К столетию мартовского восстания в Астрахани: часть 5 - "Мятежи в южных селах"
ВЫСТУПЛЕНИЯ В СЕЛАХ
В сельской местности шли свои политические перемены. Главной из них стало вытеснение избранных населением Советов. Вместо них решения принимали партийные структуры.
Селяне, конечно, хотели избирать свою власть, но их мнение зачастую не совпадало с мнением краевого центра. В селе Ямное Астраханского уезда жители избрали сельсовет из числа не самых бедных крестьян, которых большевики называли не иначе, как «кулаками». Из города приехал тов. Субботин, который выгнал «кулаков» из сельсовета и ввел туда бедноту. Стоило тов. Субботину вернуться в город, как селяне собрались на сход и вернули Совет в первоначальный состав.
Однако такую стойкость люди проявляли не везде, и ее запасы были небезграничны. Уже к концу 1919 года во многих селах население пришло к выводу, что выборы местной власти представляют собой фикцию, мираж. В сентябре в Петропавловке1184 выбирать сельсовет из 3500 жителей пришло только… 52 человека1185.
К весне 1919 года из местных органов власти исчезли последние представители конкурирующих с большевиками партий. В Енотаевском уезде, например, только в Совете Княжино1186 оставался одинокий левый эсер.
Выдавливали даже союзников из Партии ревкоммунистов, которые активно боролись за советскую власть и сражались в рядах Красной армии. В феврале 1919 года при выборах исполкома Красноярского уезда из списков был исключен член ПРК Кузнецов, что напрямую объяснили его партийной принадлежностью1187.
Бывало и хуже. Председатель партии ревкоммунистов Федор Митинев, сменивший заболевшего тифом Петра Шичкова, незадолго до своей гибели отправился на север губернии создавать партячейки. На станции Джанибек местные большевики пригрозили ему арестом и расправой. Митинев был вынужден вернуться в Астрахань, где собрание ПРК в очередной раз приняло резолюцию о необходимости совместной работы с РКП(б)1188.
В Черном Яру опять был арестован максималист Конев, которому вменялось в вину исключительно членство в партии. Руководство максималистов внесло протест во ВЦИК, и из Москвы пришла телеграмма, что членство в просоветской партии не создает состав преступления и Конева надо освободить1189.
Оценив, что единственной альтернативой остались коммунисты, селяне активно потянулись в большевистскую партию. В Золотухе ячейка насчитывала 25 человек, в Удачном - 86!
В селах, как и в городе, не было хлеба, причем посевного тоже. Денег тоже не было, и местным властям приходилось облагать налогами даже бедняков.
Все это сопровождалось массовыми злоупотреблениями.
Председатель губисполкома Липатов описывал свои впечатления от посещения дальних сел: «когда в мае я прибыл в Енотаевский уезд, было странным главным образом то обстоятельство, что советскую власть кляли даже бедняки. Как представители Советов, так и темные личности, примазавшиеся к коммунистической партии, своими взглядами и поведением работали сплошь и рядом в пользу белогвардейцев. Так, например, брали у бедняка последнюю одежду или отбирали скот, прибегали к насилию или угрозам (обещали рвать ногти или выдергивать волосы, посадить в холодный подвал в одном нижнем белье - и это последнее приводилось в исполнение)»1190.
Губиспоком мог проконтролировать не все. Несколько партийных организаций РКП(б) заявили о том, что стоят выше не только местных Советов, но и губернского руководства. Так, в Тишково ячейка компартии приняла решение распустить Совет и объявить партийную диктатуру. Основанием послужило ведение священником Блаховым уроков закона Божьего, чему не противился местный исполком. В итоге военком Гордеев арестовал председателя Совета, священника и еще десять человек1191.
На Форпосте местная организация РКП(б) потребовала убрать коменданта, угрожая в противном случае красным террором1192.
Если красный террор сводился в основном к угрозам и арестам, то белый террор повсеместно сопровождался казнями.
Село Вольное (Княжино) Енотаевского уезда было ненадолго занято противником, совработников повели расстреливать, и лишь доброжелательность солдат-конвоиров позволила им сбежать1193.
Гораздо трагичнее обернулось дело в Вышке. После взятия села воинами генерала Драценко был заживо сожжен коммунист Свиридов, повешен его товарищ по партии Денин, а еще несколько человек расстреляны1194.
Но конфликты не всегда были вызваны приходом вооруженных отрядов извне. Политика твердых цен на хлеб и изъятия его излишков не могла понравиться тем, у кого хлеб был.
