«Ты думаешь? - Ну пей же!» - или отсутствие уточнения
Многие - и не только театроведы и «пушкинисты» - понимают, что предпоследний эпизод из Сцены II «Моцарта и Сальери» Пушкина имеет - как минимум - два различных решения. И эти два решения - ПРИНЦИПИАЛЬНО различны. Так как - ЛИБО это момент выбора - ЛИБО отсутствия выбора.
М о ц а р т
Да! Бомарше ведь был тебе приятель;
Ты для него "Тарара" сочинил,
Вещь славную. Там есть один мотив...
Я все твержу его, когда я счастлив...
Ла-ла ла-ла... Ах, правда ли, Сальери,
Что Бомарше кого-то отравил?
С а л ь е р и
Не думаю: он слишком был смешон
Для ремесла такого.
М о ц а р т
Он же гений,
Как ты да я. А гений и злодейство -
Две вещи несовместные. Не правда ль?
С А Л Ь Е Р И
Ты думаешь?
(Бросает яд в стакан Моцарта)
Ну, пей же.
М о ц а р т
За твое
Здоровье, друг, за искренний союз,
Связующий Моцарта и Сальери,
Двух сыновей гармонии.
(Пьет.)
Принципиальное различие огромного количества трактовок этого эпизода лишь в одном - видит или не видит Моцарт подсыпанный яд. Это продиктовано - опять же - гениальной натурой (или гениальной невнимательностью, «забывчивостью»?) Пушкина. Нигде не удалось найти достоверных сведений о том, насколько сознательно он оставил этот эпизод без дополнительной ремарки.
После реплики Сальери - «Ты думаешь?» - ведь вполне возможно было б оставить ещё всего три слова:
(Бросает яд в стакан Моцарта.
Моцарт не видит) - И ВСЁ!
Но Пушкин так не поступил. Он оставил этот момент на усмотрение исполнителей. То есть - по большому счёту - получается, что ему было
ВСЁ РАВНО, каково будет отношение Моцарта к РЕАЛЬНОЙ - а не выдуманной фантазией - СМЕРТИ.
И, действительно - это дало повод к многочисленным вариациям на тему. Но прежде всего - и это существенно - принимает ли Моцарт смерть добровольно, или же он просто не заметил коварства своего старшего коллеги и друга. Кстати, стереотипное воплощение этой пьесы, чаще всего, именно такое - момент, когда Сальери бросает яд в стакан Моцарта - ничем не акцентируется, а Моцарт в этот момент «отвлёкся»
и не заметил яд.
(Однако, даже если исходить из контекста и местоположения фрагмента - это кульминационная зона их диалога;
только что Моцарт поведал о «Чёрном Человеке».
И так «прошляпить» главное событие - именно в этот момент - решительно невозможно. Друзья говорят - о самом важном в жизни. Вполне естественно - они должны глядеть друг на друга, ловить каждое движение, каждый нюанс!)
Тот факт, что весь дальнейший диалог до ухода Моцарта ведётся персонажами без упоминания о яде и о смерти - совершенно ни о чём не говорит. Моцарт - если он видел яд - сознательно и как-бы «по-умолчанию» принял вызов, затем вполне логично исполнил Реквием - и «ушёл заснуть». Правда, это уже позиция не мальчика, но мужа, это очень сильная позиция, подстать образу Бетховена, и поэтому традиционное прочтение образа Моцарта «райским песенником» здесь решительно не годится, так как будет просто сценической неправдой.
Но и... после Реквиема - это всё-равно невозможно (то есть, всё та же сценическая неправда).
Именно этим (звучащей музыкой), чаще всего, и пользуются постановщики, I сцену начиная с весёлой выходной арии Папагено, а во II-й создавая "открытый в Вечность" финал. Развитие образа Моцарта для зрителя здесь становится просто неизбежным.
(Будет продолжение)