Стрельцы и стрелы в Галицо-Волынской летописи
Летописание XI-XII в. даёт много информации о ходе боевых столкновений, там часто упоминаются «стрельцы», для обозначения начала боя используются оборот «стрельцы стреляющиеся между собой». В XIII - первой половине XV в. залесское летописание крайне скудно на описания военных действий. , а новгородское и псковское летописание, в котором подробности по ходу боевых столкновений даже возросли, скудно на описание предметов вооружение (кроме фраз «в брони/доспехи облачились, обозначающим «приготовились к бою»). В результате возникает эффект «пропадания лука». Более того, сравнивая лаконичное «стрельцы стреляющиеся» с описаниями лучной стрельбы второй половины XV - XVI в. можно сложиться впечатление, что видим разную роль лучного боя (в первом случае - только завязка боя, не имеющая переломного значения). Однако тут видим огромный провал во времени, разрыв в традиции описания соответствующих эпизодов. При том, что «стрельцы», лучный конный бой, в XI в. только и появился, т. е. традиция описания только начала формироваться.
Если брать ГВЛ в., как пример «изменения подхода к описанию стрельбы» сразу после XII в., то там и описание войн и сражений подробное, и «стрельцы», лучная стрельба часто упоминаются.
Во-первых, фразы «стрельцы стреляющиеся меж собой» уже просто нет. В описании Торчевского боя 1233 г. между галицко-венгерским и волынским войсками использована нестандартная фраза: «приехавшим же соколомь стрелцем и не стерпевъшим же людемь, избиша е и роздрашася». Тут уже картина не «робкого обстрела», а «сокрушительной лучной атаки». Есть ещё один полевой бой, в котором упоминались «стрельцы» - битва на Калке. Там «стрельцами» названы и русские, и татарские отряды, участвующие в первых стычках. Но перестрелки уже не описываются. Не говорится о стрельбе в начале собственно сражения, зато названы татарские стрельцы, эффективно действующие уже после начала большой «сечи»: «стрельцем их стреляющим крепце».
Остальные битвы описаны без упоминая стрельцов - тоже Ярославское сражение 1245 г. описано как копейное столкновение.
В ГВЛ стрельба чаще всего упоминается во время осады (7 раз, в т. ч. 4 - вместе с пороками). В 1219 г. венгры, обороняя Галич, укрепились на церковных сводах «стреляющимъ и камение мещющим на гражаны». В 1229 г. при осаде Калиша «стреляющим на град инемь стрелцемь, и бысть ранено мужь, стоящихъ на забралехъ, 100 и 60». При описании осады татарами Владимира на Клязьме в 1237 г. «Тотаром же порокы град бьющемь, стрелами бе-щисла стреляющим». В 1240 г. осада Киева татарами: «Порокомъ же бес престани бьющимъ день и нощь, выбиша стены… стрелы омрачиша светъ». Под 1245 г. осада Холма: «мечющим же пращам и стреламъ, яко дожду идущу на град их». Под 1261 г. осада Сандомира татарами «и пороком же бьющимь неослабно день и нощь, а стреламъ не дадущимъ выникнути изъ заборол». Под 1281 г. осада польского города Гостинный: «ляхове пущахуть на ня каменье, акы град силный, но стрелы ратьных не дадяхуть ни выникнути из заборол. И начаша побадыватися копьи, и мнози язвени быша на город, ово от копий, ово от стрелъ.» (ляхи стали бросать на них камни, как сильный град, но стрелы ратников не давали им высунуться из заборол. Начали колоть их копьями, и многие на городских стенах были ранены копьями или стрелами.)
