы не было щенков, хотя ухажеров хватало. Очевидно, не один из них так и не пришелся ей по сердцу.
А этой весной она сняла ошейник (давно научилась справляться с ним без посторонней помощи), оставив его вместе с цепью лежать аккуратной кучкой возле будки, тихонько улизнула со двора и пустилась во все тяжкие.
Она, бывало, и раньше убегала на несколько дней, поэтому мы не очень переживали по поводу ее исчезновения. Есть захочет - придет. И, действительно, пришла… во главе собачей свадьбы. Я вынесла ей еду и, пока она ела, а кавалеры ждали за оградой, попыталась ее вразумить.
- Алиса, ты же уже солидная дама, у тебя борода седая, что ж ты творишь то? Не стыдно тебе? Бегаешь со сворой как последняя шалава.
Алиса посмотрела на меня с хитрым прищуром.
- А-а, один раз живем. Кстати, тебе, хозяйка, тоже не мешало бы проветриться. Вечер-то какой, а ты все за компьютером сидишь.
- Иди уже, советчица, а то вон твои женихи скоро насмерть перегрызутся.
Алиска, облизываясь на ходу, неторопливой трусцой направилась к калитке.
- Буду не скоро.
- Да уж понятно.
В эти выходные четырехмесячный Тарзан отправится к своим новым хозяевам.
Продолжение следует.
Пррредыдущие части можно прррочитать здесь: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12
elenabyzova
Было это 30 декабря 2002 г., как сейчас помню. Днем позвонила моя тетушка:
- Как у вас дела?
- Нормально.
- Я к вам сегодня заеду?
- Что за вопрос? Конечно, приезжай.
Приезжает.
- Здрасте.
- Здрасте.
- Как добралась…
- …
- Проходи.
Проходит, а свой ридикюль тащит с собой, в прихожей не оставляет. Меня это насторожило. У нас в семье клептоманов сроду не было. Она это прекрасно знает. Значит, что-то принесла.
Тетушка тем временем садится за стол, а сумку (что-то среднее по величине между дамской и маленькой хозяйственной) аккуратно ставит на пол возле ног. Ну, точно что-то приперла.
Тут надо пояснить. Дело в том, что мы тем летом купили дом очень большой и очень недостроенный. Семья у нас большая, и мы все дружно накинулись на приведение нашего нового жилища в надлежащий вид.
Тетушка тоже захотела принять в этом посильное участие. Она почему-то решила, что больше всего нам сейчас не хватает комнатных цветов, и стала методично устранять этот недостаток. Каких только растений она не натаскала: пальму, аспарагус, несколько видов плющей, китайский клен, какое-то цветущее дерево, которое она почему-то называет тюльпаном, и еще кучу разных цветов, у которых ни она, ни я не знаем названия. Она приносила их в горшочках, в стаканчиках, в полиэтиленовых мешочках.
Дом стал похож на какую-то странную оранжерею: пальма среди мешков с цементом, коробки с облицовочной плиткой увитые плющом, и дальше все в том же духе.
Теперь, чтобы, например, начать клеить обои в какой-нибудь комнате, нужно было сначала вынести из нее горшки с цветами и где-то их разместить. Домашние взмолились, я вняла их мольбам и категорически запретила тетушке приносить в дом любую зелень, даже если это будет пучок петрушки. Она слегка обиделась, но бурную деятельность по озеленению нашего жилища прекратила. И вот опять…
Угощаю дорогую гостью чаем с пирожками. Пирожки ее любимые с вишней, но ест она их как-то не внимательно, на вопросы отвечает задумчиво, улыбается рассеянно и, наконец, не выдерживает:
- Лен, ты только не сердись.
Вот оно, начинается. Я напрягаюсь, готовясь дать решительный отпор. А тетушка тем временем наклоняется к сумке, раскрывает ее и вытряхивает содержимое на пол. Боже мой! Я ожидала всего чего угодно, но только не того, что увидела.
