Удастся ли Нечаеву экономический ликбез?
Originally posted by aillarionov at Удастся ли Нечаеву экономический ликбез?
Пока мы разбирались с немаловажными вопросами - в частности, с тем, какой величины на самом деле были внешнеторговые ценовые шоки для СССР, куда исчезли десятки миллионов тонн зерна из государственных резервов, на вопросы, регулярно задаваемые мной об экономической ситуации в конце 1991 года и об экономических реформах 1991-92 гг., поступила серия ответов от А.Нечаева ( 1, 2, 3, 4, 5). Строго говоря, на ответы, тем более серьезные, эти тексты, конечно, не тянут. Зато отличаются отменной вежливостью.
Тем не менее эти заметки представляют собой любопытные образцы, достойные исследования на предмет возможного достижения ликвидации экономической безграмотности у взрослых лиц, занимавших ранее министерские позиции в российском правительстве. Причем в одном случае, как кажется, определенный успех публичного образования уже достигнут, а об успехе второго судить пока еще рановато.
История первая. Плоды просвещения
Единственное, что может быть названо содержательным в упомянутой россыпи заметок изысканного слога, - это исправленная Нечаевым собственная позиция относительно роли, которую он приписывал в течение долгого времени золото-валютным резервам. Например, в своих воспоминаниях «Россия на переломе», опубликованных в 2010 г. Нечаев так пишет о доставшемся новому правительству наследстве:
«Во Внешэкономбанке, являвшемся главным банком, обеспечивавшим внешнеэкономическую деятельность страны, к моменту нашего прихода оказалось... примерно 25 миллионов долларов на счетах правительства. Мы получили в наследство сумму, которой сегодня располагает не то что крупная российская компания, типа «Газпрома» или «Лукойла», а средняя торговая фирма или небольшой банк» (с. 77).
Собственно это указание на ничтожную величину всех резервов великой державы Нечаев повторял и повторяет весьма регулярно:
«Я был зампредседателя валютно-экономической комиссии правительства. 26 миллионов долларов - все валютные резервы правительства некогда великой державы».
Более года тому назад (в декабре 2010 г.) в первой части моего интервью журналу «Континент» «Трудный путь к свободе» мне пришлось обратить внимание на недопустимость применения Нечаевым манипуляций по заведомому искажению валютного положения страны осенью 1991 г. Во-первых, потому что величина резервов им была занижена почти в сто раз. Во-вторых, потому что со стороны кредиторов России тогда уже были предоставлены крупные отсрочки по обслуживанию и выплате внешнего долга и, следовательно, потребность правительства в валютных расходах значительно (на 14-16 млрд. дол в год) снизилась. Такая рассрочка в платежах традиционно рассматривается в платежном балансе в качестве дополнительного валютного ресурса властей. Наконец, и это самое главное, потому что сосредоточение внимания российской общественности на величине именно резервов (запасов) валюты объективно нацелено на отвлечение внимания от потоков валюты, получаемых от экспорта из страны на СКВ. Эти потоки были немалыми; их размеры составили, например, в 1991 г. 35,5 млрд.дол., а в 1992 г. - 39 млрд.дол., то есть они примерно в полторы тысячи раз превышали называвшийся Нечаевым размер валютных резервов.
Упомянутое интервью в «Континенте», а также последовавшие затем неоднократные публичные напоминания о некорректности такого поведения не прошли бесследно.
Уже 10 ноября 2011 г., то есть всего лишь через 11 месяцев после публикации интервью, в своей лекции «Предотвращенная катастрофа» Нечаев был вынужден отступить от своей первоначальной позиции и впервые признал, что внешнеэкономическое положение властей (и страны) определяется не только по размерам золото-валютных резервов, но и с учетом валютных потоков:
«Все валютные резервы страны… В какой-то момент они, конечно, менялись, чего не хочет понять господин Илларионов, который говорит: «А как же вы вот за три месяца распределили 300 млн». Так вот, просто деньги приходили и уходили, в какой-то момент валютные резервы составляли 26 млн долларов».
В приведенной цитате, как видит читатель, была предпринята неаккуратная попытка переложить вину с больной головы на здоровую. Именно на разницу между валютными запасами и валютными потоками было обращено внимание Нечаева в интервью в «Континенте». До Нечаева эта идея, как видим, в конце концов добралась к ноябрю 2011 г.
