Они могут показаться грустными
Они могут показаться грустными, эти восемь строк, но повторите их про себя, и они Останутся с вами как надежда, которой у поэта и его подруги уже не было. Да была, была. Мелькнул здесь каравай хлеба, а в другом стихотворении хлеб назван «безгрешным», но также -помните? - «сладкогласный труд безгрешен»,- вот и вырвались они из круга обмана в мир безгрешных дел и явлений: труда, хлеба, кухни, тишины на двоих. И вот этого никто ни у кого отнять не может.
Но и не только это было, палачи не только здесь просчитались. Уже все так напуганы, что самые знаменитые на всю страну писатели передают друзьям деньги украдкой. Что главнее: что украдкой или что все-таки передают? Что важнее: что на улице знакомые переходят на другую сторону, чтобы не здороваться, или что актеры Воронежского театра останавливают поэта на самой главной улице, улыбаются и ведут оживленную беседу, будто перед ними не отверженный живой труп, а король эстрады...
Мать предупреждает воронежскую знакомую Мандельштамов Наташу Штемпель, чтобы она ни в коем случае не ходила в гости к опальным. А она ходит. Тогда мать на это: «Зачем скрываешь? Мое дело- предупредить, а твое- решать. Зови их к нам...» Она единственная, кто открыл им свой дом, но все-таки она была. Актеры, наборщики, профессора делились чаем и хлебом. Как это было? Встречаются О. М., Н. Я. и старые рабочие, быстро - из рук в руки - сверток с едой: «Нельзя оставлять товарища в беде, такое время». А кто-то уж несет стихи на почту, точно зная, что их не опубликуют:
Сохрани мою речь навсегда за привкус несчастья и дыма... За смолу кругового терпенья, за совестный деготь труда. Как вода в новгородских колодцах должна быть черна и сладима, Чтобы в ней к Рождеству отразилась семью
плавниками звезда...
Но и не только это было, палачи не только здесь просчитались. Уже все так напуганы, что самые знаменитые на всю страну писатели передают друзьям деньги украдкой. Что главнее: что украдкой или что все-таки передают? Что важнее: что на улице знакомые переходят на другую сторону, чтобы не здороваться, или что актеры Воронежского театра останавливают поэта на самой главной улице, улыбаются и ведут оживленную беседу, будто перед ними не отверженный живой труп, а король эстрады...
Мать предупреждает воронежскую знакомую Мандельштамов Наташу Штемпель, чтобы она ни в коем случае не ходила в гости к опальным. А она ходит. Тогда мать на это: «Зачем скрываешь? Мое дело- предупредить, а твое- решать. Зови их к нам...» Она единственная, кто открыл им свой дом, но все-таки она была. Актеры, наборщики, профессора делились чаем и хлебом. Как это было? Встречаются О. М., Н. Я. и старые рабочие, быстро - из рук в руки - сверток с едой: «Нельзя оставлять товарища в беде, такое время». А кто-то уж несет стихи на почту, точно зная, что их не опубликуют:
Сохрани мою речь навсегда за привкус несчастья и дыма... За смолу кругового терпенья, за совестный деготь труда. Как вода в новгородских колодцах должна быть черна и сладима, Чтобы в ней к Рождеству отразилась семью
плавниками звезда...