Воспоминания о войне
Блогеры рассказывают о войне...
читать у super_kakadu
Воспоминания о войне, часть 11
Начало (1), (2), (3), (4), (5), (6), (7), (8), (9) и (10).
starr_ina
22 июня ...... Самый грустный день в году.
Для меня этот день всегда как резкая граница между светом до и тьмой после 22 июня - так отпечаталось время войны в сознании. И даже теперь, в старости, не перестаю удивляться - каким образом я осталась в живых и даже не очень искалечена, как смогли выжить наши старшие и сберечь детей, и дожить до старости, откуда взялись силы для этого? Понимание, что мы остались живы только от заботы нашей маленькой семьи, никогда нас, детей, не покидало. И для меня, уже совсем старой, память о маме, тёте Зине и дяде Грише всегда светла, я помню их дни рождения и поминаю их не только в эти дни.
Ну, а 22 июня ..... Брат - призванный недавно мальчишка, часть на самой границе, из оружия - только вожжи, слепой на один глаз. До 22-го БЫЛ, после - ..... ПРОПАЛ БЕЗ ВЕСТИ. Вот и вся такая коротенькая жизнь.
brazilnatal
Помню
Родины
Лисичкины
Егоровы
Краснопольские
Ивахненко
Черноволенко
Николаенко
Фамилии моих родичей выбиты на плитах по всей России и Европе. Почти никто не вернулся. Со стороны матушки погибли 40 человек из пятидесяти, ушедших на фронт. Со стороны отца - в КНИГЕ ПАМЯТИ Московской области несколько страниц полностью покрыты фамилиями моих родственников. Семьи были большие - по 10-12 детей. Все ушли на фронт....
a_poli
Ленинград. 22 июня 1941-го...
73 года назад, погожим июньским утром 1941-го, мои бабушка и дедушка - молодые супруги - гуляли по Ленинграду. Было солнечно и довольно жарко. Утренние газеты пестрели заголовками - о выработках и досрочно выполненных планах, о сборе урожая и о недавно открытых месторождениях нефти. Тревожные нотки - франко-британская агрессия на Ближнем востоке и японская - на Востоке дальнем. Взявшись за руку дошли от Литейного моста до Невского, где сели в троллейбус и поехали к Петропавловской крепости. Ровно в полдень троллейбус остановили...
Остановили милиционеры. Сказали, сейчас будет передано важное правительственное сообщение. На Стрелке Васильевского острова слушали Молотова. И сразу после - так во всяком случае вспоминал дед - их загнали в подвальные помещения Биржи: воздушная тревога. Первый налёт. Тогда город не бомбили - это был самолет-разведчик. Но с него и началась для моей семьи война...
Воздушная тревога. Ни бабушка, ни дедушка, конечно, не знали тогда (и вообразить не могли!), что это словосочетание скоро станет привычным в обиходе ленинградцев. Ведь тогда многие думали, что война будет быстрой и ограничится приграничными боями. Не знали они о голоде и о том, что их дом сотрёт с лица земли фугасная бомба (сейчас на его месте находится с наземный вестибюль метро - «улица Боткина»). Не знали о Дороге жизни. О том, что бабушка встретит новый, 1942 год, в городе Самарканде. Что дедушка будет ранен в Венгрии в апреле 1945-го и только через несколько лет, в конце сороковых, вернётся к семье. И уж конечно не знали, что через три с половиной десятилетия у них родится внук, который в 21 веке будет с гордостью рассказывать своим друзьям в формате электронного дневника об их подвиге…
tarnegolet
Открытки можно посмотреть!
Моя сестра, как и обещала, отсканировала часть найденных военных открыток - для всех, кто горячо переживал эту утрату вместе с нами.
Конечно, сегодня эти открытки - мечта любого филокартиста, много ли их осталось? А для нашей семьи - это еще и почерка, и отношения родных между собой. Три открытки написаны тетей Лилей из Ленинграда, где она работала медсестрой в госпитале, - маме, сестре Мирре и брату ( моему папе) в деревню Угоры, куда они трое выехали из блокадного города вместе с детским домом по дороге жизни.
Задник.
Открытка с фронта от мужа тети Мирры, Гарри Борисовича Ахвердова.
Тетя Лиля - бабушке.
Лиля - Мирре.
Задник.
Лиля - брату Леве.
nikolaeva
22 июня
А мой папа, пятнадцатилетний подросток, очень обрадовался, когда началась война. Это же взрослое дело, конец школе! А плачут на улицах только несознательные гражданки, которые не понимают, что все скоро очень закончится победоносным наступлением Красной армии.
