20 января
Ах, вот оно что! 100 лет со дня рождения Федерико Феллини!
Можно ли быть таким бессердечным и бесчувственным хамом, что не любить ни одного его фильма? Есть ли такие люди? Наверное есть, но мы сейчас не о них...
Феллини пришёл к нам на советские тогда экраны настоящим праздником кино, и мы приняли его с фонтаном эстетских упоений и неподдельных зрительских восторгов. Отбросим все идеологические препирательства и кавычки, простим этому большому ребёнку всё, что усмотрим сегодня строгим и непредвзятым оком. Давайте признаем, что это был творец добра и света, истинный гений кино, которое мы всегда любили и ценили больше всего в этом "важнейшем из искусств". Мы, обычные люди, а не историки и теоретики кино. И будем пересматривать его фильмы, хотя современные дети уже почти не воспринимают его. Надеюсь, они скоро исправятся...
Вот послушайте, что со мной приключилось прошлой ночью: я оказался в какой-то деревенской траттории на покатой лужайке, в не очень приятной компании коллег - режиссеров и продюсеров, выпускающих шпионские или порнографические фильмы. Правда, сидел я чуть в стороне от их шумного и безалаберного застолья. Но все равно что-то объединяло меня с ними, с их пьяным весельем, болтовней, сплетнями, грубыми шуточками. Хохоча и кривляясь, они старались всячески принизить, оскорбить, опоганить нашу профессию, цинично раскрывая закулисную сторону дела, разные темные махинации, а я, не знаю почему, был с ними заодно, становился их сообщником, соглашался с ними, мерзко хихикая. Тут подходят ко мне трое ребятишек и просят автограф. Я начинаю искать ручку и листок бумаги и вдруг чувствую, как кто-то тянет меня за рукав. Оборачиваюсь и вижу розовощекую девчушку с белокурыми косичками. Со свойственной детям откровенной и несколько даже жестокой непосредственностью она говорит мне: «Что же ты, Феллини, все никак не изменишься?» И при этом, обнаруживая полное равнодушие к собственному вопросу, смотрит своими прекрасными голубыми глазками куда-то мимо меня. А меня это ничуть не удивило, мне даже казалось, что вопрос этот естествен и уместен, и очень хотелось на него ответить. Я стал искать листок бумаги, чтобы написать на нем мой ответ; ответить же мне хотелось так: «Я попытаюсь». Но листок был весь покрыт пятнами, испещрен именами, надписями, всякими каракулями. На бумажке не было свободного местечка, и я тщетно вертел ее в руках, чтобы отыскать чистый уголок. Я уж совсем было отчаялся, но потом все-таки решил написать свой ответ на крошечной чистой полоске у самого края. Безнадежная затея. С огромным трудом я старался втиснуть туда свои два слова, а в результате всех этих усилий у меня получалась еле заметная закорючка. Никто бы не смог угадать в ней «Я попытаюсь». Даже я сам. Итак, мое письменное обязательство попробовать измениться свелось к крошечной точке, к пылинке, можно сказать, что его и вовсе не существовало.
Должен добавить, что мой сон меня не огорчил, хотя, судя по всему, именно этого следовало ожидать. Наоборот даже: проснувшись и лениво поразмышляв минутку, я вздохнул с большим облегчением и поймал себя на том, что почти удовлетворенно бормочу вслух: «Слава Богу. Жаль, конечно, разочаровывать девчушку, зато я теперь точно знаю - ничего тут не поделаешь». Немного погодя я уже что-то напевал. ("Делать фильм" Ф.Феллини)
Можно ли быть таким бессердечным и бесчувственным хамом, что не любить ни одного его фильма? Есть ли такие люди? Наверное есть, но мы сейчас не о них...
Феллини пришёл к нам на советские тогда экраны настоящим праздником кино, и мы приняли его с фонтаном эстетских упоений и неподдельных зрительских восторгов. Отбросим все идеологические препирательства и кавычки, простим этому большому ребёнку всё, что усмотрим сегодня строгим и непредвзятым оком. Давайте признаем, что это был творец добра и света, истинный гений кино, которое мы всегда любили и ценили больше всего в этом "важнейшем из искусств". Мы, обычные люди, а не историки и теоретики кино. И будем пересматривать его фильмы, хотя современные дети уже почти не воспринимают его. Надеюсь, они скоро исправятся...
Вот послушайте, что со мной приключилось прошлой ночью: я оказался в какой-то деревенской траттории на покатой лужайке, в не очень приятной компании коллег - режиссеров и продюсеров, выпускающих шпионские или порнографические фильмы. Правда, сидел я чуть в стороне от их шумного и безалаберного застолья. Но все равно что-то объединяло меня с ними, с их пьяным весельем, болтовней, сплетнями, грубыми шуточками. Хохоча и кривляясь, они старались всячески принизить, оскорбить, опоганить нашу профессию, цинично раскрывая закулисную сторону дела, разные темные махинации, а я, не знаю почему, был с ними заодно, становился их сообщником, соглашался с ними, мерзко хихикая. Тут подходят ко мне трое ребятишек и просят автограф. Я начинаю искать ручку и листок бумаги и вдруг чувствую, как кто-то тянет меня за рукав. Оборачиваюсь и вижу розовощекую девчушку с белокурыми косичками. Со свойственной детям откровенной и несколько даже жестокой непосредственностью она говорит мне: «Что же ты, Феллини, все никак не изменишься?» И при этом, обнаруживая полное равнодушие к собственному вопросу, смотрит своими прекрасными голубыми глазками куда-то мимо меня. А меня это ничуть не удивило, мне даже казалось, что вопрос этот естествен и уместен, и очень хотелось на него ответить. Я стал искать листок бумаги, чтобы написать на нем мой ответ; ответить же мне хотелось так: «Я попытаюсь». Но листок был весь покрыт пятнами, испещрен именами, надписями, всякими каракулями. На бумажке не было свободного местечка, и я тщетно вертел ее в руках, чтобы отыскать чистый уголок. Я уж совсем было отчаялся, но потом все-таки решил написать свой ответ на крошечной чистой полоске у самого края. Безнадежная затея. С огромным трудом я старался втиснуть туда свои два слова, а в результате всех этих усилий у меня получалась еле заметная закорючка. Никто бы не смог угадать в ней «Я попытаюсь». Даже я сам. Итак, мое письменное обязательство попробовать измениться свелось к крошечной точке, к пылинке, можно сказать, что его и вовсе не существовало.
Должен добавить, что мой сон меня не огорчил, хотя, судя по всему, именно этого следовало ожидать. Наоборот даже: проснувшись и лениво поразмышляв минутку, я вздохнул с большим облегчением и поймал себя на том, что почти удовлетворенно бормочу вслух: «Слава Богу. Жаль, конечно, разочаровывать девчушку, зато я теперь точно знаю - ничего тут не поделаешь». Немного погодя я уже что-то напевал. ("Делать фильм" Ф.Феллини)