Справедливости ради надо признать, что затем освоение этой идеи А.Нечаевым проходило довольно быстро, и вот уже в декабре 2011 г. он довольно бойко рассуждал не только о резервах валюты, но и о ее поступлении и о ее расходовании:
«И ситуация с валютными ресурсами... ...валютные резервы правительства в какой-то момент, я вот теперь, знаете, специально оговариваюсь, в какой-то момент, вот я как заместитель председателя валютно-экономической комиссии, цифры принесли - были 26 миллионов долларов. Смешная сумма. Я почему подчеркиваю "в какой-то момент", потому что понятно, что цифра все время менялась. Какие-то поступления были, какие-то были расходы. ...там есть поступления, есть расходы, есть поступления, есть расходы... И на каждый день остаток. Вот в какой-то день остаток был 26 миллионов долларов. Что, разумеется, никоим образом за счет поступлений не мешало на протяжении двух месяцев израсходовать 300 миллионов. Что, как вы понимаете, для такой страны суммой является несколько чудаковатой».
Дело, конечно, не в том, что феноменальная неспособность говорить правду сыграла с бывшим чиновником очередную злую шутку - за первые 45 дней пребывания в правительстве Е.Гайдар подписал расходных распоряжений не менее чем на 5 млрд дол. Дело в другом - в том, что на наших глазах произошел весьма небезуспешный процесс овладения бывшим министром экономики новым для него экономическим знанием.
А в январе 2012 г. ему удалось даже написать небессмысленное предложение на эту тему:
« Не нужно быть великим экономистом, чтобы понимать, что резервы каждый день меняются. Деньги приходят и тратятся, поэтому наличие резервов в какой-то момент в 26 млн. (мизер, кстати) никак не противеречит выделению средств в следующий период в 300 млн. долл. (то же немного)».
Тем самым ему удалось практически полностью дезавуировать свои прежние заявления об особой значимости невысокого уровня международных резервов. Как видно, процесс обучения бывших министров экономики азам экономики (в части различения запасов и потоков) проходит хотя и не без некоторых эмоциональных издержек, но с заметными и в чем-то даже лестными для преподавателя результатами.
История вторая. Некомпетентность или пропаганда?
Если некоторый прогресс в деле обучения А.Нечаева различиям между запасами и потоками уже имеется, то с пониманием, что такое международные резервы страны, ему пока еще справиться не удалось. Во многих своих выступлениях и публикациях, в том числе и в процитированных выше, Нечаев говорит о величине валютных резервов, которые на момент его появления в правительстве составляли, по его мнению, то ли 25, то ли 26 млн долларов. Поскольку по официальным данным российских властей международные резервы России осенью 1991 г. составляли (с небольшими флуктуациями) примерно 2,8 млрд. долларов, то немалая разница между двумя этими оценками - примерно на два порядка - не может быть объяснена какими-либо случайностями и опечатками. Как, бывало, любили спрашивать в старину: заявления Нечаева - это некомпетентность или пропаганда?
Причем в непонимании концепции золотовалютных резервов Нечаевым обнаруживается даже не один, а несколько уровней (такие «мелочи» как разницу в миллион долларов - между 25 и 26 - считать не будем).
Во-первых, Петр Авен, бывший сопредседателем той же валютно-экономической комиссии правительства, настаивает, что суммы, отраженные в справках, предоставленных обоим сопредседателям комиссии, были больше:
«...я вот выхожу на работу первый день (меня назначили 11 ноября 1991 года) и получаю срочное донесение из Внешэкономбанка СССР... Эти бумажки у меня все есть, я оставил на память. В тот день когда меня назначили, золотовалютный резерв страны составлял 60 млн долларов США. Это было меньше половины дневного импорта. Эта цифра была достаточно стабильной. Нечаев говорит, что она падала даже меньше двадцати с чем-то, этого я не помню. У меня есть официальная бумага, когда утверждали инструкцию на поездку на Парижский клуб, это было 19-20 декабря 1991-го года. Я уезжал в среду, а во вторник у нас было 65 млн долларов... в наличности 65 миллионов».
Можно, конечно, обсуждать, насколько велика разница между 25-26 ли 60-65 миллионами долларов. Но она есть. И потому хотелось бы понять, сколько же было указано в тех справках на самом деле. Сомнения по поводу нечаевских цифр особенно нарастают, когда на прямой вопрос читателя предъявить общественности ту самую справку о 25 (или 26) милионах долларов, Нечаев отвечает чуть ли не бессмертной фразой Троекурова:
« К сожалению, мой архив во время пожара в доме почти полностью сгорел. В таком формате цифры вряд ли найду».
Во-вторых, выясняется, что независимо от того, какая именно цифра называется обоими сопредседателями валютно-экономической комиссии правительства - 25-26 или 60-65 миллионов долларов, эти средства все же не были резервами российского правительства. Как свидетельствует П.Авен, это были деньги, принадлежавшие не правительству, а клиентам, разместившим их на счетах ВЭБа:
«Я уезжал в среду, а во вторник у нас было 65 млн долларов 65 млн во Внешэкономбанке, 120 в ВТБ и те и другие клиентские деньги в миллионах долларов».
