Мнимая «Душа Востока»
Россия как теневая сторона Европы
Самый назойливый и бессмысленный вопрос, который любят задавать русские интеллигенты: Европа мы или не Европа? Запад мы или Восток? И, разумеется, ответ получается таким же бессмысленным. Бессмысленным в том плане, что он совершенно ничего не меняет и не прибавляет ни грамма понимания относительно того, что происходит с нами и вокруг нас. Ну, «Европа», допустим. А может и «не Европа». Что дальше? Дальше - ничего… Дальше этот «проклятый» вопрос возникает снова… И так уже - полторы сотни лет.
Самое примечательное, это то, что таким вопросом не терзают себя ни европейцы, ни жители настоящего (географического) Востока. С европейцами всё понятно: у них этой дилеммы быть не может в принципе. Но ведь и на Востоке никто особо не напрягает по этому поводу мозги. Да, не Европа. «Европейцы мы или не европейцы?» - об этом нелепо спрашивать как в Европе, так и в Азии. И только в России полтора столетия лучшие умы страны (как нам кажется) ломают над этим головы.
Если разобраться, то наш «проклятый вопрос» очень сильно напоминает душевный надрыв пылкого юноши, однажды сбежавшего из дома и связавшегося с плохой компанией. Обустроившись среди своих новых друзей, он вдруг начинает тосковать по дому и даже делает робкие попытки сблизиться с родными. Однако убедившись в том, что его браться и сестры совсем не горят желанием принять его обратно в семью (по крайней мере, принять без предварительных условий), он в порыве исступления сыплет в их адрес проклятия и начинает еще с большей силой доказывать свое право быть на них непохожим и жить своей «особой» жизнью.
Не так ли сторонники «особого» русского пути с пафосом отстаивают «особенную стать» России, при этом, что весьма показательно, переняв европейскую культуру вплоть до бытовых мелочей? И даже не отказывая себе в удовольствии пребывать в европейских столицах, чувствуя себя там как в своей тарелке. Ведь согласитесь: только в рамках европейской культуры все эти стенания и пафосные заявления об «особом пути» представляют хоть какой-то интерес. Кому нужна вся эта славянофильская философия на Востоке? Никому. Нет, «проклятый вопрос» о том, «Европа мы или не Европа?» интересен, как ни странно, исключительно в европейском культурном пространстве.
"Боже правый! Оказывается он тоже Баскервиль!"... Даже в благородном семействе бывают свои безрассудные потомки, очень своеобразно отстаивающие право на наследство...
На мой взгляд, всё упирается в то, что вопрос этот предполагает определенную дилемму: или/или. Но эта дилемма - ложная. Ложная потому, что самое слово «Европа» в данном случае звучит как характерная метафора, заранее предполагающая оценочный смысл. Что мы имеем в виду, когда его произносим? Разумеется, речь идет об идеалах Просвещения, научно-техническом прогрессе, гражданском обществе, рациональности, правах человека и т.д. С этим спорить не приходится, но только в том случае, если слово «Европа» выступает как УСЛОВНОЕ ОБОЗНАЧЕНИЕ тех качеств и ценностей, которые мы только что обозначили.
Если же говорить о Европе как об определенном культурно-историческом феномене, включая сюда определенные национальные традиции, течения мысли и совокупность различных социальным практик, то придется признать, что указанное условное обозначение в содержательном плане намного меньше по своему объему, чем Европа как реальный феномен. Ибо - специально заостряю на этом внимание - европейская культура (а тем более в ее исторической динамике) не сводится только лишь к Просвещению, рациональности, научно-техническому прогрессу, гражданскому обществу и прочим явлениям того же ряда. Европа не так однозначна и однородна. И если рациональность с идеалами Просвещения выделить в качестве светлой стороны, то придется принять во внимание еще и ТЕМНУЮ СТОРОНУ. То есть ту сторону, которая отметает и рациональность, и Просвещение. Но от этого - хотим мы того или нет - темная сторона не перестает быть частью европейской культуры.