Это уже потом, много лет спустя, пройдя всю войну, отец напишет:
"В самый канун войны в коридорах нашей школы стали все чаще появляться юноши в новеньких, с иголочки, военных мундирах.
Однажды, незадолго до войны, наш математик, Юлий Осипович, привел с собой на урок юношу в форме танкиста, только что окончившего училище, и представил его нам как одного из самых своих любимых учеников.
Старик говорил о нем так трогательно, что голос у него дрожал. Весь урок парень простоял у стенки, почему-то отказавшись сесть за парту на свободное место. Его влюбленные глаза не отрывались от нашего учителя, который время от времени нежно поглядывал на него.
Это было прощание. Старик знал это.
Наверное, нечто подобное ощущал и парень. Неправдоподобно юный для военной формы, розовый, свежий, чистый, подтянутый, весь устремленный вперед.
Неслышный этот диалог двух сердец, ученика и учителя, юноши и старика, и сегодня звучит для меня как пророческий реквием по целому поколению, шагнувшему со школьной парты прямо в войну и смерть.
Из воспоминаний о войне в моей памяти сохранилось несколько четко запечатленных сцен, словно фотографий, они случайны, но до сих пор со мной. Первой в ряду таких фотографий памяти стоит именно этот урок математики, с него начинается моя личная история войны - со взглядов, которыми обменялись перед вечным прощанием учитель и его ученик.
Наша школа в Старопименовском переулке (между площадями Пушкина и Маяковского) стоит по-прежнему как школа № 17, после войны ее даже надстроили.
Во дворе сооружен памятник: четыре фигуры - две девушки и двое парней. Они уходят. Один из парней прощально машет рукой. На постаменте надпись: «Школьникам Свердловского района Москвы, павшим в 1941-1945 гг.»
Восьмой класс, май 1941 года.
В центре классный руководитель, профессор Ю. О. Гурвиц.
Из всех мальчиков на этом снимке войну пережили двое. Один из них - мой отец. Все остальные погибли на фронте.
Убили фашисты и семнадцатилетнего братика моей бабушки Ани.
Он специально себе год приписал, чтобы скорее на фронте оказаться. Он еще и с девочкой ни с одной не встречался, добрый, ласковый белоголовый подросток, любимый сыночек, о котором всю жизнь плакала прабабушка Грунечка:" Митенька всегда сумки из рук возьмет, ведра сам принесет: мамочка, отдохни!"
А получилось так, что сам лег отдыхать в родную землю этот совсем юный воин, мамина отрада.
Бабушку моего мужа, тогда молодую женщину, немцы угнали в концлагерь, а в холодном деревенском доме осталась рыдать ее крошечная дочка, моя будущая свекровь.
Дед мой Федор выжил на фронте чудом. Не очень-то был приспособлен этот книжный мальчик к войне. Он очень плохо видел и однажды, скача с донесением к начальству, оказался прямо на полянке, где расположилась немецкая полевая кухня. Немцы так и застыли с ложками у рта, когда узрели моего взъерошенного деда на взмыленной лошади. Дедушка еле успел спастись.
Но в другой день пуля все же догнала его. Тяжелое ранение, контузия.
Страшным путем шли они, наши родные.
Помню, в школе, в первом классе учительница попросила встать всех, у кого в этой войне погиб кто-то из родных.
Почти весь класс встал. Мы с удивлением смотрели друг на друга, наверное впервые в жизни осознавая, какой страшной была та война.
Мои родные фронтовики никогда ничего не рассказывали мне о войне. Где война, а где я - любимая маленькая девочка.
Но почему-то всегда в этот день во мне звучит их боль, их надежда.
Сегодня день Всех святых, в земле Российской просиявших.
И на 22 июня 1941 года тоже выпало празднование Российских святых.
А вот не учли этого опытные в экзотерике советники Гитлера, ничего не поняли они о нас.
Наше небесное воинство стало теперь еще больше.
В нем все, кто сложил свою голову "за други своя" в той страшной войне.
И мы не сироты!
Наши защитники спасли нас в те страшные годы, они не дадут нас в обиду и сейчас. Плечом к плечу встанут они там, в небесных обителях своих, если придет опять беда на нашу землю.
И как тогда, в далекие сороковые, будут биться до последнего.
Скорбный сегодня день для всех нас. Скорбный и святой.
Вечная память всем, кто в этот день оказался лицом к лицу с самой страшной войной в истории человечества.