В январе в Биркосе прошли стычки между жителями и бойцами группы продразверстки. Погиб милиционер, и были ранены два коммуниста. Скорее всего, в ходе продразверстки были допущены нарушения, поскольку реакция властей оказалась крайне мягкой: все арестованные - 18 человек - были отпущены на поруки1195.
19 февраля в селе Раздор был убит осуществлявший продразверстку коммунист Мещеряков. Он обнаружил почти шесть центнеров зерна и 65 кулей угля у местного перепродавца Василия Фомина. Товар был замаскирован соленой воблой. Конфискация послужила толчком к выступлению. Местная комячейка была вынуждена покинуть село и вернулась уже с отрядом из Астрахани1196. Двадцать семь селян, узнав об этом, бежали в камыши и к знакомым в соседние села. Из числа тех, кто остался, один был расстрелян, а семеро арестованы1197.
Спокойнее развивались события в Ханской ставке. 8 марта у здания исполкома собралась толпа, потребовавшая снятия с должности председателя исполкома Вигдорчика, обвиненного в злоупотреблениях. Никаких особых столкновений не было, и вышедшие навстречу людям советские руководители пообещали принять к своему коллеге меры. Вероятно, так и произошло, поскольку больше конфликтов в городке не происходило1198.
ВОССТАНИЕ В АСТРАХАНСКОМ УЕЗДЕ
Выступление 10 марта рабочих и солдат в Астрахани всколыхнуло ряд окрестных сел. На юге и востоке всегда жили слухами, которые каждый новый рассказчик разукрашивал в силу полноты своей фантазии.
Соответственно, стремительно распространилась версия о падении власти в городе, проникшись которой, зажиточные селяне решили свести счеты с местными комитетами бедноты и ячейками РКП(б).
Восстание охватило Башмаковку, перекинувшись оттуда дальше на юг - в Увары, Чаган, Иванчуг, Травино, Камызяк и еще десяток сел приморского направления.
В каждом селе ситуация складывалась по-своему, но жизнь крестьянина тяжела, и крестьянские выступления очень часто носят крайне жестокий характер. Мартовские бунты 1919 года вблизи Астрахани не были исключением. За сутки было убито более восьмидесяти сторонников Советов, причем во многих случаях убийства сопровождались средневековыми пытками.
Восстановив контроль над мятежной Астраханью, Реввоенсовет отправил вооруженные экспедиции в села.
13 марта в 04.00 конный отряд Мусульманского полка, возглавляемый Султановым, Сардаровым и Губайдуллиным, отправился восстанавливать советскую власть. В поселке Мардан отряд без всяких сложностей освободил посаженных в амбар местных коммунистов, после чего пересек широкую реку Кизань и вошел в Татарскую Башмаковку. У местного населения было изъято 23 винтовки, а их владельцы арестованы и переданы под охрану подоспевшему отряду моряков. Рядом, в Русской Башмаковке, были освобождены трое сторонников Советов, сильно избитых и посаженных в амбар1199.
Далее конники последовали в Чаган. С Чаганом было хуже. Местные антибольшевистски настроенные жители, возглавленные владельцами рыбного промысла Буниным и Вороновым, убили 17 человек, поддерживавших Советы. Люди были зверски зарублены. И среди них - 14-летняя девушка, дочь одного из коммунистов. Перед смертью их «били прикладами, штыками, шашками, выкалывали глаза, рубили лицо, по окончании такого насилия бросили в речку»1200.
Течение вынесло тела погибших на берег. Дозор восставших заметил красноармейцев, и на звоннице стали бить в колокола, собирая сход. Султанов направил в село шесть красноармейцев с требованием сдаться. В противном случае он угрожал применением артиллерии, которой у него не было. Записка мало повлияла, быстро собиралась толпа, и тогда красные всадники просто галопом промчались к селу, стреляя в воздух и подбадривая себя воинственными криками. Толпа разбежалась, бросив на площади у храма полсотни винтовок и столько же револьверов1201.
После этого отряд Султанова арестовал около 150 человек. Выявить среди них убийц помог неожиданный свидетель - городской следователь Золотарев. Золотарев оказался в Чагане в разгар дикой расправы и тоже был схвачен мятежниками. Но, будучи человеком с образованием, смог убедить именно на нем прекратить дальнейшие убийства. Теперь Золотарев и родственники погибших опознавали виновных.
