КОШКА
Верю в реинкарнацию души, то есть, что когда-то мы жили в этом мире (и не раз), вот только в чужом обличье. Наверное в прошлой жизни я был кем-то из кошачьей породы, поскольку понимаю (уверен в этом) психологию кошек. Во всяком случае с самого детства умею подозвать любого, даже самого дикого кота, особым образом сказав "ксс-кссс"...
Тут рассказик из старых запасов, в чем-то наивный, но зато короткий - как раз о кошачьей натуре
Кошка сощурила зеленые дьявольские глаза, сладко потянулась и спрыгнула с крыши прямо в курятник. Прыжок получился мягким - кошка чуть присела на задних лапах и хищно обмахнулась хвостом. Она хотела пить.
Не удостоив вниманием двух облезлых куриц, барахтавшихся в пыли, кошка подошла к птичьему корытцу и, брезгливо его обнюхав, принялась лакать воду.
Из сарайчика вышел давний кошкин недруг - ярко-оранжевый петух. Бочком-бочком, он начал приближаться к кошке сзади. При этом он мелко тряс малиновым гребешком и склевывал с земли какую-то дрянь. Он притворялся, что ищет корм, а кошку вовсе не замечает. "Хам!" - подумала кошка и одним махом взлетела на забор. Забор вздрогнул - это внизу, огненно-распушенным шаром ударился в него промахнувшийся петух. Он противно заклохтал, заскреб землю когтями, и вызывающе поглядывал на кошку своим безумным глазом.
"Какой дурак!" - подумала кошка. Она вылизывала лапу и хладнокровно смотрела на петуха. "Злится, что я стянула цыпленка. Сам виноват - не зевай! А цыпленок все равно бы стал моим. Когда цыплята подрастают, им рубят головы большим топором - таков Закон, а внутренности обязательно отдают кошке. Погоди немного, дружок, и тебе тоже отрубят голову, а я съем твои потроха и буду лизать твою кровь. И цыплят я съем, и всех твоих дур-куриц съем, и тебя, дурака, тоже съем, потому что я - кошка".
Кошка была старая, и потому умная. Она знала назубок все законы жизни, а самый главный из них гласил: "Поздно или рано, но для всякого наступит время, когда ему отрубят голову большим топором". Оранжевый петух этого закона не знал. Он был глуп и счастлив. Он хлопал крыльями и горланил о том, что прогнал кошку. Но кошка была по-настоящему мудра. Она просто хотела пить. Она почесала лапкой за ухом и пошла через огород к собачьей будке.
Лохматый пес Трезор нежился на солнцепеке, положив морду между вытянутых толстых лап. Он скосил глаз на кошку, но поленился встать и только зарычал. Кошка попятилась и села в глубокой задумчивости.
Пса она не любила еще больше, чем петуха. "Он мне завидует, - считала кошка. - Ведь я, кошка, большая умница, а он, пес, большой дурак. Он лохмат и скверно пахнет. Он лижет руки хозяину, а тот сажает его на цепь. Пес служит как раб и гложет голую кость. Я, кошка, не слушаюсь никого, а грызу сладкий хрящик. Псу, как и петуху, тоже когда-нибудь отрубят голову, и я его съем. Я съем всех. А меня никто не съест, потому что я - кошка".
Солнце припекало все жарче. Кошка поймала зубами блоху и вырвала вместе с нею клок шерсти из бока. Во двор вышла маленькая девочка и громко закричала: "Кис-кис-кис!". Кошка посмотрела на нее холодными зелеными глазами и взмахнула на забор. Она не любила девочку, как не любила пса и петуха.
Девочка никогда не давала ей мясо. Обычно она старалась накормить кошку несъедобной конфетой или дурачила ее бумажной бабочкой на нитке - котячьей забавой. Кошка терпеливо сносила все эти издевательства. Кошка была стара и мудра. Порою она снисходила до того, чтобы хватнуть эту бабочку разок-другой когтями, показывая этим, что понимает шутку, а после с отвращением вылизывала лапу. Кошка знала, что девочку любит хозяйка, которая всем рубит головы большим топором. Следовательно, девочку тоже надо любить, или притворяться, что ее любишь. Таков Закон, а кошка знала все законы назубок. Поэтому она терпеливо мурлыкала, когда девочка гладила ее по голове, а если была сыта, то убегала на крышу, откуда был виден весь мир целиком, до самой окраины, и дремала там весь день, иногда поглядывая вниз своими зелеными глазами. Кошка думала: "Если девочку зарубят, как пса и петуха, я съем и ее. Я могу съесть кого угодно, потому что я - кошка. И хозяйку тоже могу съесть, но ей некому отрубить голову. Это она рубит головы другим. Хозяйка ужасно сильная, но глупая".