читать у super_kakadu
Воспоминания о войне, часть 11
Начало (1), (2), (3), (4), (5), (6), (7), (8), (9) и (10).
starr_ina
22 июня ...... Самый грустный день в году.
Для меня этот день всегда как резкая граница между светом до и тьмой после 22 июня - так отпечаталось время войны в сознании. И даже теперь, в старости, не перестаю удивляться - каким образом я осталась в живых и даже не очень искалечена, как смогли выжить наши старшие и сберечь детей, и дожить до старости, откуда взялись силы для этого? Понимание, что мы остались живы только от заботы нашей маленькой семьи, никогда нас, детей, не покидало. И для меня, уже совсем старой, память о маме, тёте Зине и дяде Грише всегда светла, я помню их дни рождения и поминаю их не только в эти дни.
Ну, а 22 июня ..... Брат - призванный недавно мальчишка, часть на самой границе, из оружия - только вожжи, слепой на один глаз. До 22-го БЫЛ, после - ..... ПРОПАЛ БЕЗ ВЕСТИ. Вот и вся такая коротенькая жизнь.
brazilnatal
Помню
Родины
Лисичкины
Егоровы
Краснопольские
Ивахненко
Черноволенко
Николаенко
Фамилии моих родичей выбиты на плитах по всей России и Европе. Почти никто не вернулся. Со стороны матушки погибли 40 человек из пятидесяти, ушедших на фронт. Со стороны отца - в КНИГЕ ПАМЯТИ Московской области несколько страниц полностью покрыты фамилиями моих родственников. Семьи были большие - по 10-12 детей. Все ушли на фронт....
a_poli
Ленинград. 22 июня 1941-го...
73 года назад, погожим июньским утром 1941-го, мои бабушка и дедушка - молодые супруги - гуляли по Ленинграду. Было солнечно и довольно жарко. Утренние газеты пестрели заголовками - о выработках и досрочно выполненных планах, о сборе урожая и о недавно открытых месторождениях нефти. Тревожные нотки - франко-британская агрессия на Ближнем востоке и японская - на Востоке дальнем. Взявшись за руку дошли от Литейного моста до Невского, где сели в троллейбус и поехали к Петропавловской крепости. Ровно в полдень троллейбус остановили...
Остановили милиционеры. Сказали, сейчас будет передано важное правительственное сообщение. На Стрелке Васильевского острова слушали Молотова. И сразу после - так во всяком случае вспоминал дед - их загнали в подвальные помещения Биржи: воздушная тревога. Первый налёт. Тогда город не бомбили - это был самолет-разведчик. Но с него и началась для моей семьи война...
Воздушная тревога. Ни бабушка, ни дедушка, конечно, не знали тогда (и вообразить не могли!), что это словосочетание скоро станет привычным в обиходе ленинградцев. Ведь тогда многие думали, что война будет быстрой и ограничится приграничными боями. Не знали они о голоде и о том, что их дом сотрёт с лица земли фугасная бомба (сейчас на его месте находится с наземный вестибюль метро - «улица Боткина»). Не знали о Дороге жизни. О том, что бабушка встретит новый, 1942 год, в городе Самарканде. Что дедушка будет ранен в Венгрии в апреле 1945-го и только через несколько лет, в конце сороковых, вернётся к семье. И уж конечно не знали, что через три с половиной десятилетия у них родится внук, который в 21 веке будет с гордостью рассказывать своим друзьям в формате электронного дневника об их подвиге…
tarnegolet
Открытки можно посмотреть!
Моя сестра, как и обещала, отсканировала часть найденных военных открыток - для всех, кто горячо переживал эту утрату вместе с нами.
Конечно, сегодня эти открытки - мечта любого филокартиста, много ли их осталось? А для нашей семьи - это еще и почерка, и отношения родных между собой. Три открытки написаны тетей Лилей из Ленинграда, где она работала медсестрой в госпитале, - маме, сестре Мирре и брату ( моему папе) в деревню Угоры, куда они трое выехали из блокадного города вместе с детским домом по дороге жизни.
Задник.
Открытка с фронта от мужа тети Мирры, Гарри Борисовича Ахвердова.
Тетя Лиля - бабушке.
Лиля - Мирре.
Задник.
Лиля - брату Леве.
nikolaeva
22 июня
А мой папа, пятнадцатилетний подросток, очень обрадовался, когда началась война. Это же взрослое дело, конец школе! А плачут на улицах только несознательные гражданки, которые не понимают, что все скоро очень закончится победоносным наступлением Красной армии.