Передо мной стояла маленькая тощая собачонка, от холки до хвоста полторы ладони не больше, на длинных тоненьких и отчаянно дрожащих ножках, с большими ушами и огромными навыкате карими глазами. Первая мысль, которая пришла мне в голову, заставить тетку немедленно забрать это «сокровище» и отнести туда, где взяла. Пока я подбирала слова, отсеивая самые неприличные, чтобы все это высказать, та заливалась соловьем:
- Лен, ну, вы же сами говорили, что хотите завести собаку…
Говорили, это точно, но при этом предполагалось, что мы купим породистого щенка овчарки, из которого со временем вырастет громадный красавец кобель вроде кинозвезды Мухтара. А тут…
- Лен, она ужасно злая. Она бабе Оне руку прокусила сегодня. Она запросто сможет дом сторожить, когда подрастет…
Видно, было у меня во взгляде что-то такое, что тетушка умолкла на полуслове. Я же напротив, открыла рот, чтобы, наконец, высказаться. Не тут-то было. «Кровожадная злюка», пару раз звонко гавкнув, запрыгивает ко мне на колени (как только ей это удается с ее трясущимися ножками, непонятно) и прижимается всем своим дрожащим тельцем, пряча остроносую мордочку у меня подмышкой. Рот-то я открыла, но сказать было уже нечего.
Очевидно, почувствовав перемену в моем настроении, собачонка вытащила свою мордаху из-под моей руки, внимательно посмотрела мне в глаза и стала изучать более детально, обнюхивая все, до чего могла дотянуться.
Машинально поглаживая малявку, я поинтересовалась, где же тетушка откапала эту «прелесть». Сделав вид, что не заметила издевки в моем вопросе, та принялась рассказывать. Оказалось, щенка она забрала с автостоянки, что не далеко от ее дома. Просто проходила мимо и встретила соседского паренька, который работал там охранником. Он ей и пожаловался, что собака, которая прибилась к ним этим летом, ощенилась прямо под будкой, в которой они, т.е. охранники, дежурили, но это было еще полбеды. Едва только щенки встали на ноги - мамаша исчезла. Кто-то из щенков пропал, кого-то смогли пристроить, остался один, скулит постоянно и, что с ним делать, никто не знает.
Рассказ получился сумбурным, ей приходилось несколько раз останавливаться и начинать сначала, поскольку привлеченные собачьим лаем к нам стали подтягиваться домашние. Заканчивая свою историю, тетушка решила надавить на жалость:
- Лен, скоро морозы начнутся, она же там замерзнет.
Она?! До сих пор тетя называла свой подарок нейтрально дипломатичным словом «щенок». Я переворачиваю животное на спину, решительно отгибаю поджатый чуть ли не к подбородку хвост.
- Еще и сучка к тому же, - констатирую со вздохом.
Тетушка, потупив глаза, не решается отрицать очевидное и робко предлагает:
- Нет, ну, если что, давай, я ее назад унесу.
В комнате повисает молчание. Все выжидательно смотрят на меня. В наступившей тишине явственно слышится реквием по Мухтару моей мечты. И не только моей. По глазам домочадцев вижу, они его тоже слышат. Слышат, потому что знают, никогда я не смогу взять животину со своих колен и выбросить из дома. «Прости, Мухтар», - говорю я огромному матерому псу, убегающему в розово-голубую даль несбывшихся желаний. Пес на мгновенье замедляет бег, поворачивает большую лобастую голову и внимательно смотрит на меня своими умными полными любви и понимания глазами. «Прости, что еще мечтая о тебе, уже предаю». Призрачный пес, слегка вильнув хвостом на прощанье, уносится прочь широкими, размашистыми скачками.
- В одном ты права, - говорю я тетушке, - на автостоянке эту первую в своей жизни зиму она не переживет. Шерсть ни к черту, пузо абсолютно лысое и худющая, как вобла. Ладно, уж пусть остается.
Так у нас появилась Алиса.
Пока в доме велись интенсивные строительные работы, мы разместили в одной самой большой комнате всю громоздкую мебель: книжные шкафы, диваны, кресла, столы. Здесь же установили плиту и холодильник. Получилась такая кухня-столовая-гостиная. Вот в этой комнате и поселилась Алиса в старом кресле между деревом-тюльпаном и пианино. Никто не возражал.