На кухне послышался звон тарелок и кошка побежала туда. За столом сидел хозяин, курил вонючую сигарету и прихлебывал из чашки горячее отвратительное пойло. Кошка жадно замурчала и, словно от избытка нежности к хозяину, стала тереться об его ноги. Кошка знала, что человек - это глупое устройство, вроде мышеловки, о которое нужно потереться, чтобы оно сработало. Только мышеловка больно бьет по носу, а человек дает что-нибудь вкусненькое. Этот секрет знает любой котенок, а кошка была старая, и ей подавно был известен закон, гласящий что человек глупее всякой мышеловки.
Хозяин безотказно налил в блюдечко молока и накрошил туда хлеба. Кошка, прижав уши и опустив хвост, быстро залакала языком. Во время еды она ни о чем не думала. Она наслаждалась.
Вылакав молоко, она взглянула на хозяина исподлобья. Тот уткнулся в газету. "Глупейшее занятие, - подумала кошка. - Не спит, не ест, мышей не ловит, а сидит неподвижно, словно болван. Болван и есть". Она фыркнула и принялась вылизывать свою шубу. "А вот хозяина я, пожалуй, не съем. Он слишком груб и воняет табаком. А кроме того, я сыта".
Кошка вспрыгнула на стул, зевнула, потянулась, и свернулась клубком. Она думала о том, что сегодня вечером к ней придет соседский кот Том - самый красивый и самый умный кот на свете. Они вдвоем будут мяукать на крыше и дразнить дурака Трезора.
Кошка была старая и умная. Она знала закон: весь мир между зеленым забором и дорогой принадлежит ей, кошке, и в этом мире она съест всех, надо только подождать. А кошка умела ждать.
Кошка поерзала на стуле, устраиваясь поудобнее, легко вздохнула и закрыла зеленые дьявольские глаза.
Тут рассказик из старых запасов, в чем-то наивный, но зато короткий - как раз о кошачьей натуре
Кошка сощурила зеленые дьявольские глаза, сладко потянулась и спрыгнула с крыши прямо в курятник. Прыжок получился мягким - кошка чуть присела на задних лапах и хищно обмахнулась хвостом. Она хотела пить.
Не удостоив вниманием двух облезлых куриц, барахтавшихся в пыли, кошка подошла к птичьему корытцу и, брезгливо его обнюхав, принялась лакать воду.
Из сарайчика вышел давний кошкин недруг - ярко-оранжевый петух. Бочком-бочком, он начал приближаться к кошке сзади. При этом он мелко тряс малиновым гребешком и склевывал с земли какую-то дрянь. Он притворялся, что ищет корм, а кошку вовсе не замечает. "Хам!" - подумала кошка и одним махом взлетела на забор. Забор вздрогнул - это внизу, огненно-распушенным шаром ударился в него промахнувшийся петух. Он противно заклохтал, заскреб землю когтями, и вызывающе поглядывал на кошку своим безумным глазом.
"Какой дурак!" - подумала кошка. Она вылизывала лапу и хладнокровно смотрела на петуха. "Злится, что я стянула цыпленка. Сам виноват - не зевай! А цыпленок все равно бы стал моим. Когда цыплята подрастают, им рубят головы большим топором - таков Закон, а внутренности обязательно отдают кошке. Погоди немного, дружок, и тебе тоже отрубят голову, а я съем твои потроха и буду лизать твою кровь. И цыплят я съем, и всех твоих дур-куриц съем, и тебя, дурака, тоже съем, потому что я - кошка".
Кошка была старая, и потому умная. Она знала назубок все законы жизни, а самый главный из них гласил: "Поздно или рано, но для всякого наступит время, когда ему отрубят голову большим топором". Оранжевый петух этого закона не знал. Он был глуп и счастлив. Он хлопал крыльями и горланил о том, что прогнал кошку. Но кошка была по-настоящему мудра. Она просто хотела пить. Она почесала лапкой за ухом и пошла через огород к собачьей будке.
