рождённая на Рю де Лурмель, 77
- Начнем с того, что в доме матери Марии я родилась. Это Рю де Лурмель, 77 - там общежитие было у нее. В сороковом году умерла моя бабушка, не дожив до моего рождения два года. Из-за этого в силу обстоятельств нам негде стало жить, знакомая знакомых привела мою мать к матушке, и она выделила нам комнату. Там мы и жили до самого конца - до арестов гестапо. Папа работал там поваром.
В гостях у Ариадны Андреевны
Октябрь в Ташкенте - возвращение в лето, которого на долю России выпало в этом году совсем мало. Мы с друзьями из Москвы в гостях у Ариадны Андреевны Васильевой, рожденной на Рю де Лурмель. Эта встреча - возможность дотянуться до драгоценного, жизни матери Марии (Скобцовой), ее сына Юрия, священника Димитрия Клепинина, священномучеников из легендарной организации «Православное дело», и не только до них.
- Отец Димитрий меня крестил. А вот эту иконку Покрова - там же Покровский храм был - он подарил моему отцу на день рожденья, на обратной стороне его рукой надпись с благословением.
Икона, написанная матерью Марией
Мы читаем и изумляемся все больше: «Дорогому семейству Васильевых благословение церкви Покрова Пресвятой Богородицы в Париже, 13 декабря 1941 год». Праздник Покрова Богородицы послезавтра, происходящее для нас как приветствие из оккупированного немцами Парижа, где дом на улице Лурмель стал прибежищем для многих. Семья Васильевых - одна из тех, над кем был простерт его покров в трагические военные годы. За помощью сюда шли самые разные люди, в том числе самые опасные, кого мало кто рисковал прятать от фашистов, - участники Сопротивления, сбежавшие пленники, евреи.
- Матушка никогда не была в Сопротивлении, ведь это террористическая организация. Она была Résistance «по духу», как потом напишут. Отец мой был в Сопротивлении, но она этого не знала, даже мама об этом не знала поначалу. Арестовали мать Марию и других из «Православного дела» за помощь евреям, которым матушка выдавала справки о крещении. Кто-то и вправду крестился, кто-то - нет, она этого не требовала. Ну вы знаете эту историю: сначала гестаповцы пришли в дом и арестовали Юру, ее сына. Обыскали и в кармане у него нашли письмо от еврейки, благодарившей за спасение. Тогда его взяли в заложники, сказав, что, когда придет матушка, то его освободят.
Документ об участии в сопротивлении Андрея Васильева
На следующий день она пришла и сдалась гестапо, но не освободили ни его, ни отца Димитрия. Никто из них уже не вернулся живым, и, кажется, это не было для матушки совершенной неожиданностью.
И людские слабые тела,
Жаждавшие пития и пищи,
Рухнут, как убогое жилище,
Обнаживши мысли и дела.
Звезды, вихри, ветер впереди…
Сердце не сжимается, не трусит…
Господи Иисусе, ей, гряди…
Ей гряди же, Господи Иисусе!
м. Мария (Скобцова)
«Мать Мария, в миру Елизавета Юрьевна Скобцова, погибла в газовой камере Равенсбрюка в апреле 1945 года. Юра Скобцов и отец Дмитрий умерли в Бухенвальде…
Юра умер первым. До последнего дня отец Дмитрий пытался его спасти, ухаживал, отдавал почти целиком скудный свой паек. Он скончался месяц спустя после гибели Юры».
(А. Васильева «Возвращение в эмиграцию»)
Мать Мария
В своем автобиографическом романе «Возвращение в эмиграцию» Ариадна Андреевна следует свидетельствам и документам. Этот роман - уже и сам по себе свидетельство великой трагедии ХХ века, «Жизни, бедной на взгляд, - как писал об этом Борис Пастернак, - но великой под знаком понесенных утрат». Роман, как я понял, - это и некий итог Ариадны Андреевны: жизни семьи, России, русских, но и пролог тоже. «А об этом прочитайте во втором томе… а об этом в первом», - слышим в ответ на многие свои вопросы. Мы пьем чай за ее гостеприимным столом и слушаем историю: ее и нашу общую, а то и просто речь, слова, интонации.
- Не удивляйтесь, это ташкентская речь. У нас узбеки говорят по-русски, да еще как! Правда, молодые уже не говорят так… Но я помню, как на одном ужине с московскими артистами после спектакля спросили одного, промолчавшего весь вечер: что же вы молчите? А он говорит: «Извините, я слушаю, КАК вы говорите!» Ташкент прошлого века был городом русской интеллигенции…
Ариадна Васильева
Филолог, публицист, писатель, школьная учительница русского и литературы Ариадна Васильева из рода с одной стороны Васильевых, с другой - Сумароковых, самый известный представитель которых, Александр Петрович Сумароков, в XVIII в. вошел в историю как «отец русского театра» и издатель «Трудолюбивой пчелы» - первого частного российского журнала. Во время гражданской войны Васильевы через Константинополь эмигрировали во Францию, но так и оставались по нансеновскому паспорту гражданами Российской империи. Вернулись обратно в 1947-м вместе с немногими русскими эмигрантами, приехавшими на победной патриотической волне на родину. От лагерной участи большинства вернувшихся во второй половине сороковых их спасла, как считает Ариадна Андреевна, самая распространенная русская фамилия и безостановочные скитания по Союзу. Осели в Ташкенте Васильевы в 1962-м, а до этого жили в Крыму, в Лисичанске, Мелитополе, Бердянске, Намангане…
- Наверное, и молитва матери Марии нас хранила, я верю в это. Один из нашедшихся после перестройки родственников сказал мне: «Ты знаешь, это трагедия, что папа привез тебя в Советский Союз». «Ты знаешь, нет!» - ответила я ему, но он этого не понял.
Взято отсюда: http://s-t-o-l.com/svet/rozhdennaya-na-ryu-de-lurmel-77/