Это уже потом, много лет спустя, пройдя всю войну, отец напишет:
"В самый канун войны в коридорах нашей школы стали все чаще появляться юноши в новеньких, с иголочки, военных мундирах.
Однажды, незадолго до войны, наш математик, Юлий Осипович, привел с собой на урок юношу в форме танкиста, только что окончившего училище, и представил его нам как одного из самых своих любимых учеников.
Старик говорил о нем так трогательно, что голос у него дрожал. Весь урок парень простоял у стенки, почему-то отказавшись сесть за парту на свободное место. Его влюбленные глаза не отрывались от нашего учителя, который время от времени нежно поглядывал на него.
Это было прощание. Старик знал это.
Наверное, нечто подобное ощущал и парень. Неправдоподобно юный для военной формы, розовый, свежий, чистый, подтянутый, весь устремленный вперед.
Неслышный этот диалог двух сердец, ученика и учителя, юноши и старика, и сегодня звучит для меня как пророческий реквием по целому поколению, шагнувшему со школьной парты прямо в войну и смерть.
Из воспоминаний о войне в моей памяти сохранилось несколько четко запечатленных сцен, словно фотографий, они случайны, но до сих пор со мной. Первой в ряду таких фотографий памяти стоит именно этот урок математики, с него начинается моя личная история войны - со взглядов, которыми обменялись перед вечным прощанием учитель и его ученик.
Наша школа в Старопименовском переулке (между площадями Пушкина и Маяковского) стоит по-прежнему как школа № 17, после войны ее даже надстроили.
Во дворе сооружен памятник: четыре фигуры - две девушки и двое парней. Они уходят. Один из парней прощально машет рукой. На постаменте надпись: «Школьникам Свердловского района Москвы, павшим в 1941-1945 гг.»
Восьмой класс, май 1941 года.
В центре классный руководитель, профессор Ю. О. Гурвиц.
Из всех мальчиков на этом снимке войну пережили двое. Один из них - мой отец. Все остальные погибли на фронте.
Убили фашисты и семнадцатилетнего братика моей бабушки Ани.
Он специально себе год приписал, чтобы скорее на фронте оказаться. Он еще и с девочкой ни с одной не встречался, добрый, ласковый белоголовый подросток, любимый сыночек, о котором всю жизнь плакала прабабушка Грунечка:" Митенька всегда сумки из рук возьмет, ведра сам принесет: мамочка, отдохни!"
А получилось так, что сам лег отдыхать в родную землю этот совсем юный воин, мамина отрада.
Бабушку моего мужа, тогда молодую женщину, немцы угнали в концлагерь, а в холодном деревенском доме осталась рыдать ее крошечная дочка, моя будущая свекровь.
Дед мой Федор выжил на фронте чудом. Не очень-то был приспособлен этот книжный мальчик к войне. Он очень плохо видел и однажды, скача с донесением к начальству, оказался прямо на полянке, где расположилась немецкая полевая кухня. Немцы так и застыли с ложками у рта, когда узрели моего взъерошенного деда на взмыленной лошади. Дедушка еле успел спастись.
Но в другой день пуля все же догнала его. Тяжелое ранение, контузия.
Страшным путем шли они, наши родные.
Помню, в школе, в первом классе учительница попросила встать всех, у кого в этой войне погиб кто-то из родных.
Почти весь класс встал. Мы с удивлением смотрели друг на друга, наверное впервые в жизни осознавая, какой страшной была та война.
Мои родные фронтовики никогда ничего не рассказывали мне о войне. Где война, а где я - любимая маленькая девочка.
Но почему-то всегда в этот день во мне звучит их боль, их надежда.
Сегодня день Всех святых, в земле Российской просиявших.
И на 22 июня 1941 года тоже выпало празднование Российских святых.
А вот не учли этого опытные в экзотерике советники Гитлера, ничего не поняли они о нас.
Наше небесное воинство стало теперь еще больше.
В нем все, кто сложил свою голову "за други своя" в той страшной войне.
И мы не сироты!
Наши защитники спасли нас в те страшные годы, они не дадут нас в обиду и сейчас. Плечом к плечу встанут они там, в небесных обителях своих, если придет опять беда на нашу землю.
И как тогда, в далекие сороковые, будут биться до последнего.
Скорбный сегодня день для всех нас. Скорбный и святой.
Вечная память всем, кто в этот день оказался лицом к лицу с самой страшной войной в истории человечества.