К сожалению, отрицание или игнорирование темной стороны является навязчивым стереотипом. Совершенно нелепо ассоциировать ее, эту темную сторону, с азиатчиной, с Востоком. На самом деле это есть не более чем идеологическая схема. Да, на европейском пространстве с определенных пор возобладала светлая сторона, но это отнюдь не было каким-то чудесным перерождением европейцев. В историческом плане «наступление света» являло собой коллизию. Причем, очень напряженную, если не сказать - кровавую - коллизию. Распространение «сил света» представляло собой самую настоящую экспансию, коей противостояли отнюдь не какие-то азиаты, а именно европейцы. То есть давние жители Европы, причем все как один - славные представители белокурого «арийского» племени.
На мой взгляд, данный процесс был запущен с того момента, когда римские легионы двинулись на север - в Галлию, в Британию, к Рейну. Надо ли напоминать, что римляне на тот момент являлись носителями принципов рационального политического устройства, правовых и институтов и писаного, детально проработанного права? И движение в сторону дремучего севера и северо-востока было для них самой настоящей цивилизаторской миссией. В самом деле, расово отличные от них египтяне или вавилоняне представляли очаг древней цивилизации, и в сравнении с ними римляне могли выглядеть варварами. Однако этого нельзя было сказать о кельтах, германцах или славянах - расово близких, но в культурном плане представлявших очевидный контраст.
Этот контраст был хорошо отмечен свидетелями покорения Галлии и Британии. Тогдашние «духовные скрепы» кельтских племен абсолютно не вписывались в систему римских политических институтов, основанных на рациональных правилах. Фактически, римляне столкнулись с народами, живущими в условиях тотального господства суеверий и мистических страхов. Весь этот потусторонний кошмар навевался представителями касты друидов - главных идейных противников римского мироустройства. Их физическое истребление (вместе с языческими капищами) стало, по сути, предвестием средневековых крестовых походов на северо-восток Европы.
Две части Европы в одной картинке.
Эту эстафету, как нетрудно догадаться, продолжили крещеные представители германского племени, усвоившие вместе с крещением и римские принципы, касавшиеся, прежде всего, организации общественной жизни на основе писаного права. Германцы, приняв указанные принципы и официально объявив себя «римлянами», продолжили ту же, по сути, цивилизаторскую миссию на восток, вовлекая в свой круг славянские и балтийские племена. Фактически, католическая церковь, возглавляемая РИМСКИМ епископом (понтификом), долгое время была не просто хранительницей христианского вероучения, но и распространительницей римских принципов в окружавшем ее варварском мире.
Интересно отметить, что правители Киевской Руси, приняв крещение, осуществляли, по сути, ту же миссию, продвигаясь в восточные земли. Об этом красноречиво свидетельствует характерный пафос «Повести временных лет». Скажем, расправа княгини Ольги над древлянами (которая, как мы знаем, позже крестилась под именем Елена, чем и снискала себе славу у церковных авторов) преподносится как типичная цивилизаторская экспансия. Древляне выступают как грубые, неотесанные варвары, держащиеся отвратительных обычаев. В том же ключе рассматривается и расправа над белозерскими волхвами под предводительством воеводы Яня Вышатича. Янь Вышатич выставлен как настоящий рационально мыслящий цивилизатор. Кроме того, учтем еще и то обстоятельство, что в те времена на Руси утверждалось писаное право («Русская правда»), противопоставленное архаичным обычаям, которым как раз следовали волхвы.
По существу, крещеные киевские князья до определенного периода осуществляли свой «крестовый поход» на дремучие территории северо-востока. Почти в то же время германские императоры вгоняли в «римскую цивилизацию» полабских славян (по сути - главный форпост язычества на севере Европы). В данном случае не стоит преувеличивать расхождения между православными и католиками. Ведь православная Византия вплоть до своего падения считалась «Вторым Римом». И в плане цивилизаторской экспансии была даже важнее, чем новоявленная «Священная Римская империя» на Западе.
Римское наступление на "территорию тьмы"...
В общем, суть означенного процесса укладывается в следующую схему. На территории Европы в определенный исторический момент формируется «светлое» культурное пространство, в котором преобладает рациональный подход к формированию общественно-политических отношений. Здесь как раз и зарождается та «Европа», считающаяся сегодня передовым образцом для подражания. Это пространство постепенно начинает расширения в «темные» области. Так, собственно, формируется «светлый» центр и «темная» периферия европейского мира. Естественно, что все то, что не вписывается в «римские» стандарты, вытесняется либо на периферию, либо принимает маргинальный, «подпольный» характер в самом центре.