Да ей, вообще, никто не возражал. На удивление быстро она освоилась и нашла подход к каждому члену нашей семьи. Если кому-то хотелось ее пожалеть, она тотчас становилась маленькой, худенькой, несчастной собачонкой. Если кто-то хотел с ней поиграть, она тоже всегда была рада, пожалуйста, перетягивание тряпки, бросание-котание мячиков, догонялки-пряталки. А если у кого-то возникало желание ее повоспитывать, она и тут была не против: «Что нельзя? Вот так делать нельзя? Вот так, вот, как я делаю, делать нельзя, да? Ну, я же не знала, что вот так делать нельзя. Теперь знаю, вот так делать нельзя. Зачем делаю? Чтобы запомнить, что вот так делать нельзя. Ой!!!» А какой она была благодарной слушательницей, могла выслушать любую ахинею, внимательно глядя в глаза, ни разу не перебив и не выказав недоверия.
Одним словом, собачка оказалась умной, по-женски лукавой, по-детски простодушной и не без артистических задатков.
Помню, однажды я готовила обед. Очень торопилась. Резала мясо. Алиса вьюном вилась под ногами. Всячески пытаясь привлечь мое внимание, она жалобно поскуливала и даже деликатно подергивала зубами подол моего платья. Но на меня ее «фишки» не действовали. Я точно знала, что она не голодная. Ее кормили целый день все кому не лень, отдавая ей самые лакомые кусочки, и это не считая утреннего кофе с молоком и печеньем (ее обязательный завтрак). К тому же сырое мясо она не ела, и это я тоже знала. Удивлены? И я всегда считала, что таких собак не бывает. Оказывается, бывают. Нет, мясо, вообще, она любила. Вареное, жареное, копченое - это, пожалуйста, сколько угодно, но сырое фи-и-и. А выпросить все равно надо, хотя бы ради спортивного интереса, я так понимаю.
Я дорезаю мясо, разворачиваюсь к плите и вываливаю его на раскаленную сковороду. Оно начинает шипеть и трещать, я инстинктивно делаю шаг назад и чувствую, как пяткой наступаю на что-то мягкое. Ногу отдергиваю моментально, это уже на уровне рефлекса, потому что у меня под ногами по жизни кто-то крутится: то ребятишки, то котята, теперь вот Алиса. Не успеваю я поймать равновесие и выругаться, как за моей спиной раздается нечеловеческий вопль и не собачий, если вы об этом подумали, а какой-то просто запредельный.
Оцепенев от неожиданности, я медленно разворачиваюсь и вижу, как Алиса чуть ли не ползком направляется к своему месту, волоча заднюю лапу по полу и не переставая вопить.
Через несколько секунд вся семья в полном составе влетает в комнату. И что же они видят? Я стою красная (от жара плиты), растрепанная (от спешки), с окровавленным ножом в руке, а от меня отползает не иначе, как насмерть раненая, Алиса. Мама хватается за сердце, остальные просто теряют дар речи.
Муж первым разбирается в ситуации:
- Вырвалась?! Ну, не расстраивайся. Сделай гарнира побольше.
Очень смешно! А я еще начинаю невпопад оправдываться:
- Да я даже не наступила, я только чуть-чуть придавила…
Алиса, наконец, добирается до своего кресла, падает на него в изнеможении, закрыв глаза и продолжая тихонько постанывать, любезно выставляет больную ногу на всеобщее обозрение.
Муж, посмеиваясь в усы, уходит. Парни ржут. Девчонки отпаивают бабушку карвалолом. А у меня еще некоторое время противно дрожат колени. Вот паразитка!
Вопреки обещаниям тетушки, Алиска оказалась редкостной трусихой. Я первой это заметила во время наших с ней ежедневных прогулок. Потом об этом догадались и другие члены нашей семьи, но щадя ее самолюбие, мы об этом никому не рассказываем. А ей каким-то образом удается маскировать свой страх громким лаем и свирепым видом, и все считают, что у нас очень злая собака.
Но есть две вещи, которых она боится настолько, что даже не скрывает этого - это гром и любые измерительные инструменты, будь то линейка, складной метр, рулетка или клеенчатый портновский метр.
Я знаю немало людей, особенно женщин, которые очень боятся грома, но чтобы собака при первых же раскатах впадала в полуобморочное состояние?.. Ну, ладно это еще хоть как-то можно объяснить, но в линейках-то что страшного?