К 17.00 отряд прибыл в спокойное Троицкое, откуда последовал в Иванчуг. Здесь, как и в Чагане, было совершено массовое убийство. Услышав про падение власти в городе, недовольная твердыми ценами часть селян прошлась по дворам, вытаскивая на улицу сторонников компартии. Их избивали, после чего вели под арест в одно из складских помещений. Если бы дело окончилось избиениями и арестом, беды бы не было. Но людей по одному, по два выводили на улицу и убивали, зверски издеваясь и глумясь. Достаточно отметить, что раскаленными шомполами им выжигали глаза.
За сутки было казнено 18 человек.
Отряд Султанова взял село в полукольцо и в 20.00 без боя вошел в него. Первым делом были освобождены погруженные в шок шестнадцать арестованных селян. После этого красноармейцы провели задержания убийц, которых и расстреляли утром. Нельзя сказать, что казни были огульными и необоснованными. К примеру, священника Федора Лушпанова после получения объяснений и установления невиновности освободили1202.
Мятежники из Иванчуга навестили и соседние спокойные Самосделки. Двадцать три иванчугца арестовали местных советских симпатизантов. Пытавшийся отстреливаться председатель сельсовета Косарев был убит, а высказавшая свое возмущение происходящим коммунистка Ширяева зарублена. Еще восемь человек иванчугцы заперли в хлеву, но собравшиеся числом несколько сот человек селяне потребовались освободить своих земляков, и те были выпущены еще до прихода отряда Султанова1203.
Более трагично развивались события в Николо-Комаровке. Сюда через воду с Чагана прибыла группа всадников - примерно десять человек, - которая стала выискивать коммунистов. Это воодушевило местных кулаков, поддержавших восстание и осуществивших аресты. Один из них - Павел Лаврентьев - разрубил шашкой голову советскому активисту Феодосию Девякину. Также был убит коммунист Александр Иванов. Их трупы сбросили в прорубь, предварительно сняв обувь. После восстановления порядка один из убийц был казнен, несколько других бежали, а остальных участников выступления власти амнистировали1204.
Утром 14 марта оставалось подавить последний очаг сопротивления - в Уварах. На подходе к селу отряд был обстрелян из винтовок, но неприцельно и неэффективно. Однако эта недружественная и обреченная на неудачу акция повлекла за собой вполне предполагаемый эффект. Он усилился, когда отряд добрался до села и обнаружил изувеченные тела девяти человек1205, сторонников Советов. Султанов согнал в центр села всех мужчин - триста человек - и потребовал выдать виновных. Толпа вытолкнула из своих рядов сорок человек, из которых десять были расстреляны сразу, а остальных отдали местным коммунистам, которые расстреляли еще 13, включая лидера восставших, бывшего старосту села Алексея Шапкина1206.
Довольно мирно все закончилось и в Травино. Хотя коммунистов арестовали и, жестоко избив нагайками, свезли в лавку Макаровых (дом стоит и сейчас), ночью брат дружинника МироноваЯков собрал сход граждан и рассказал о зверствах в Иванчуге. После этого народ сам решил освободить арестованных, так как среди них у многих были родственники. Все произошло без кровопролития, а тех, кто сторожил и избивал коммунистов (Сомова, Тяпугина и др.), посадили в тюрьму1207.
Чуть дальше на восток располагался Камызяк. Здесь во время выступлений погибло пять человек, включая любившего использовать плетку налоговика Саксонова. Возмездие не заставило себя ждать. Но оно обрушилось на этот раз не только на тех, кто убивал коммунистов. «Схватили ротозеев, которые из простого человеческого любопытства смотрели, как казнили коммунистов. Схватили родственников тех, кто участвовал в мятеже; неугодных советской власти. Например, Ольгу Корневу (56 лет) приговорили к расстрелу за то, что она, когда карательный отряд ходил по дворам, агрессивно встретила членов отряда. Ефима Федорченкова расстреляли за то, что он якобы пожалел для советской власти коня»1208.
В общей сложности был расстрелян 31 человек1209.
Мина Аристов, лично выбравшийся в Камызяк, сообщил, что в селе «совершенно отсутствует хлеб, нет продовольствия и медикаментов, люди пухнут с голоду» и отмечено 15 случаев сыпного тифа. Он запросил губернские власти направить сюда хлеб и лекарства1210. Кроме того, Аристов настоял на прибытии следственной группы, которая запротоколировала бесчинства налоговой комиссии Саксонова.
Без жертв обошлось в Бахтемире. 11 марта в 14.00 с пристани Ассадулаево сюда прибыла бумага, доставленная нарочным. В бумаге говорилось: «рабочие хотят взять хлеба у власти и просят присоединиться крестьян-ловцов, сообщить в прочие села и арестовать коммунистов-большевиков». Над Народным домом был поднят флаг, а с колокольни стали бить в набат. Собравшиеся сельчане провозгласили создание «Временного революционного комитета», а приглашенным на собрание большевикам сообщили, что те арестованы. Два дня члены бахтемирской комячейки просидели под замком, после чего были освобождены краснофлотцами1211.