Нечаев вроде бы пытается возражать, но не очень уверенно и не очень убедительно:
« Я говорю конкретно о валютных резервах правительства. Илларионов... цитирует Авена, который вообще совсем о другом пишет, но при этом походя обвиняет его в том, что правительство использовало деньги клиентов ВЭБа».
Понятно, что П.Авен говорит о том же самом. Понятно, что документы и справки обоим сопредседателям готовились и предоставлялись одни и те же. Понятно, что оба они говорят об одних и тех же показателях, об одних и тех же деньгах. Но одному хватает порядочности это признавать, другому - нет. Другой, кстати, уже забыл, что сам уже успел рассказать всего лишь пару лет тому назад:
«Я был зампредседателя валютно-экономической комиссии правительства. 26 миллионов долларов - все валютные резервы правительства некогда великой державы. И "Внешэкономбанк" - банкрот, деньги предприятий и населения сгорели, и мы сидели и делили каждый доллар».
Иными словами, валюта на счетах Внешэкономбанка - это средства клиентов ВЭБа, а не российского государства. То, что новое российское правительство воспользовалось чужими деньгами, по сути дела конфисковав средства, принадлежавшие частным лицам, компаниям и организациям, лишь говорит о его фактическом, а не пропагандистском отношении к реальной частной собственности, о его т.н. «рыночности» и «либеральности».
При этом следует отметить, что даже в том случае, если валютные средства, принадлежавшие правительству, оказались бы на счетах ВЭБа, они автоматически перестали бы являться международными резервами. Согласно определению международных резервов ими являются валютные средства денежных властей (правительства и Центрального банка), находящиеся на их счетах в ликвидной форме в первоклассных зарубежных банках, а также монетарное золото. Эти критерии в случае Внешэкономбанка не выполнялись.
В-третьих, для заинтересованных читателей, зрителей, слушателей, сталкивающихся с несовпадающими или даже напрямую противоречащими количественными оценками тех или иных показателей, предлагаемыми разными публичными лицами, встают вопросы: кто из этих лиц говорит правду? Кому из них верить?
Поверить ли бывшему министру экономики, бывшему осенью 1991 г. сопредседателем валютно-экономической комиссии российского правительства в том, что международные резервы российских властей той же осенью 1991 г. составляли 25-26 млн. долларов?
Или же поверить хозяину этого блога, который осенью 1991 г. никакого поста в российском правительстве не занимал, но который тем не менее настаивает, что международные резервы тогда равнялись 2,8 млрд.долларов?
В таких случаях заинтересованный читатель обращается и к обоим лицам за дополнительными разъяснениями, а также к третьим лицам и источникам.
Ответ бывшего министра известен:
« Я, будучи зам. председателя валютно-экономической комиссии правительства в это время, доподлинно знаю, что в один из дней вскоре после нашего прихода в правительство они были именно 26 млн. долл.».
Правда, на просьбу подтвердить это заявление, конфузится и соответствующую бумагу предъявить не может:
« К сожалению, мой архив во время пожара в доме почти полностью сгорел. В таком формате цифры вряд ли найду».
Что может предложить хозяин этого блога? То же, о чем он неоднократно говорил и писал в течение последних 20 лет, включая и его интервью «Континенту» в декабре 2010 г.: все международные резервы России в течение поздней осени - начала зимы 1991 г. составляли (с небольшими колебаниями) 2,8 млрд.дол., причем их золотую часть составляли 240 тонн золота (ее валютная оценка - около 2,8 млрд.дол.), а валютную часть (на 1 января 1992 г.) представляли 16 млн дол., находившихся на счетах Центрального банка.
Как можно подтвердить эти данные?
Проще всего взять баланс Центрального банка на 1 января 1992 г. и там обнаружить эти цифры. Именно оттуда весной 1992 г. я завел эти данные в свой компьютер. Поскольку баланс ЦБ пока не выложен в онлайн, а до библиотеки, в которой хранятся его бумажные копии, доберется не каждый, возникают естественные вопросы.
Тогда для их разрешения попробуем воспользоваться свидетельскими показаниями лиц, пользующихся, по крайней мере, среди заинтересованных наблюдателей за этой дискуссией, некоторой известностью.
Подтверждение цифры в 16 млн долларов.
1. Свидетельское показание №1 - Е.Т.Гайдар:
Егор Гайдар читает документы 1991-го года, 2 мин. 20 сек..:
«Валютные резервы - 16 млн дол.»
2. Свидетельское показание №2 - А.А.Нечаев:
Россия на переломе. Откровенные записки первого министра экономики. М., 2010, с. 77:
«Валютные резервы Центрального банка составляли всего лишь 16 миллионов долларов».