А обнаружилась эта ее смешная фобия еще в первые дни, когда она у нас только что появилась, в период, так сказать, усиленного откорма истощенного животного. Вопрос «вырастет - не вырастет» волновал всех.
- Вырастет. Она же еще щенок.
- Да какой щенок? И уши стоят, и на морде написано, что взрослая.
- Тетя Галя же сказала, что…
- Она скажет, только успевай слушать.
- Да не вырастет. Это порода такая, не помню, как называется.
- У породы, про которую ты говоришь, тоже не помню, как называется, окрас черный, а наша рыжая. Ну, если внимательно присмотреться, то серо-рыжая.
- Значит не чистокровная.
- Конечно, не чистокровная. Чистокровные на автостоянках не валяются.
- Значит, если вырастет, то совсем чуть-чуть.
В общем, поспорили.
Поначалу торжествовали те, кто считал, что не вырастет, потому что долгое время она оставалась такой же маленькой, какой ее принесли, хотя внешность у нее, конечно, менялась. Во-первых, глаза перестали быть выпуклыми. Они по-прежнему были большими и выразительными, но уже выглядели как одно целое с мордой. Во-вторых, окрепли и перестали дрожать ножки. Шерсть стала гуще и потемнела. И, наконец, хвост распушился и престал быть похожим на ботиночный шнурок.
И вот однажды сидим все за столом, разговариваем, и вдруг с краю как раз напротив тарелки с нарезанной колбасой появляется собачья морда. Опа! Алиса-то у нас подросла, а мы и не заметили.
Быстренько принесли линейку, но только приложили ее к Алискиной спине, как та с визгом убежала. Вот тогда-то и выяснилось, что наша собака боится не только линейки, но и рулетки, и складного металлического метра, и даже клеенчатого портновского. Народ моментально придумал новую забаву «Поймать и измерить Алиску».
Так прошла первая зима в ее собачьей жизни. Зря боялись и спорили, Алиса выросла и стала довольно крупной собакой. Очевидно, первые голодные месяцы как-то сказались на строении ее тела, потому что, как бы сытно и обильно ее не кормили, она всегда остается изящной и легконогой. С породой тоже все определилось - самая что ни на есть чистокровная «дворянка».
А потом было еще много всякого. Было великое переселение из дома в собачью будку, рядом с которой поставили ее любимое кресло. Была первая и, как оказалось, самая настоящая и единственная любовь к соседскому Рексу. Были два года счастливой жизни от встречи до встречи. Была радость материнства и горечь от разлуки, когда подросших щенков забирали новые хозяева. Была жуткая депрессия после того, как выяснилось, что Рекс пропал.
Мы еще не знали об этом, когда одного из их последних совместных щенков решили оставить себе. Просто долго подыскивали ему хозяина, успели привязаться, вот и оставили. Теперь он вырос и стал матерым кобелем, красавцем с лобастой головой и умными глазами - нечаянный подарок большой любви.
Два с лишним года после исчезновения Рекса у Алисы не было щенков, хотя ухажеров хватало. Очевидно, не один из них так и не пришелся ей по сердцу.
А этой весной она сняла ошейник (давно научилась справляться с ним без посторонней помощи), оставив его вместе с цепью лежать аккуратной кучкой возле будки, тихонько улизнула со двора и пустилась во все тяжкие.
Она, бывало, и раньше убегала на несколько дней, поэтому мы не очень переживали по поводу ее исчезновения. Есть захочет - придет. И, действительно, пришла… во главе собачей свадьбы. Я вынесла ей еду и, пока она ела, а кавалеры ждали за оградой, попыталась ее вразумить.
- Алиса, ты же уже солидная дама, у тебя борода седая, что ж ты творишь то? Не стыдно тебе? Бегаешь со сворой как последняя шалава.
Алиса посмотрела на меня с хитрым прищуром.
- А-а, один раз живем. Кстати, тебе, хозяйка, тоже не мешало бы проветриться. Вечер-то какой, а ты все за компьютером сидишь.
- Иди уже, советчица, а то вон твои женихи скоро насмерть перегрызутся.
Алиска, облизываясь на ходу, неторопливой трусцой направилась к калитке.
- Буду не скоро.
- Да уж понятно.
В эти выходные четырехмесячный Тарзан отправится к своим новым хозяевам.
Продолжение следует.