Таким же образом развивались события в Икряном. Прибывшие из мятежной Астрахани красноармейцы Георгий Бусыгин и Николай Гаврилов убедили местных жителей арестовать всю ячейку РКП(б) во главе с комиссаром, но на этом все и закончилось. После того как выяснилось, что в краевом центре волнения подавлены, всех арестованных отпустили.
Еще южнее, в Сергиевку, прибыли шесть солдат, направленных «Ревкомитетом» Бахтемира. Собрав сельчан, они вошли в помещение комячейки, где захватили три винтовки. Коммунистов, как и в других соседних селах, арестовали, но избиений и тем более казней не происходило. Спустя сутки до мятежных ловцов дошли слухи из города, что в Астрахани восстание подавлено. Сергиевцы не растерялись и объявили новый сход. 13 марта в 14.00 многолюдное собрание заявило приведенным из заключения коммунистам следующее: «мы, крестьяне, прощаем вас, и отпускаем на свободу, и желаем с вами мирно жить, но предлагаем распустить вашу партийную организацию». Коммунисты, естественно, согласились, а собрание торжественно заявило о роспуске местного «Временного революционного комитета». 15 марта в село прибыли военные моряки из Оранжереи, и все встало на свои места1212.
По тому же сценарию произошло выступление в расположенном еще южнее селе Зюзино, куда добрались четверо солдат из мятежного 45-го полка.
Отсутствие насилия в отношении советских активистов в селах, расположенных вдоль русла Бахтемира, было отмечено, и никаких репрессий против участников выступлений не проводилось. В Зюзино, например, «на объединенном собрании комячейки с сельсоветом был обсужден вопрос об арестованных и поставлено созвать общее собрание, где вынести резолюцию простить их как малосознательных товарищей»1213.
Вспышка вооруженного сопротивления была отмечена в западной части дельты, в Воскресеновке. Несколько банд численностью до двух десятков человек каждая, передвигаясь на лодках, нападали на рыбаков из окрестных сел, отбирая деньги и одежду1214.21 марта отсюда был открыт огонь по коммунистическому отряду Логовенко, при этом два бойца получили ранение. Село было занято отрядом из 50 красноармейцев1215.
Далеко на юге, на острове в Каспийском море, лежал Каралат. Здесь события развивались еще более драматично. Восстание в этом отдаленном рыбачьем селе вспыхнуло для местной власти совершенно неожиданно. В разгар заседания волостного совета у здания собралась толпа агрессивно настроенных мужчин. Часть из них была вооружена, и прозвучали выстрелы - в воздух и по окнам. Раздались крики «Бей коммунистов!». Участники собрания - такие же рыбаки, но вошедшие в местные Советы, - бросились бежать. Некоторым из них это поначалу удалось, но военком Медведев, занимавшийся призывом в Красную армию, был застрелен кем-то из тех, кто в армию идти не хотел.
Психологическая точка была пройдена. Зазвучал набат. Толпа убивала членов компартии и сторонников Советов. Их жен избивали плетками. Милиционера Елдышева загнали в землянку и сожгли живьем. У людей выдергивали зубы, отрубали пальцы, вырезали языки, причем во всей этой зверской экзекуции участвовал местный дьякон1216.
Всего было растерзано 23 человека, включая директора школы Хромушина, а дома убитых были разграблены. Во главе выступления стали братья Точилины, которые даже начали формировать местное ополчение. Они намеревались подняться вверх по реке в Астрахань и поддержать выступление рабочих и солдат, которое к этому времени уже было разгромлено. В ополчение - по последующей версии следствия - записалось триста пятьдесят человек, то есть почти все мужское население Каралата.
Однако этот отряд до Астрахани не дошел, так как по дороге выяснилось, что в городе мятеж подавлен. Члены отряда тут же возвратились в Каралат, после чего из этого села, еще до прихода отрядов Особого отдела, началось бегство участников восстания в стан белых. Братья Точилины бежали первыми.
Прибывший 25 марта красный отряд расстрелял не успевших скрыться организаторов выступления, включая дьякона местной церкви Михаила Манголова. Всего в Каралате были приговорены к расстрелу 48 человек, однако часть из них, как отмечено выше, успела скрыться1217. В 1926 году десять каралатцев были привлечены к ответственности еще и в гражданском производстве по возмещению ущерба родственникам убитых ими односельчан1218.