Есть пример обороны полевого укрепления. Под 1251 г. описывается польско-русский поход на ятвягов. Поляки укрепили стан засекой, оборонялись от нападавших ятвягов, просили прислать лучников («пришлита ми стрельце»). «Пришедшим же стрелчемь, многы язвиша, и многи умориша стрелами, и возразиша е от острога» (Когда же пришли лучники, многих ранили и многих убили стрелами и отбили ятвягов от острога)
Есть два примера стрельбы на переправе. В 1208 г. венгерское войско осаждало Романа в Звенигороде. К нему на помощь пришёл Изяслав Владимирович с половцами, и ожидались подхода польско-русских войск. «Онем же едущим напреди ими к Лютой ркцк оже быша не прикхалк ляхове и русь. И сошедше одва препровадиша реку Лютую, половцемъ стреляющимъ и руси противу им». (Угры поехали вперед к Лютой реке, чтобы не пришли туда ляхи и русские; сойдя с коней, они перешли реку, в то время как половцы и русские стреляли в них.). В 1229 г., когда Даниил осадил Галич, «Данил стоаше Угльницехъ, на березе Днестра. Выехавшимъ же галичаном и угром и стреляшася на леду. Вечеру же бывшу, и ледомъ воставшим, и реце наводнившися, зажгоша мостъ на Днестре (Даниил стоял в Угольницах на берегу Днестра. Галичане и угры выехали на лед и перестреливались; с наступлением вечера, когда взломало лед, и река наводнилась, подожгли мост на Днестре).
Дважды стрельба описывается при описании стычек, когда дело ограничилось дистанционным боем, не переросло в «сечу». В 1252 г. говорится, что литовский князь Миндоваг с немецкими союзниками укрылся от русско-ятвяжского войска в городе Ворута. «Наутрея же выехаша немце со самострелы, и ехаша на не русь с половци и стрелами и ятвязи со сулицами, и гонишася на поли подобной игре» (утром выехали немцы с самострелами, и поехали против них русские и половцы со стрелами и ятвяги с сулицами, и они гонялись по полю, как будто в игре.). Под 1256 г. при описании похода Даниила Галицкого на ятвягов описывается стычка в селе Привища, в ходе которой ятвяги «вергъшим сулицами», а русские «стрелцем же стреляющим».
Одни раз, под 1251 г., стрельцы упоминаются при описании вида походной колоны: «стрелчемь же обаполъ идущимъ и держащимъ в рукахъ рожанци свое и наложившим на не стрелы своя» (с двух сторон шли лучники, держа в руках луки и наложив на них стрелы)
Луки упоминаются и у князей. Под 1245 г.: «И прехавша подъ Завихвост, стрели Василко князь черес реку Вислу». Под 1252 г. про Даниила: «Сам же еха, подле короля, по обычаю руску: бе бо конь под нимь дивлению подобенъ, и седло от злата жьжена, и стрелы и сабля златомъ украшена» (Сам Даниил ехал, подле короля, по русскому обычаю: конь под ним был на удивленье, седло из жженого золота, стрелы и сабля украшены золотом)
Отдельно следует обобщить случаи ранения конкретных людей. В 1213 г. при осаде галицкого Городка «Василь дьякъ, рекомый Молза, застреленъ бысть». В 1219 г. в ходе стычек под Галичем, когда венгры погнались за половцами «Увернувся половчин, застрели Уза во око, и спадшю ему с фаря» (один половчанин изловчился и поразил Уза стрелой в глаз; тот упал с коня). В 1227 г. при осаде Черторыйска «конь Данилов застреленъ бысть с города». В сражении с половцами под Торческом в 1234 г. «Данилови же гоняиду по половцех, донележе конь его застрелен бысть». Под 1252 г. «Гонящимъ же имь застрели кочь половчин Миндогова въстегно» (В погоне за ним половчин попал стрелой в бедро Миндовгова коня).
Т. е. подход к описанию стрельбы во время сражения уже в 1-й пол. XIII в. менялся, но после описание Торчевского боя 1233 г. если была «сеча», то о стрельбе не писали. Видимо, за два века конный лучный боя стал настолько привычным, что он стал подразумеваться. Стрельбу отмечали только в тех случаях, когда она объективно имела повышенную роль. Прежде всего, когда препятствия мешали противникам сойтись в ближнем бою (при осаде, обороне укреплённого стана, бое на переправе, столкновении среди построек поселения), а также, когда одна или обе стороны избегали большого боя. В точно таких же случаях лучная стрельба отмечалась в залесских, новгородских и псковских летописях в XV-XVI вв. (только ещё можно добавить перестрелку между флотилией и берегом), вплоть до описаний событий 1550-х гг. в Никоновской летописи.