Подтверждение цифры в 240 тонн золота.
Свидетельское показание №1 - Г.А.Явлинский, 17 октября 1991 г.:
Grigory Yavlinsky, the free-market economist who is leading the Soviet delegation to the International Monetary Fund meeting in Bangkok, confirmed Tuesday that official gold reserves held by the central bank totaled only 240 metric tons, which at current market prices would be worth about $2.8 billion.
Свидетельское показание №2 - В.В.Геращенко:
Председатель правления Госбанка СССР В. Геращенко 15 ноября 1991 г. - Президенту СССР М. Горбачеву: «В октябре с. г. было заявлено, что официальные золотые резервы страны составляют всего около 240 тонн».
Геращенко В.В. Президенту СССР тов. Горбачеву М.С. О золотом запасе Госбанка СССР. 15 ноября 1991 г. См.: РГАЭ. Ф. 2324. Оп. 32. Д. 4006. Л. 90, 91. Цит. по Е.Гайдар. Гибель империи. гл.8, §3, М., 2006, с. 408.
Свидетельское показание №3 - В.Н.Ярошенко:
Виктор Ярошенко. Попытка Гайдара. Новый мир, 1993, № 3, С. 125:
«Запасы золота за время Горбачева сократились с 2 тысяч тонн до 240 тонн».
Свидетельские показания №4 - А.А.Нечаев:
а) Лихие 90-е. Как эти годы мы воспринимаем сейчас? Сухой остаток 26/03/2010 21:05. Интервью на Финам.FM:
«...информация - это ситуация с золотым запасом. Которая, как выяснилось, от привычного уровня середины 80-х - тысячи - тысячи 300 тонн, колебался он всегда, скатился до 260 тонн к концу 1991 года».
б) Россия на переломе. Откровенные записки первого министра экономики. М., 2010, c. 78:
«...золотой запас государства составлял в конце 1991 года лишь около 290 тонн».
в) Предотвращенная катастрофа, лекция 10 ноября 1991 г.:
«...вот письмо тогдашнего председателя госбанка Геращенко от 15 ноября 1991 года. За одну неделю мы едва ли могли так сильно потратить золотой запас, в октябре сего года было заявлено, то есть официально, что золотые резервы страны составляют всего около 240 тонн золота».
г) Программа НТВ «Честный понедельник» 21 ноября 2011 г.:
«Заместитель министра финансов в правительстве Гайдара Андрей Нечаев... напомнил Геращенко про его собственное письмо, в котором он отчитался Горбачёву, что золотовалютный резерв составляет всего 240 тонн».
Хотя у последнего свидетеля показания не отличаются особой стабильностью, варьируясь от 240 до 260 и даже до 290 тонн, воспользуемся в дальнейшем его наиболее консервативной оценкой - 240 тонн, к тому же совпадающей с показаниями других свидетелей.
Итак, золотую часть международных резервов России упомянутые свидетели оценили в 240 тонн золота. По цене декабря 1991 г. (около 363 дол. за тройскую унцию, 11,6 млн дол. за тонну) валютная оценка 240 тонн золота составляет примерно 2790 млн. дол. При суммировании с ней валютной части резервов в 16 млн дол. суммарная оценка международных резервов России составляет 2806 млн. долларов, или примерно 2,8 млрд. долларов.
Послесловие
После того, как вопрос о величине международных резервов России поздней осенью - в начале зимы 1991 г. прояснен в деталях, остается лишь один мелкий вопрос: сколько времени А.Нечаеву потребуется для того, чтобы согласиться с этим очевидным фактом?
Если это все же произойдет, да еще произойдет быстрее, чем это было в предыдущий раз, когда признание очевидного потребовало лишь 11 месяцев, то такой прогресс будет означать приемлемую эффективность используемых в данном блоге методов публичного экономического образования для взрослых бывших министров экономики российского правительства.
Если же министр уйдет в несознанку, по-прежнему настаивая на своих цифрах «25-26 миллионах долларов», почерпнутых в так кстати сгоревшей на даче бумажке, то это будет лишь продолжением так хорошо известной нам по предшествующим годам пропагандистской кампании об «экономическом крахе 1991 года».
Если же мы услышим сентенции о том, что министр будто бы говорил лишь о «валютных резервах правительства», а не о валютных резервах Центробанка и тем более не о золотом запасе страны, то это будет означать лишь то, что бывший экономический министр сообщает urbi et orbi о своей вопиющей экономической некомпетентности, в частности, относительно отсутствия понимания, что такое международные резервы страны.
В любом случае его реакция даст нам ответы на вопросы, исследуемые в данном эксперименте относительно успешности методов публичного образования и вынесенные в заголовки как всего поста, так и его второй части.