В сельской местности шли свои политические перемены. Главной из них стало вытеснение избранных населением Советов. Вместо них решения принимали партийные структуры.
Селяне, конечно, хотели избирать свою власть, но их мнение зачастую не совпадало с мнением краевого центра. В селе Ямное Астраханского уезда жители избрали сельсовет из числа не самых бедных крестьян, которых большевики называли не иначе, как «кулаками». Из города приехал тов. Субботин, который выгнал «кулаков» из сельсовета и ввел туда бедноту. Стоило тов. Субботину вернуться в город, как селяне собрались на сход и вернули Совет в первоначальный состав.
Однако такую стойкость люди проявляли не везде, и ее запасы были небезграничны. Уже к концу 1919 года во многих селах население пришло к выводу, что выборы местной власти представляют собой фикцию, мираж. В сентябре в Петропавловке1184 выбирать сельсовет из 3500 жителей пришло только… 52 человека1185.
К весне 1919 года из местных органов власти исчезли последние представители конкурирующих с большевиками партий. В Енотаевском уезде, например, только в Совете Княжино1186 оставался одинокий левый эсер.
Выдавливали даже союзников из Партии ревкоммунистов, которые активно боролись за советскую власть и сражались в рядах Красной армии. В феврале 1919 года при выборах исполкома Красноярского уезда из списков был исключен член ПРК Кузнецов, что напрямую объяснили его партийной принадлежностью1187.
Бывало и хуже. Председатель партии ревкоммунистов Федор Митинев, сменивший заболевшего тифом Петра Шичкова, незадолго до своей гибели отправился на север губернии создавать партячейки. На станции Джанибек местные большевики пригрозили ему арестом и расправой. Митинев был вынужден вернуться в Астрахань, где собрание ПРК в очередной раз приняло резолюцию о необходимости совместной работы с РКП(б)1188.
В Черном Яру опять был арестован максималист Конев, которому вменялось в вину исключительно членство в партии. Руководство максималистов внесло протест во ВЦИК, и из Москвы пришла телеграмма, что членство в просоветской партии не создает состав преступления и Конева надо освободить1189.
Оценив, что единственной альтернативой остались коммунисты, селяне активно потянулись в большевистскую партию. В Золотухе ячейка насчитывала 25 человек, в Удачном - 86!
В селах, как и в городе, не было хлеба, причем посевного тоже. Денег тоже не было, и местным властям приходилось облагать налогами даже бедняков.
Все это сопровождалось массовыми злоупотреблениями.
Председатель губисполкома Липатов описывал свои впечатления от посещения дальних сел: «когда в мае я прибыл в Енотаевский уезд, было странным главным образом то обстоятельство, что советскую власть кляли даже бедняки. Как представители Советов, так и темные личности, примазавшиеся к коммунистической партии, своими взглядами и поведением работали сплошь и рядом в пользу белогвардейцев. Так, например, брали у бедняка последнюю одежду или отбирали скот, прибегали к насилию или угрозам (обещали рвать ногти или выдергивать волосы, посадить в холодный подвал в одном нижнем белье - и это последнее приводилось в исполнение)»1190.
Губиспоком мог проконтролировать не все. Несколько партийных организаций РКП(б) заявили о том, что стоят выше не только местных Советов, но и губернского руководства. Так, в Тишково ячейка компартии приняла решение распустить Совет и объявить партийную диктатуру. Основанием послужило ведение священником Блаховым уроков закона Божьего, чему не противился местный исполком. В итоге военком Гордеев арестовал председателя Совета, священника и еще десять человек1191.
На Форпосте местная организация РКП(б) потребовала убрать коменданта, угрожая в противном случае красным террором1192.
Если красный террор сводился в основном к угрозам и арестам, то белый террор повсеместно сопровождался казнями.
Село Вольное (Княжино) Енотаевского уезда было ненадолго занято противником, совработников повели расстреливать, и лишь доброжелательность солдат-конвоиров позволила им сбежать1193.
Гораздо трагичнее обернулось дело в Вышке. После взятия села воинами генерала Драценко был заживо сожжен коммунист Свиридов, повешен его товарищ по партии Денин, а еще несколько человек расстреляны1194.
Но конфликты не всегда были вызваны приходом вооруженных отрядов извне. Политика твердых цен на хлеб и изъятия его излишков не могла понравиться тем, у кого хлеб был.