Понятное дело, что «римская» экспансия имела определенные пределы. Ибо невозможно охватить всю периферию европейского мира. И как раз там, за границами «светлого» центра, начинают концентрироваться силы «темного» сопротивления. Иными словами, здесь сформировался собственный центр противодействия «римской» экспансии, претерпевший за долгие годы определенную эволюцию. Образно говоря, «тьма» сгруппировалась, взяв на вооружение определенные достижения своего противника, и даже выдав некие внешние атрибуты «римской власти». По сути это выглядело как заявка на формирование альтернативного полюса влияния в европейском мире.
В этом смысле Московская Русь как раз и выглядит таким центром противодействия, утверждающим принципы, идущие вразрез с тем, что исходит со стороны подлинного «Рима». Скажем, в противовес «римским» институтам утверждается «священная воля» правителя, не ограниченная никаким правом, никакими нормами, никакими договорами. И сама ценность права не просто подвергается сомнению, но и разоблачается с позиции неких «высших» религиозных истин. Это, в сущности, прямиком ведет нас к той традиции, которая была уничтожена теми же крещеными германцами в ходе своего наступления на языческий мир полабских славян. В этом смысле Московия предлагала европейцам своего рода альтернативный вариант «Рима», лишенный, по сути, исходного смысла римской цивилизации.
Московия, конечно же, далеко не единственный пример «темной» стороны Европы. Но в историческом смысле он весьма показателен. По крайней мере, при учете указанной коллизии интеллигентский вопрос насчет того, «Европа мы или не Европа?», уже не содержит в себе ложной дилеммы и не вплетает сюда бессмысленные апелляции к Востоку. Да, мы - Европа. Только надо уточнять, какая ее часть.
Читайте:
РУССКИЙ МОРОК. «Особый путь» в никуда: от Московии до Советского Союза
http://samolit.com/books/88891/
ПРИЗРАКИ ЗАБЫТЫХ БОГОВ: Генеалогия «Русской идеи»
https://cloud.mail.ru/public/3Sxn/BjjVM5GnZ
Бесстрашный берсерк - славный воин, необузданный и дикий. Никакой рациональности. Никакой морали, никакого уважения к закону. Только безграничная ярость... И это - тоже часть европейского наследия.
Самый назойливый и бессмысленный вопрос, который любят задавать русские интеллигенты: Европа мы или не Европа? Запад мы или Восток? И, разумеется, ответ получается таким же бессмысленным. Бессмысленным в том плане, что он совершенно ничего не меняет и не прибавляет ни грамма понимания относительно того, что происходит с нами и вокруг нас. Ну, «Европа», допустим. А может и «не Европа». Что дальше? Дальше - ничего… Дальше этот «проклятый» вопрос возникает снова… И так уже - полторы сотни лет.
Самое примечательное, это то, что таким вопросом не терзают себя ни европейцы, ни жители настоящего (географического) Востока. С европейцами всё понятно: у них этой дилеммы быть не может в принципе. Но ведь и на Востоке никто особо не напрягает по этому поводу мозги. Да, не Европа. «Европейцы мы или не европейцы?» - об этом нелепо спрашивать как в Европе, так и в Азии. И только в России полтора столетия лучшие умы страны (как нам кажется) ломают над этим головы.
Если разобраться, то наш «проклятый вопрос» очень сильно напоминает душевный надрыв пылкого юноши, однажды сбежавшего из дома и связавшегося с плохой компанией. Обустроившись среди своих новых друзей, он вдруг начинает тосковать по дому и даже делает робкие попытки сблизиться с родными. Однако убедившись в том, что его браться и сестры совсем не горят желанием принять его обратно в семью (по крайней мере, принять без предварительных условий), он в порыве исступления сыплет в их адрес проклятия и начинает еще с большей силой доказывать свое право быть на них непохожим и жить своей «особой» жизнью.
Не так ли сторонники «особого» русского пути с пафосом отстаивают «особенную стать» России, при этом, что весьма показательно, переняв европейскую культуру вплоть до бытовых мелочей? И даже не отказывая себе в удовольствии пребывать в европейских столицах, чувствуя себя там как в своей тарелке. Ведь согласитесь: только в рамках европейской культуры все эти стенания и пафосные заявления об «особом пути» представляют хоть какой-то интерес. Кому нужна вся эта славянофильская философия на Востоке? Никому. Нет, «проклятый вопрос» о том, «Европа мы или не Европа?» интересен, как ни странно, исключительно в европейском культурном пространстве.