Лохматый пес Трезор нежился на солнцепеке, положив морду между вытянутых толстых лап. Он скосил глаз на кошку, но поленился встать и только зарычал. Кошка попятилась и села в глубокой задумчивости.
Пса она не любила еще больше, чем петуха. "Он мне завидует, - считала кошка. - Ведь я, кошка, большая умница, а он, пес, большой дурак. Он лохмат и скверно пахнет. Он лижет руки хозяину, а тот сажает его на цепь. Пес служит как раб и гложет голую кость. Я, кошка, не слушаюсь никого, а грызу сладкий хрящик. Псу, как и петуху, тоже когда-нибудь отрубят голову, и я его съем. Я съем всех. А меня никто не съест, потому что я - кошка".
Солнце припекало все жарче. Кошка поймала зубами блоху и вырвала вместе с нею клок шерсти из бока. Во двор вышла маленькая девочка и громко закричала: "Кис-кис-кис!". Кошка посмотрела на нее холодными зелеными глазами и взмахнула на забор. Она не любила девочку, как не любила пса и петуха.
Девочка никогда не давала ей мясо. Обычно она старалась накормить кошку несъедобной конфетой или дурачила ее бумажной бабочкой на нитке - котячьей забавой. Кошка терпеливо сносила все эти издевательства. Кошка была стара и мудра. Порою она снисходила до того, чтобы хватнуть эту бабочку разок-другой когтями, показывая этим, что понимает шутку, а после с отвращением вылизывала лапу. Кошка знала, что девочку любит хозяйка, которая всем рубит головы большим топором. Следовательно, девочку тоже надо любить, или притворяться, что ее любишь. Таков Закон, а кошка знала все законы назубок. Поэтому она терпеливо мурлыкала, когда девочка гладила ее по голове, а если была сыта, то убегала на крышу, откуда был виден весь мир целиком, до самой окраины, и дремала там весь день, иногда поглядывая вниз своими зелеными глазами. Кошка думала: "Если девочку зарубят, как пса и петуха, я съем и ее. Я могу съесть кого угодно, потому что я - кошка. И хозяйку тоже могу съесть, но ей некому отрубить голову. Это она рубит головы другим. Хозяйка ужасно сильная, но глупая".
На кухне послышался звон тарелок и кошка побежала туда. За столом сидел хозяин, курил вонючую сигарету и прихлебывал из чашки горячее отвратительное пойло. Кошка жадно замурчала и, словно от избытка нежности к хозяину, стала тереться об его ноги. Кошка знала, что человек - это глупое устройство, вроде мышеловки, о которое нужно потереться, чтобы оно сработало. Только мышеловка больно бьет по носу, а человек дает что-нибудь вкусненькое. Этот секрет знает любой котенок, а кошка была старая, и ей подавно был известен закон, гласящий что человек глупее всякой мышеловки.
Хозяин безотказно налил в блюдечко молока и накрошил туда хлеба. Кошка, прижав уши и опустив хвост, быстро залакала языком. Во время еды она ни о чем не думала. Она наслаждалась.
Вылакав молоко, она взглянула на хозяина исподлобья. Тот уткнулся в газету. "Глупейшее занятие, - подумала кошка. - Не спит, не ест, мышей не ловит, а сидит неподвижно, словно болван. Болван и есть". Она фыркнула и принялась вылизывать свою шубу. "А вот хозяина я, пожалуй, не съем. Он слишком груб и воняет табаком. А кроме того, я сыта".
Кошка вспрыгнула на стул, зевнула, потянулась, и свернулась клубком. Она думала о том, что сегодня вечером к ней придет соседский кот Том - самый красивый и самый умный кот на свете. Они вдвоем будут мяукать на крыше и дразнить дурака Трезора.
Кошка была старая и умная. Она знала закон: весь мир между зеленым забором и дорогой принадлежит ей, кошке, и в этом мире она съест всех, надо только подождать. А кошка умела ждать.
Кошка поерзала на стуле, устраиваясь поудобнее, легко вздохнула и закрыла зеленые дьявольские глаза.