В январе в Биркосе прошли стычки между жителями и бойцами группы продразверстки. Погиб милиционер, и были ранены два коммуниста. Скорее всего, в ходе продразверстки были допущены нарушения, поскольку реакция властей оказалась крайне мягкой: все арестованные - 18 человек - были отпущены на поруки1195.
19 февраля в селе Раздор был убит осуществлявший продразверстку коммунист Мещеряков. Он обнаружил почти шесть центнеров зерна и 65 кулей угля у местного перепродавца Василия Фомина. Товар был замаскирован соленой воблой. Конфискация послужила толчком к выступлению. Местная комячейка была вынуждена покинуть село и вернулась уже с отрядом из Астрахани1196. Двадцать семь селян, узнав об этом, бежали в камыши и к знакомым в соседние села. Из числа тех, кто остался, один был расстрелян, а семеро арестованы1197.
Спокойнее развивались события в Ханской ставке. 8 марта у здания исполкома собралась толпа, потребовавшая снятия с должности председателя исполкома Вигдорчика, обвиненного в злоупотреблениях. Никаких особых столкновений не было, и вышедшие навстречу людям советские руководители пообещали принять к своему коллеге меры. Вероятно, так и произошло, поскольку больше конфликтов в городке не происходило1198.
ВОССТАНИЕ В АСТРАХАНСКОМ УЕЗДЕ
Выступление 10 марта рабочих и солдат в Астрахани всколыхнуло ряд окрестных сел. На юге и востоке всегда жили слухами, которые каждый новый рассказчик разукрашивал в силу полноты своей фантазии.
Соответственно, стремительно распространилась версия о падении власти в городе, проникшись которой, зажиточные селяне решили свести счеты с местными комитетами бедноты и ячейками РКП(б).
Восстание охватило Башмаковку, перекинувшись оттуда дальше на юг - в Увары, Чаган, Иванчуг, Травино, Камызяк и еще десяток сел приморского направления.
В каждом селе ситуация складывалась по-своему, но жизнь крестьянина тяжела, и крестьянские выступления очень часто носят крайне жестокий характер. Мартовские бунты 1919 года вблизи Астрахани не были исключением. За сутки было убито более восьмидесяти сторонников Советов, причем во многих случаях убийства сопровождались средневековыми пытками.
Восстановив контроль над мятежной Астраханью, Реввоенсовет отправил вооруженные экспедиции в села.
13 марта в 04.00 конный отряд Мусульманского полка, возглавляемый Султановым, Сардаровым и Губайдуллиным, отправился восстанавливать советскую власть. В поселке Мардан отряд без всяких сложностей освободил посаженных в амбар местных коммунистов, после чего пересек широкую реку Кизань и вошел в Татарскую Башмаковку. У местного населения было изъято 23 винтовки, а их владельцы арестованы и переданы под охрану подоспевшему отряду моряков. Рядом, в Русской Башмаковке, были освобождены трое сторонников Советов, сильно избитых и посаженных в амбар1199.
Далее конники последовали в Чаган. С Чаганом было хуже. Местные антибольшевистски настроенные жители, возглавленные владельцами рыбного промысла Буниным и Вороновым, убили 17 человек, поддерживавших Советы. Люди были зверски зарублены. И среди них - 14-летняя девушка, дочь одного из коммунистов. Перед смертью их «били прикладами, штыками, шашками, выкалывали глаза, рубили лицо, по окончании такого насилия бросили в речку»1200.
Течение вынесло тела погибших на берег. Дозор восставших заметил красноармейцев, и на звоннице стали бить в колокола, собирая сход. Султанов направил в село шесть красноармейцев с требованием сдаться. В противном случае он угрожал применением артиллерии, которой у него не было. Записка мало повлияла, быстро собиралась толпа, и тогда красные всадники просто галопом промчались к селу, стреляя в воздух и подбадривая себя воинственными криками. Толпа разбежалась, бросив на площади у храма полсотни винтовок и столько же револьверов1201.
После этого отряд Султанова арестовал около 150 человек. Выявить среди них убийц помог неожиданный свидетель - городской следователь Золотарев. Золотарев оказался в Чагане в разгар дикой расправы и тоже был схвачен мятежниками. Но, будучи человеком с образованием, смог убедить именно на нем прекратить дальнейшие убийства. Теперь Золотарев и родственники погибших опознавали виновных.
К 17.00 отряд прибыл в спокойное Троицкое, откуда последовал в Иванчуг. Здесь, как и в Чагане, было совершено массовое убийство. Услышав про падение власти в городе, недовольная твердыми ценами часть селян прошлась по дворам, вытаскивая на улицу сторонников компартии. Их избивали, после чего вели под арест в одно из складских помещений. Если бы дело окончилось избиениями и арестом, беды бы не было. Но людей по одному, по два выводили на улицу и убивали, зверски издеваясь и глумясь. Достаточно отметить, что раскаленными шомполами им выжигали глаза.