Пока мы разбирались с немаловажными вопросами - в частности, с тем, какой величины на самом деле были внешнеторговые ценовые шоки для СССР, куда исчезли десятки миллионов тонн зерна из государственных резервов, на вопросы, регулярно задаваемые мной об экономической ситуации в конце 1991 года и об экономических реформах 1991-92 гг., поступила серия ответов от А.Нечаева ( 1, 2, 3, 4, 5). Строго говоря, на ответы, тем более серьезные, эти тексты, конечно, не тянут. Зато отличаются отменной вежливостью.
Тем не менее эти заметки представляют собой любопытные образцы, достойные исследования на предмет возможного достижения ликвидации экономической безграмотности у взрослых лиц, занимавших ранее министерские позиции в российском правительстве. Причем в одном случае, как кажется, определенный успех публичного образования уже достигнут, а об успехе второго судить пока еще рановато.
История первая. Плоды просвещения
Единственное, что может быть названо содержательным в упомянутой россыпи заметок изысканного слога, - это исправленная Нечаевым собственная позиция относительно роли, которую он приписывал в течение долгого времени золото-валютным резервам. Например, в своих воспоминаниях «Россия на переломе», опубликованных в 2010 г. Нечаев так пишет о доставшемся новому правительству наследстве:
«Во Внешэкономбанке, являвшемся главным банком, обеспечивавшим внешнеэкономическую деятельность страны, к моменту нашего прихода оказалось... примерно 25 миллионов долларов на счетах правительства. Мы получили в наследство сумму, которой сегодня располагает не то что крупная российская компания, типа «Газпрома» или «Лукойла», а средняя торговая фирма или небольшой банк» (с. 77).
Собственно это указание на ничтожную величину всех резервов великой державы Нечаев повторял и повторяет весьма регулярно:
«Я был зампредседателя валютно-экономической комиссии правительства. 26 миллионов долларов - все валютные резервы правительства некогда великой державы».
Более года тому назад (в декабре 2010 г.) в первой части моего интервью журналу «Континент» «Трудный путь к свободе» мне пришлось обратить внимание на недопустимость применения Нечаевым манипуляций по заведомому искажению валютного положения страны осенью 1991 г. Во-первых, потому что величина резервов им была занижена почти в сто раз. Во-вторых, потому что со стороны кредиторов России тогда уже были предоставлены крупные отсрочки по обслуживанию и выплате внешнего долга и, следовательно, потребность правительства в валютных расходах значительно (на 14-16 млрд. дол в год) снизилась. Такая рассрочка в платежах традиционно рассматривается в платежном балансе в качестве дополнительного валютного ресурса властей. Наконец, и это самое главное, потому что сосредоточение внимания российской общественности на величине именно резервов (запасов) валюты объективно нацелено на отвлечение внимания от потоков валюты, получаемых от экспорта из страны на СКВ. Эти потоки были немалыми; их размеры составили, например, в 1991 г. 35,5 млрд.дол., а в 1992 г. - 39 млрд.дол., то есть они примерно в полторы тысячи раз превышали называвшийся Нечаевым размер валютных резервов.
Упомянутое интервью в «Континенте», а также последовавшие затем неоднократные публичные напоминания о некорректности такого поведения не прошли бесследно.
Уже 10 ноября 2011 г., то есть всего лишь через 11 месяцев после публикации интервью, в своей лекции «Предотвращенная катастрофа» Нечаев был вынужден отступить от своей первоначальной позиции и впервые признал, что внешнеэкономическое положение властей (и страны) определяется не только по размерам золото-валютных резервов, но и с учетом валютных потоков:
«Все валютные резервы страны… В какой-то момент они, конечно, менялись, чего не хочет понять господин Илларионов, который говорит: «А как же вы вот за три месяца распределили 300 млн». Так вот, просто деньги приходили и уходили, в какой-то момент валютные резервы составляли 26 млн долларов».
В приведенной цитате, как видит читатель, была предпринята неаккуратная попытка переложить вину с больной головы на здоровую. Именно на разницу между валютными запасами и валютными потоками было обращено внимание Нечаева в интервью в «Континенте». До Нечаева эта идея, как видим, в конце концов добралась к ноябрю 2011 г.