"Боже правый! Оказывается он тоже Баскервиль!"... Даже в благородном семействе бывают свои безрассудные потомки, очень своеобразно отстаивающие право на наследство...
На мой взгляд, всё упирается в то, что вопрос этот предполагает определенную дилемму: или/или. Но эта дилемма - ложная. Ложная потому, что самое слово «Европа» в данном случае звучит как характерная метафора, заранее предполагающая оценочный смысл. Что мы имеем в виду, когда его произносим? Разумеется, речь идет об идеалах Просвещения, научно-техническом прогрессе, гражданском обществе, рациональности, правах человека и т.д. С этим спорить не приходится, но только в том случае, если слово «Европа» выступает как УСЛОВНОЕ ОБОЗНАЧЕНИЕ тех качеств и ценностей, которые мы только что обозначили.
Если же говорить о Европе как об определенном культурно-историческом феномене, включая сюда определенные национальные традиции, течения мысли и совокупность различных социальным практик, то придется признать, что указанное условное обозначение в содержательном плане намного меньше по своему объему, чем Европа как реальный феномен. Ибо - специально заостряю на этом внимание - европейская культура (а тем более в ее исторической динамике) не сводится только лишь к Просвещению, рациональности, научно-техническому прогрессу, гражданскому обществу и прочим явлениям того же ряда. Европа не так однозначна и однородна. И если рациональность с идеалами Просвещения выделить в качестве светлой стороны, то придется принять во внимание еще и ТЕМНУЮ СТОРОНУ. То есть ту сторону, которая отметает и рациональность, и Просвещение. Но от этого - хотим мы того или нет - темная сторона не перестает быть частью европейской культуры.
К сожалению, отрицание или игнорирование темной стороны является навязчивым стереотипом. Совершенно нелепо ассоциировать ее, эту темную сторону, с азиатчиной, с Востоком. На самом деле это есть не более чем идеологическая схема. Да, на европейском пространстве с определенных пор возобладала светлая сторона, но это отнюдь не было каким-то чудесным перерождением европейцев. В историческом плане «наступление света» являло собой коллизию. Причем, очень напряженную, если не сказать - кровавую - коллизию. Распространение «сил света» представляло собой самую настоящую экспансию, коей противостояли отнюдь не какие-то азиаты, а именно европейцы. То есть давние жители Европы, причем все как один - славные представители белокурого «арийского» племени.
На мой взгляд, данный процесс был запущен с того момента, когда римские легионы двинулись на север - в Галлию, в Британию, к Рейну. Надо ли напоминать, что римляне на тот момент являлись носителями принципов рационального политического устройства, правовых и институтов и писаного, детально проработанного права? И движение в сторону дремучего севера и северо-востока было для них самой настоящей цивилизаторской миссией. В самом деле, расово отличные от них египтяне или вавилоняне представляли очаг древней цивилизации, и в сравнении с ними римляне могли выглядеть варварами. Однако этого нельзя было сказать о кельтах, германцах или славянах - расово близких, но в культурном плане представлявших очевидный контраст.
Этот контраст был хорошо отмечен свидетелями покорения Галлии и Британии. Тогдашние «духовные скрепы» кельтских племен абсолютно не вписывались в систему римских политических институтов, основанных на рациональных правилах. Фактически, римляне столкнулись с народами, живущими в условиях тотального господства суеверий и мистических страхов. Весь этот потусторонний кошмар навевался представителями касты друидов - главных идейных противников римского мироустройства. Их физическое истребление (вместе с языческими капищами) стало, по сути, предвестием средневековых крестовых походов на северо-восток Европы.
Две части Европы в одной картинке.
Эту эстафету, как нетрудно догадаться, продолжили крещеные представители германского племени, усвоившие вместе с крещением и римские принципы, касавшиеся, прежде всего, организации общественной жизни на основе писаного права. Германцы, приняв указанные принципы и официально объявив себя «римлянами», продолжили ту же, по сути, цивилизаторскую миссию на восток, вовлекая в свой круг славянские и балтийские племена. Фактически, католическая церковь, возглавляемая РИМСКИМ епископом (понтификом), долгое время была не просто хранительницей христианского вероучения, но и распространительницей римских принципов в окружавшем ее варварском мире.