За сутки было казнено 18 человек.
Отряд Султанова взял село в полукольцо и в 20.00 без боя вошел в него. Первым делом были освобождены погруженные в шок шестнадцать арестованных селян. После этого красноармейцы провели задержания убийц, которых и расстреляли утром. Нельзя сказать, что казни были огульными и необоснованными. К примеру, священника Федора Лушпанова после получения объяснений и установления невиновности освободили1202.
Мятежники из Иванчуга навестили и соседние спокойные Самосделки. Двадцать три иванчугца арестовали местных советских симпатизантов. Пытавшийся отстреливаться председатель сельсовета Косарев был убит, а высказавшая свое возмущение происходящим коммунистка Ширяева зарублена. Еще восемь человек иванчугцы заперли в хлеву, но собравшиеся числом несколько сот человек селяне потребовались освободить своих земляков, и те были выпущены еще до прихода отряда Султанова1203.
Более трагично развивались события в Николо-Комаровке. Сюда через воду с Чагана прибыла группа всадников - примерно десять человек, - которая стала выискивать коммунистов. Это воодушевило местных кулаков, поддержавших восстание и осуществивших аресты. Один из них - Павел Лаврентьев - разрубил шашкой голову советскому активисту Феодосию Девякину. Также был убит коммунист Александр Иванов. Их трупы сбросили в прорубь, предварительно сняв обувь. После восстановления порядка один из убийц был казнен, несколько других бежали, а остальных участников выступления власти амнистировали1204.
Утром 14 марта оставалось подавить последний очаг сопротивления - в Уварах. На подходе к селу отряд был обстрелян из винтовок, но неприцельно и неэффективно. Однако эта недружественная и обреченная на неудачу акция повлекла за собой вполне предполагаемый эффект. Он усилился, когда отряд добрался до села и обнаружил изувеченные тела девяти человек1205, сторонников Советов. Султанов согнал в центр села всех мужчин - триста человек - и потребовал выдать виновных. Толпа вытолкнула из своих рядов сорок человек, из которых десять были расстреляны сразу, а остальных отдали местным коммунистам, которые расстреляли еще 13, включая лидера восставших, бывшего старосту села Алексея Шапкина1206.
Довольно мирно все закончилось и в Травино. Хотя коммунистов арестовали и, жестоко избив нагайками, свезли в лавку Макаровых (дом стоит и сейчас), ночью брат дружинника МироноваЯков собрал сход граждан и рассказал о зверствах в Иванчуге. После этого народ сам решил освободить арестованных, так как среди них у многих были родственники. Все произошло без кровопролития, а тех, кто сторожил и избивал коммунистов (Сомова, Тяпугина и др.), посадили в тюрьму1207.
Чуть дальше на восток располагался Камызяк. Здесь во время выступлений погибло пять человек, включая любившего использовать плетку налоговика Саксонова. Возмездие не заставило себя ждать. Но оно обрушилось на этот раз не только на тех, кто убивал коммунистов. «Схватили ротозеев, которые из простого человеческого любопытства смотрели, как казнили коммунистов. Схватили родственников тех, кто участвовал в мятеже; неугодных советской власти. Например, Ольгу Корневу (56 лет) приговорили к расстрелу за то, что она, когда карательный отряд ходил по дворам, агрессивно встретила членов отряда. Ефима Федорченкова расстреляли за то, что он якобы пожалел для советской власти коня»1208.
В общей сложности был расстрелян 31 человек1209.
Мина Аристов, лично выбравшийся в Камызяк, сообщил, что в селе «совершенно отсутствует хлеб, нет продовольствия и медикаментов, люди пухнут с голоду» и отмечено 15 случаев сыпного тифа. Он запросил губернские власти направить сюда хлеб и лекарства1210. Кроме того, Аристов настоял на прибытии следственной группы, которая запротоколировала бесчинства налоговой комиссии Саксонова.
Без жертв обошлось в Бахтемире. 11 марта в 14.00 с пристани Ассадулаево сюда прибыла бумага, доставленная нарочным. В бумаге говорилось: «рабочие хотят взять хлеба у власти и просят присоединиться крестьян-ловцов, сообщить в прочие села и арестовать коммунистов-большевиков». Над Народным домом был поднят флаг, а с колокольни стали бить в набат. Собравшиеся сельчане провозгласили создание «Временного революционного комитета», а приглашенным на собрание большевикам сообщили, что те арестованы. Два дня члены бахтемирской комячейки просидели под замком, после чего были освобождены краснофлотцами1211.