Справедливости ради надо признать, что затем освоение этой идеи А.Нечаевым проходило довольно быстро, и вот уже в декабре 2011 г. он довольно бойко рассуждал не только о резервах валюты, но и о ее поступлении и о ее расходовании:
«И ситуация с валютными ресурсами... ...валютные резервы правительства в какой-то момент, я вот теперь, знаете, специально оговариваюсь, в какой-то момент, вот я как заместитель председателя валютно-экономической комиссии, цифры принесли - были 26 миллионов долларов. Смешная сумма. Я почему подчеркиваю "в какой-то момент", потому что понятно, что цифра все время менялась. Какие-то поступления были, какие-то были расходы. ...там есть поступления, есть расходы, есть поступления, есть расходы... И на каждый день остаток. Вот в какой-то день остаток был 26 миллионов долларов. Что, разумеется, никоим образом за счет поступлений не мешало на протяжении двух месяцев израсходовать 300 миллионов. Что, как вы понимаете, для такой страны суммой является несколько чудаковатой».
Дело, конечно, не в том, что феноменальная неспособность говорить правду сыграла с бывшим чиновником очередную злую шутку - за первые 45 дней пребывания в правительстве Е.Гайдар подписал расходных распоряжений не менее чем на 5 млрд дол. Дело в другом - в том, что на наших глазах произошел весьма небезуспешный процесс овладения бывшим министром экономики новым для него экономическим знанием.
А в январе 2012 г. ему удалось даже написать небессмысленное предложение на эту тему:
« Не нужно быть великим экономистом, чтобы понимать, что резервы каждый день меняются. Деньги приходят и тратятся, поэтому наличие резервов в какой-то момент в 26 млн. (мизер, кстати) никак не противеречит выделению средств в следующий период в 300 млн. долл. (то же немного)».
Тем самым ему удалось практически полностью дезавуировать свои прежние заявления об особой значимости невысокого уровня международных резервов. Как видно, процесс обучения бывших министров экономики азам экономики (в части различения запасов и потоков) проходит хотя и не без некоторых эмоциональных издержек, но с заметными и в чем-то даже лестными для преподавателя результатами.
История вторая. Некомпетентность или пропаганда?
Если некоторый прогресс в деле обучения А.Нечаева различиям между запасами и потоками уже имеется, то с пониманием, что такое международные резервы страны, ему пока еще справиться не удалось. Во многих своих выступлениях и публикациях, в том числе и в процитированных выше, Нечаев говорит о величине валютных резервов, которые на момент его появления в правительстве составляли, по его мнению, то ли 25, то ли 26 млн долларов. Поскольку по официальным данным российских властей международные резервы России осенью 1991 г. составляли (с небольшими флуктуациями) примерно 2,8 млрд. долларов, то немалая разница между двумя этими оценками - примерно на два порядка - не может быть объяснена какими-либо случайностями и опечатками. Как, бывало, любили спрашивать в старину: заявления Нечаева - это некомпетентность или пропаганда?
Причем в непонимании концепции золотовалютных резервов Нечаевым обнаруживается даже не один, а несколько уровней (такие «мелочи» как разницу в миллион долларов - между 25 и 26 - считать не будем).
Во-первых, Петр Авен, бывший сопредседателем той же валютно-экономической комиссии правительства, настаивает, что суммы, отраженные в справках, предоставленных обоим сопредседателям комиссии, были больше:
«...я вот выхожу на работу первый день (меня назначили 11 ноября 1991 года) и получаю срочное донесение из Внешэкономбанка СССР... Эти бумажки у меня все есть, я оставил на память. В тот день когда меня назначили, золотовалютный резерв страны составлял 60 млн долларов США. Это было меньше половины дневного импорта. Эта цифра была достаточно стабильной. Нечаев говорит, что она падала даже меньше двадцати с чем-то, этого я не помню. У меня есть официальная бумага, когда утверждали инструкцию на поездку на Парижский клуб, это было 19-20 декабря 1991-го года. Я уезжал в среду, а во вторник у нас было 65 млн долларов... в наличности 65 миллионов».
Можно, конечно, обсуждать, насколько велика разница между 25-26 ли 60-65 миллионами долларов. Но она есть. И потому хотелось бы понять, сколько же было указано в тех справках на самом деле. Сомнения по поводу нечаевских цифр особенно нарастают, когда на прямой вопрос читателя предъявить общественности ту самую справку о 25 (или 26) милионах долларов, Нечаев отвечает чуть ли не бессмертной фразой Троекурова:
« К сожалению, мой архив во время пожара в доме почти полностью сгорел. В таком формате цифры вряд ли найду».
Во-вторых, выясняется, что независимо от того, какая именно цифра называется обоими сопредседателями валютно-экономической комиссии правительства - 25-26 или 60-65 миллионов долларов, эти средства все же не были резервами российского правительства. Как свидетельствует П.Авен, это были деньги, принадлежавшие не правительству, а клиентам, разместившим их на счетах ВЭБа:
«Я уезжал в среду, а во вторник у нас было 65 млн долларов 65 млн во Внешэкономбанке, 120 в ВТБ и те и другие клиентские деньги в миллионах долларов».