Можно считать фактом, что сама по себе лучная стрельба не может дать победу в сражении. Не могла она стать решающим фактором побед и у русского войска, что в 12, что в 15 в. Можно обоснованно считать, что с 11 по 16 вв. конный лучный бой протерпел существенное развитие, оттачивались тактические приёмы с использованием лука, вводились новые конструкции луков и пр. Но вот выделить какой-то переломный момент за этот период ни по письменным, ни по археологическим, ни по иконографическим источникам не получается. Детали описания не настолько подробны, чтобы увидеть разницу между лучным боем 12 и 16 вв. Для начала можно попытаться выяснить - какая разница в роли лука была между половцами 11 в. и ордынцами 15 в.
Если брать ГВЛ в., как пример «изменения подхода к описанию стрельбы» сразу после XII в., то там и описание войн и сражений подробное, и «стрельцы», лучная стрельба часто упоминаются.
Во-первых, фразы «стрельцы стреляющиеся меж собой» уже просто нет. В описании Торчевского боя 1233 г. между галицко-венгерским и волынским войсками использована нестандартная фраза: «приехавшим же соколомь стрелцем и не стерпевъшим же людемь, избиша е и роздрашася». Тут уже картина не «робкого обстрела», а «сокрушительной лучной атаки». Есть ещё один полевой бой, в котором упоминались «стрельцы» - битва на Калке. Там «стрельцами» названы и русские, и татарские отряды, участвующие в первых стычках. Но перестрелки уже не описываются. Не говорится о стрельбе в начале собственно сражения, зато названы татарские стрельцы, эффективно действующие уже после начала большой «сечи»: «стрельцем их стреляющим крепце».
Остальные битвы описаны без упоминая стрельцов - тоже Ярославское сражение 1245 г. описано как копейное столкновение.
В ГВЛ стрельба чаще всего упоминается во время осады (7 раз, в т. ч. 4 - вместе с пороками). В 1219 г. венгры, обороняя Галич, укрепились на церковных сводах «стреляющимъ и камение мещющим на гражаны». В 1229 г. при осаде Калиша «стреляющим на град инемь стрелцемь, и бысть ранено мужь, стоящихъ на забралехъ, 100 и 60». При описании осады татарами Владимира на Клязьме в 1237 г. «Тотаром же порокы град бьющемь, стрелами бе-щисла стреляющим». В 1240 г. осада Киева татарами: «Порокомъ же бес престани бьющимъ день и нощь, выбиша стены… стрелы омрачиша светъ». Под 1245 г. осада Холма: «мечющим же пращам и стреламъ, яко дожду идущу на град их». Под 1261 г. осада Сандомира татарами «и пороком же бьющимь неослабно день и нощь, а стреламъ не дадущимъ выникнути изъ заборол». Под 1281 г. осада польского города Гостинный: «ляхове пущахуть на ня каменье, акы град силный, но стрелы ратьных не дадяхуть ни выникнути из заборол. И начаша побадыватися копьи, и мнози язвени быша на город, ово от копий, ово от стрелъ.» (ляхи стали бросать на них камни, как сильный град, но стрелы ратников не давали им высунуться из заборол. Начали колоть их копьями, и многие на городских стенах были ранены копьями или стрелами.)
Есть пример обороны полевого укрепления. Под 1251 г. описывается польско-русский поход на ятвягов. Поляки укрепили стан засекой, оборонялись от нападавших ятвягов, просили прислать лучников («пришлита ми стрельце»). «Пришедшим же стрелчемь, многы язвиша, и многи умориша стрелами, и возразиша е от острога» (Когда же пришли лучники, многих ранили и многих убили стрелами и отбили ятвягов от острога)
Есть два примера стрельбы на переправе. В 1208 г. венгерское войско осаждало Романа в Звенигороде. К нему на помощь пришёл Изяслав Владимирович с половцами, и ожидались подхода польско-русских войск. «Онем же едущим напреди ими к Лютой ркцк оже быша не прикхалк ляхове и русь. И сошедше одва препровадиша реку Лютую, половцемъ стреляющимъ и руси противу им». (Угры поехали вперед к Лютой реке, чтобы не пришли туда ляхи и русские; сойдя с коней, они перешли реку, в то время как половцы и русские стреляли в них.). В 1229 г., когда Даниил осадил Галич, «Данил стоаше Угльницехъ, на березе Днестра. Выехавшимъ же галичаном и угром и стреляшася на леду. Вечеру же бывшу, и ледомъ воставшим, и реце наводнившися, зажгоша мостъ на Днестре (Даниил стоял в Угольницах на берегу Днестра. Галичане и угры выехали на лед и перестреливались; с наступлением вечера, когда взломало лед, и река наводнилась, подожгли мост на Днестре).