Таким же образом развивались события в Икряном. Прибывшие из мятежной Астрахани красноармейцы Георгий Бусыгин и Николай Гаврилов убедили местных жителей арестовать всю ячейку РКП(б) во главе с комиссаром, но на этом все и закончилось. После того как выяснилось, что в краевом центре волнения подавлены, всех арестованных отпустили.
Еще южнее, в Сергиевку, прибыли шесть солдат, направленных «Ревкомитетом» Бахтемира. Собрав сельчан, они вошли в помещение комячейки, где захватили три винтовки. Коммунистов, как и в других соседних селах, арестовали, но избиений и тем более казней не происходило. Спустя сутки до мятежных ловцов дошли слухи из города, что в Астрахани восстание подавлено. Сергиевцы не растерялись и объявили новый сход. 13 марта в 14.00 многолюдное собрание заявило приведенным из заключения коммунистам следующее: «мы, крестьяне, прощаем вас, и отпускаем на свободу, и желаем с вами мирно жить, но предлагаем распустить вашу партийную организацию». Коммунисты, естественно, согласились, а собрание торжественно заявило о роспуске местного «Временного революционного комитета». 15 марта в село прибыли военные моряки из Оранжереи, и все встало на свои места1212.
По тому же сценарию произошло выступление в расположенном еще южнее селе Зюзино, куда добрались четверо солдат из мятежного 45-го полка.
Отсутствие насилия в отношении советских активистов в селах, расположенных вдоль русла Бахтемира, было отмечено, и никаких репрессий против участников выступлений не проводилось. В Зюзино, например, «на объединенном собрании комячейки с сельсоветом был обсужден вопрос об арестованных и поставлено созвать общее собрание, где вынести резолюцию простить их как малосознательных товарищей»1213.
Вспышка вооруженного сопротивления была отмечена в западной части дельты, в Воскресеновке. Несколько банд численностью до двух десятков человек каждая, передвигаясь на лодках, нападали на рыбаков из окрестных сел, отбирая деньги и одежду1214.21 марта отсюда был открыт огонь по коммунистическому отряду Логовенко, при этом два бойца получили ранение. Село было занято отрядом из 50 красноармейцев1215.
Далеко на юге, на острове в Каспийском море, лежал Каралат. Здесь события развивались еще более драматично. Восстание в этом отдаленном рыбачьем селе вспыхнуло для местной власти совершенно неожиданно. В разгар заседания волостного совета у здания собралась толпа агрессивно настроенных мужчин. Часть из них была вооружена, и прозвучали выстрелы - в воздух и по окнам. Раздались крики «Бей коммунистов!». Участники собрания - такие же рыбаки, но вошедшие в местные Советы, - бросились бежать. Некоторым из них это поначалу удалось, но военком Медведев, занимавшийся призывом в Красную армию, был застрелен кем-то из тех, кто в армию идти не хотел.
Психологическая точка была пройдена. Зазвучал набат. Толпа убивала членов компартии и сторонников Советов. Их жен избивали плетками. Милиционера Елдышева загнали в землянку и сожгли живьем. У людей выдергивали зубы, отрубали пальцы, вырезали языки, причем во всей этой зверской экзекуции участвовал местный дьякон1216.
Всего было растерзано 23 человека, включая директора школы Хромушина, а дома убитых были разграблены. Во главе выступления стали братья Точилины, которые даже начали формировать местное ополчение. Они намеревались подняться вверх по реке в Астрахань и поддержать выступление рабочих и солдат, которое к этому времени уже было разгромлено. В ополчение - по последующей версии следствия - записалось триста пятьдесят человек, то есть почти все мужское население Каралата.
Однако этот отряд до Астрахани не дошел, так как по дороге выяснилось, что в городе мятеж подавлен. Члены отряда тут же возвратились в Каралат, после чего из этого села, еще до прихода отрядов Особого отдела, началось бегство участников восстания в стан белых. Братья Точилины бежали первыми.
Прибывший 25 марта красный отряд расстрелял не успевших скрыться организаторов выступления, включая дьякона местной церкви Михаила Манголова. Всего в Каралате были приговорены к расстрелу 48 человек, однако часть из них, как отмечено выше, успела скрыться1217. В 1926 году десять каралатцев были привлечены к ответственности еще и в гражданском производстве по возмещению ущерба родственникам убитых ими односельчан1218.