Нечаев вроде бы пытается возражать, но не очень уверенно и не очень убедительно:
« Я говорю конкретно о валютных резервах правительства. Илларионов... цитирует Авена, который вообще совсем о другом пишет, но при этом походя обвиняет его в том, что правительство использовало деньги клиентов ВЭБа».
Понятно, что П.Авен говорит о том же самом. Понятно, что документы и справки обоим сопредседателям готовились и предоставлялись одни и те же. Понятно, что оба они говорят об одних и тех же показателях, об одних и тех же деньгах. Но одному хватает порядочности это признавать, другому - нет. Другой, кстати, уже забыл, что сам уже успел рассказать всего лишь пару лет тому назад:
«Я был зампредседателя валютно-экономической комиссии правительства. 26 миллионов долларов - все валютные резервы правительства некогда великой державы. И "Внешэкономбанк" - банкрот, деньги предприятий и населения сгорели, и мы сидели и делили каждый доллар».
Иными словами, валюта на счетах Внешэкономбанка - это средства клиентов ВЭБа, а не российского государства. То, что новое российское правительство воспользовалось чужими деньгами, по сути дела конфисковав средства, принадлежавшие частным лицам, компаниям и организациям, лишь говорит о его фактическом, а не пропагандистском отношении к реальной частной собственности, о его т.н. «рыночности» и «либеральности».
При этом следует отметить, что даже в том случае, если валютные средства, принадлежавшие правительству, оказались бы на счетах ВЭБа, они автоматически перестали бы являться международными резервами. Согласно определению международных резервов ими являются валютные средства денежных властей (правительства и Центрального банка), находящиеся на их счетах в ликвидной форме в первоклассных зарубежных банках, а также монетарное золото. Эти критерии в случае Внешэкономбанка не выполнялись.
В-третьих, для заинтересованных читателей, зрителей, слушателей, сталкивающихся с несовпадающими или даже напрямую противоречащими количественными оценками тех или иных показателей, предлагаемыми разными публичными лицами, встают вопросы: кто из этих лиц говорит правду? Кому из них верить?
Поверить ли бывшему министру экономики, бывшему осенью 1991 г. сопредседателем валютно-экономической комиссии российского правительства в том, что международные резервы российских властей той же осенью 1991 г. составляли 25-26 млн. долларов?
Или же поверить хозяину этого блога, который осенью 1991 г. никакого поста в российском правительстве не занимал, но который тем не менее настаивает, что международные резервы тогда равнялись 2,8 млрд.долларов?
В таких случаях заинтересованный читатель обращается и к обоим лицам за дополнительными разъяснениями, а также к третьим лицам и источникам.
Ответ бывшего министра известен:
« Я, будучи зам. председателя валютно-экономической комиссии правительства в это время, доподлинно знаю, что в один из дней вскоре после нашего прихода в правительство они были именно 26 млн. долл.».
Правда, на просьбу подтвердить это заявление, конфузится и соответствующую бумагу предъявить не может:
« К сожалению, мой архив во время пожара в доме почти полностью сгорел. В таком формате цифры вряд ли найду».
Что может предложить хозяин этого блога? То же, о чем он неоднократно говорил и писал в течение последних 20 лет, включая и его интервью «Континенту» в декабре 2010 г.: все международные резервы России в течение поздней осени - начала зимы 1991 г. составляли (с небольшими колебаниями) 2,8 млрд.дол., причем их золотую часть составляли 240 тонн золота (ее валютная оценка - около 2,8 млрд.дол.), а валютную часть (на 1 января 1992 г.) представляли 16 млн дол., находившихся на счетах Центрального банка.
Как можно подтвердить эти данные?
Проще всего взять баланс Центрального банка на 1 января 1992 г. и там обнаружить эти цифры. Именно оттуда весной 1992 г. я завел эти данные в свой компьютер. Поскольку баланс ЦБ пока не выложен в онлайн, а до библиотеки, в которой хранятся его бумажные копии, доберется не каждый, возникают естественные вопросы.
Тогда для их разрешения попробуем воспользоваться свидетельскими показаниями лиц, пользующихся, по крайней мере, среди заинтересованных наблюдателей за этой дискуссией, некоторой известностью.
Подтверждение цифры в 16 млн долларов.
1. Свидетельское показание №1 - Е.Т.Гайдар:
Егор Гайдар читает документы 1991-го года, 2 мин. 20 сек..:
«Валютные резервы - 16 млн дол.»
2. Свидетельское показание №2 - А.А.Нечаев:
Россия на переломе. Откровенные записки первого министра экономики. М., 2010, с. 77:
«Валютные резервы Центрального банка составляли всего лишь 16 миллионов долларов».
