Губернатор-миллиардер Хорошавин потребовал бесплатного адвоката и одиночную камеру
На днях на свет Божий появился отчет о посещении СИЗО «Лефортово» членами ОНК Москвы Андреем Бабушкиным и Евой Меркачевой. Тот самый отчет, в котором в том числе рассказывается и о персонажах, подозреваемых в убийстве Бориса Немцова и из-за которого правозащитников Бабушкина и Меркачеву допрашивали в качестве свидетелей по делу об убийстве Немцова в Следственном комитете. Эта история уже вызвала большой шум среди соратников погибшего и в либеральной прессе.
Но сейчас речь пойдет не об убийстве оппозиционера, а об арестованном и содержащемся в том же Лефортово сахалинском губернаторе-миллиардере Александре Хорошавине. Том самом Хорошавине, который подозревается во взятке в пять миллионов долларов и у которого при обыске обнаружили более миллиарда рублей наличными, 800 единиц драгоценных и изделий и даже ручку с бриллиантами стоимостью более чем в полмиллиона долларов.
Дело в том, что в этом же отчете членов Общественной наблюдательной комиссии сообщается не только о подозреваемых в убийстве Немцова, но и о претензиях и пожеланиях гражданина Хорошавина, которые он сообщил правозащитникам, посетившим его в камере. Именно эту часть отчета правозащитников почему-то никто не пожелал заметить, сосредоточившись только на «деле Немцова». А ведь в части «дела Хорошавина» отчет ОНК содержит весьма увлекательные моменты.
Итак, губернатор и видный единоросс Хорошавин, хранивший дома миллиард на текущие расходы, в первую очередь пожаловался на отсутствие у него денег. Соответственно, по информации заключенного, он не может приобрести телефонную карту для осуществления телефонных звонков родственникам. Члены ОНК прониклись и приняли решение о необходимости «оказать А.В. Хорошавину содействие в получении телефонных переговоров с родственниками». Однако, как же быть с нормами содержания заключенных в СИЗО? Или к Хорошавину это не относится? Оказывается, в Правилах внутреннего распорядка СИЗО однозначно сказано: «подозреваемому или обвиняемому телефонные переговоры с родственниками или иными лицами администрацией СИЗО предоставляет при наличии технических возможностей и письменного разрешения лица или органа, в производстве которого находится уголовное дело, либо суда. Разрешение действительно только на один телефонный разговор. В этом разрешении, которое заверяется гербовой печатью, указано, кому и с какими лицами предоставляется телефонный разговор, адреса этих лиц и номер телефона абонента». То есть, все вопросы со звонком родственникам должен решать не начальник СИЗО или члены ОНК, а только Следственный комитет. Но об этом почем-то Хорошавин предпочел промолчать, жалуясь на невозможность приобрети телефонную карту, что само по себе не соответствует действительности.
Также губернатор, пользовавшийся ручкой за 36 миллионов рублей, потребовал, чтобы Московская адвокатская палата предоставила ему, насколько я понял, бесплатного адвоката. Есть такая норма в законодательстве, когда подозреваемый или обвиняемый не имеет возможность оплатить услуги защитника, то адвокат представляется бесплатно. То есть, для заключенного - бесплатно, а на самом деле услуги защитника оплачиваются из госбюджета. То есть, напоследок Хорошавин решил еще разок что-то вырвать из бюджета государства. Однако, члены ОНК посочувствовали Александру Вадимовичу и направили «в адрес президента Московской адвокатской Палаты ходатайство о помощи А.В. Хорошавину в предоставлении адвоката».
Далее заключённый в СИЗО губернатор также выдвинул еще два удивительных требования. Во-первых, установить ему в камере телевизор. Кстати, такое удовольствие, согласно правилам, можно обеспечить за собственные деньги, передав телевизор «с воли». Но такой вариант Хорошавина не устраивает. По принципу, раз государство посадило меня, то пусть и обеспечивает бюджетным телевизором. Хотя наличие телевизора в камере не является обязательным. Но правозащитники снова встали на сторону высокопоставленного заключенного и указали в отчете необходимость «установить в камере А.В. Хорошавина телевизор».
А во-вторых, и это особенно удивительно, Хорошавин почему-то настаивает на том, чтобы его не переводили в общую камеру, а продолжали содержать в одиночке. Странное пожелание, если учитывать, что в «Лефортово», как таковых общих камер нет, а есть строго изолированные помещения, рассчитанные 2-4 человека.
Интересно, а кого же так боится губернатор-миллиардер Хорошавин? Похоже, что явно не следователей или сотрудников СИЗО, так как именно в одиночной камере на него может быть оказано давление, как говорится, без свидетелей. А наличие хотя бы одного-двух сокамерников, имеющих адвокатов, дает возможность сообщить на волю о каких-либо противозаконных действиях в отношении заключенного. В такой ситуации создается впечатление, что губернатор Хорошавин боится чего-то или кого-то, не имеющего отношения ни к следственным органам, ни к системе ФСИН. А это уже, по меньшей мере, должно вызвать вопросы, как у следствия, так и у правозащитников.
И, пожалуй, единственная возможная версия о причинах отказа Хорошавина перейти из одиночки в более комфортную камеру с одним или двумя сокамерниками, это страх заключенного сахалинского губернатора перед чьими-то возможными попытками устранить его, не позволив дать те или иные показания следствию. Например, о том, кому предназначался этот самый миллиард рублей наличными или с кем он планировал делиться взяткой в пять миллионов долларов.