Дважды стрельба описывается при описании стычек, когда дело ограничилось дистанционным боем, не переросло в «сечу». В 1252 г. говорится, что литовский князь Миндоваг с немецкими союзниками укрылся от русско-ятвяжского войска в городе Ворута. «Наутрея же выехаша немце со самострелы, и ехаша на не русь с половци и стрелами и ятвязи со сулицами, и гонишася на поли подобной игре» (утром выехали немцы с самострелами, и поехали против них русские и половцы со стрелами и ятвяги с сулицами, и они гонялись по полю, как будто в игре.). Под 1256 г. при описании похода Даниила Галицкого на ятвягов описывается стычка в селе Привища, в ходе которой ятвяги «вергъшим сулицами», а русские «стрелцем же стреляющим».
Одни раз, под 1251 г., стрельцы упоминаются при описании вида походной колоны: «стрелчемь же обаполъ идущимъ и держащимъ в рукахъ рожанци свое и наложившим на не стрелы своя» (с двух сторон шли лучники, держа в руках луки и наложив на них стрелы)
Луки упоминаются и у князей. Под 1245 г.: «И прехавша подъ Завихвост, стрели Василко князь черес реку Вислу». Под 1252 г. про Даниила: «Сам же еха, подле короля, по обычаю руску: бе бо конь под нимь дивлению подобенъ, и седло от злата жьжена, и стрелы и сабля златомъ украшена» (Сам Даниил ехал, подле короля, по русскому обычаю: конь под ним был на удивленье, седло из жженого золота, стрелы и сабля украшены золотом)
Отдельно следует обобщить случаи ранения конкретных людей. В 1213 г. при осаде галицкого Городка «Василь дьякъ, рекомый Молза, застреленъ бысть». В 1219 г. в ходе стычек под Галичем, когда венгры погнались за половцами «Увернувся половчин, застрели Уза во око, и спадшю ему с фаря» (один половчанин изловчился и поразил Уза стрелой в глаз; тот упал с коня). В 1227 г. при осаде Черторыйска «конь Данилов застреленъ бысть с города». В сражении с половцами под Торческом в 1234 г. «Данилови же гоняиду по половцех, донележе конь его застрелен бысть». Под 1252 г. «Гонящимъ же имь застрели кочь половчин Миндогова въстегно» (В погоне за ним половчин попал стрелой в бедро Миндовгова коня).
Т. е. подход к описанию стрельбы во время сражения уже в 1-й пол. XIII в. менялся, но после описание Торчевского боя 1233 г. если была «сеча», то о стрельбе не писали. Видимо, за два века конный лучный боя стал настолько привычным, что он стал подразумеваться. Стрельбу отмечали только в тех случаях, когда она объективно имела повышенную роль. Прежде всего, когда препятствия мешали противникам сойтись в ближнем бою (при осаде, обороне укреплённого стана, бое на переправе, столкновении среди построек поселения), а также, когда одна или обе стороны избегали большого боя. В точно таких же случаях лучная стрельба отмечалась в залесских, новгородских и псковских летописях в XV-XVI вв. (только ещё можно добавить перестрелку между флотилией и берегом), вплоть до описаний событий 1550-х гг. в Никоновской летописи.
Можно считать фактом, что сама по себе лучная стрельба не может дать победу в сражении. Не могла она стать решающим фактором побед и у русского войска, что в 12, что в 15 в. Можно обоснованно считать, что с 11 по 16 вв. конный лучный бой протерпел существенное развитие, оттачивались тактические приёмы с использованием лука, вводились новые конструкции луков и пр. Но вот выделить какой-то переломный момент за этот период ни по письменным, ни по археологическим, ни по иконографическим источникам не получается. Детали описания не настолько подробны, чтобы увидеть разницу между лучным боем 12 и 16 вв. Для начала можно попытаться выяснить - какая разница в роли лука была между половцами 11 в. и ордынцами 15 в.