Интересно отметить, что правители Киевской Руси, приняв крещение, осуществляли, по сути, ту же миссию, продвигаясь в восточные земли. Об этом красноречиво свидетельствует характерный пафос «Повести временных лет». Скажем, расправа княгини Ольги над древлянами (которая, как мы знаем, позже крестилась под именем Елена, чем и снискала себе славу у церковных авторов) преподносится как типичная цивилизаторская экспансия. Древляне выступают как грубые, неотесанные варвары, держащиеся отвратительных обычаев. В том же ключе рассматривается и расправа над белозерскими волхвами под предводительством воеводы Яня Вышатича. Янь Вышатич выставлен как настоящий рационально мыслящий цивилизатор. Кроме того, учтем еще и то обстоятельство, что в те времена на Руси утверждалось писаное право («Русская правда»), противопоставленное архаичным обычаям, которым как раз следовали волхвы.
По существу, крещеные киевские князья до определенного периода осуществляли свой «крестовый поход» на дремучие территории северо-востока. Почти в то же время германские императоры вгоняли в «римскую цивилизацию» полабских славян (по сути - главный форпост язычества на севере Европы). В данном случае не стоит преувеличивать расхождения между православными и католиками. Ведь православная Византия вплоть до своего падения считалась «Вторым Римом». И в плане цивилизаторской экспансии была даже важнее, чем новоявленная «Священная Римская империя» на Западе.
Римское наступление на "территорию тьмы"...
В общем, суть означенного процесса укладывается в следующую схему. На территории Европы в определенный исторический момент формируется «светлое» культурное пространство, в котором преобладает рациональный подход к формированию общественно-политических отношений. Здесь как раз и зарождается та «Европа», считающаяся сегодня передовым образцом для подражания. Это пространство постепенно начинает расширения в «темные» области. Так, собственно, формируется «светлый» центр и «темная» периферия европейского мира. Естественно, что все то, что не вписывается в «римские» стандарты, вытесняется либо на периферию, либо принимает маргинальный, «подпольный» характер в самом центре.
Понятное дело, что «римская» экспансия имела определенные пределы. Ибо невозможно охватить всю периферию европейского мира. И как раз там, за границами «светлого» центра, начинают концентрироваться силы «темного» сопротивления. Иными словами, здесь сформировался собственный центр противодействия «римской» экспансии, претерпевший за долгие годы определенную эволюцию. Образно говоря, «тьма» сгруппировалась, взяв на вооружение определенные достижения своего противника, и даже выдав некие внешние атрибуты «римской власти». По сути это выглядело как заявка на формирование альтернативного полюса влияния в европейском мире.
В этом смысле Московская Русь как раз и выглядит таким центром противодействия, утверждающим принципы, идущие вразрез с тем, что исходит со стороны подлинного «Рима». Скажем, в противовес «римским» институтам утверждается «священная воля» правителя, не ограниченная никаким правом, никакими нормами, никакими договорами. И сама ценность права не просто подвергается сомнению, но и разоблачается с позиции неких «высших» религиозных истин. Это, в сущности, прямиком ведет нас к той традиции, которая была уничтожена теми же крещеными германцами в ходе своего наступления на языческий мир полабских славян. В этом смысле Московия предлагала европейцам своего рода альтернативный вариант «Рима», лишенный, по сути, исходного смысла римской цивилизации.
Московия, конечно же, далеко не единственный пример «темной» стороны Европы. Но в историческом смысле он весьма показателен. По крайней мере, при учете указанной коллизии интеллигентский вопрос насчет того, «Европа мы или не Европа?», уже не содержит в себе ложной дилеммы и не вплетает сюда бессмысленные апелляции к Востоку. Да, мы - Европа. Только надо уточнять, какая ее часть.
Читайте:
РУССКИЙ МОРОК. «Особый путь» в никуда: от Московии до Советского Союза
http://samolit.com/books/88891/
ПРИЗРАКИ ЗАБЫТЫХ БОГОВ: Генеалогия «Русской идеи»
https://cloud.mail.ru/public/3Sxn/BjjVM5GnZ
Бесстрашный берсерк - славный воин, необузданный и дикий. Никакой рациональности. Никакой морали, никакого уважения к закону. Только безграничная ярость... И это - тоже часть европейского наследия.