Подтверждение цифры в 240 тонн золота.
Свидетельское показание №1 - Г.А.Явлинский, 17 октября 1991 г.:
Grigory Yavlinsky, the free-market economist who is leading the Soviet delegation to the International Monetary Fund meeting in Bangkok, confirmed Tuesday that official gold reserves held by the central bank totaled only 240 metric tons, which at current market prices would be worth about $2.8 billion.
Свидетельское показание №2 - В.В.Геращенко:
Председатель правления Госбанка СССР В. Геращенко 15 ноября 1991 г. - Президенту СССР М. Горбачеву: «В октябре с. г. было заявлено, что официальные золотые резервы страны составляют всего около 240 тонн».
Геращенко В.В. Президенту СССР тов. Горбачеву М.С. О золотом запасе Госбанка СССР. 15 ноября 1991 г. См.: РГАЭ. Ф. 2324. Оп. 32. Д. 4006. Л. 90, 91. Цит. по Е.Гайдар. Гибель империи. гл.8, §3, М., 2006, с. 408.
Свидетельское показание №3 - В.Н.Ярошенко:
Виктор Ярошенко. Попытка Гайдара. Новый мир, 1993, № 3, С. 125:
«Запасы золота за время Горбачева сократились с 2 тысяч тонн до 240 тонн».
Свидетельские показания №4 - А.А.Нечаев:
а) Лихие 90-е. Как эти годы мы воспринимаем сейчас? Сухой остаток 26/03/2010 21:05. Интервью на Финам.FM:
«...информация - это ситуация с золотым запасом. Которая, как выяснилось, от привычного уровня середины 80-х - тысячи - тысячи 300 тонн, колебался он всегда, скатился до 260 тонн к концу 1991 года».
б) Россия на переломе. Откровенные записки первого министра экономики. М., 2010, c. 78:
«...золотой запас государства составлял в конце 1991 года лишь около 290 тонн».
в) Предотвращенная катастрофа, лекция 10 ноября 1991 г.:
«...вот письмо тогдашнего председателя госбанка Геращенко от 15 ноября 1991 года. За одну неделю мы едва ли могли так сильно потратить золотой запас, в октябре сего года было заявлено, то есть официально, что золотые резервы страны составляют всего около 240 тонн золота».
г) Программа НТВ «Честный понедельник» 21 ноября 2011 г.:
«Заместитель министра финансов в правительстве Гайдара Андрей Нечаев... напомнил Геращенко про его собственное письмо, в котором он отчитался Горбачёву, что золотовалютный резерв составляет всего 240 тонн».
Хотя у последнего свидетеля показания не отличаются особой стабильностью, варьируясь от 240 до 260 и даже до 290 тонн, воспользуемся в дальнейшем его наиболее консервативной оценкой - 240 тонн, к тому же совпадающей с показаниями других свидетелей.
Итак, золотую часть международных резервов России упомянутые свидетели оценили в 240 тонн золота. По цене декабря 1991 г. (около 363 дол. за тройскую унцию, 11,6 млн дол. за тонну) валютная оценка 240 тонн золота составляет примерно 2790 млн. дол. При суммировании с ней валютной части резервов в 16 млн дол. суммарная оценка международных резервов России составляет 2806 млн. долларов, или примерно 2,8 млрд. долларов.
Послесловие
После того, как вопрос о величине международных резервов России поздней осенью - в начале зимы 1991 г. прояснен в деталях, остается лишь один мелкий вопрос: сколько времени А.Нечаеву потребуется для того, чтобы согласиться с этим очевидным фактом?
Если это все же произойдет, да еще произойдет быстрее, чем это было в предыдущий раз, когда признание очевидного потребовало лишь 11 месяцев, то такой прогресс будет означать приемлемую эффективность используемых в данном блоге методов публичного экономического образования для взрослых бывших министров экономики российского правительства.
Если же министр уйдет в несознанку, по-прежнему настаивая на своих цифрах «25-26 миллионах долларов», почерпнутых в так кстати сгоревшей на даче бумажке, то это будет лишь продолжением так хорошо известной нам по предшествующим годам пропагандистской кампании об «экономическом крахе 1991 года».
Если же мы услышим сентенции о том, что министр будто бы говорил лишь о «валютных резервах правительства», а не о валютных резервах Центробанка и тем более не о золотом запасе страны, то это будет означать лишь то, что бывший экономический министр сообщает urbi et orbi о своей вопиющей экономической некомпетентности, в частности, относительно отсутствия понимания, что такое международные резервы страны.
В любом случае его реакция даст нам ответы на вопросы, исследуемые в данном эксперименте относительно успешности методов публичного образования и вынесенные в заголовки как всего поста, так и его второй части.