Долгими зимними вечерами
Чем вы занимаетесь целыми днями? Никуда не ходите, никого не зовете, вам там не скучно?
Сложились «ложками» и засыпаем. Его ресницы дрожат, касаясь сзади моей шеи - «поцелуй бабочки» странное название для такого прикосновения, бабочки же тревожны и небезопасны наощупь. Он дышит горячо и, кажется, заснет чуть раньше, чем я. Как обычно, как обычно.
Назавтракались втроем. Квартира пропахла подгоревшим кофе и подгоревшей корицей. Набегались по магазинам, рассыпали чернослив в белом шоколаде и курагу с зернышком, тыкали в нос заводному медведю, выбирали парфюмы с помощью какого-то дикого автомата и такой же дикой девочки-консультанта. Кормили Девицу фисташковым мороженым. Накатались с Девицыной горки во дворе вместе с очень строгим трехлетним мужчиной, который гонялся за нами с зеленой лопатой. Перерыли пол-интернета в поисках грузовика, который мог бы нанять Jammin’ в следующую пятницу в Москве. Написали кучу запросов во всякие органы - придут органы в понедельник на работу, обрадуются. Потеряли мой белый шарф, зато нашли мои замшевые перчатки и брелок, который подарил Девице ее бойфренд.
Купили вина (оказалось, Jammin’а помнят в магазине, помнят, еще и глазки ему строят) и всяких сырных вкусностей. Приготовили субботнюю «копипасту» - в этот раз с лососем в сливках. Заснули, набегавшись. Проснулись, заварили молочный улун, напились чаю с разноцветными цукатами. Следили за тем, что творилось на Манежной (я толкал речуги, а умные Jammin' и Девица только иногда говорили хором: «Не ругайся матом при ребенке!»). Не сходили за сигаретами и курили (ладно, я один курил!) сигариллы с вишней из каких-то старых нычек.
Не придумали, какое кино смотреть вечером, поэтому смотрели «страшные» передачи с Максимовской и Пьяных. Ужинали, смотрели в сети панорамные фотки разных мест. Скучали по шевру, который плохо размножается в неволе. Бродили по modern art galleries и ничего не нашли ни уму, ни сердцу. С трудом выкурили Девицу из социальных сетей и отправили спать.
Устроились со своими игрушками на подоконнике и в кресле. Я наступил на старого тролля, но не нашел для себя никакого холивара. Jammin’ исследовал повадки эльфов и читал мне вслух про особенности эльфийской психики и физиологии, проверял, не эльфы ли мы, и поражался, сколько нешуточной энергии тратят люди на такие странные игры как исследование причин бесплодия эльфов, не состоящих в законном браке. А потом сложились «ложками»…
Не-а. Нам не скучно. Нам просто хорошо.
Пару лет назад в Ницце теплым сентябрьским вечером мы с Jammin’ом гуляли по Альберту Первому (который сад на Массена). Уселись на лавочку напротив Меридиана (который Arc de 115.5) и смотрели, как с мередианной дуги съезжают какие-то младшие школьники. Воздух был настолько теплым и настолько пропитался морем, лавандой, горячим камнем, что даже вопли ребят звучали облагороженно и приглушенно. Над лавочкой цвел какой-то гибискус.
Jammin' заметил в окне «Альберта Первого» (который отель) пожилую пару. Старушка вышла на балкон, старик подошел сзади, обнял ее. Они были похожи на Плятта и Раневскую в «Дальше - тишина», не внешне, а какой-то привычной, годами отлаженной, но от этого только более сильной взаимной нежностью. Они прикасались друг к другу движениями, которые должны были оставить на их телах следы, которые оставляют подошвы на ступенях и ладони туристов на выпуклостях статуй, исполняющих желания. Кажется, они не разговаривали. Они недолго постояли, глядя на парк под окнами, и вернулись в свой номер. Я успел сфотографировать только, как они уходят.
Jammin' вспомнил нашу старую шутку про вставные челюсти в одном стаканчике, которые мы будем путать, когда станем седыми-лысыми беззубыми скрипучими старикашками. Мы сидели обнявшись, и было чудесно, потому что до старости у нас оставалось сколько угодно совершенно нашего собственного времени, потому что даже очень старый Jammin' будет Jammin'ом, которого я захочу обнимать, потому что на всей площади Массена, во всей Ницце, во всей Франции и во всем Евросоюзе ни одной живой душе не было дела до двух парней, которые сидят на лавочке обнявшись.
Сложились «ложками» и засыпаем. Его ресницы дрожат, касаясь сзади моей шеи - «поцелуй бабочки» странное название для такого прикосновения, бабочки же тревожны и небезопасны наощупь. Он дышит горячо и, кажется, заснет чуть раньше, чем я. Как обычно, как обычно.
Назавтракались втроем. Квартира пропахла подгоревшим кофе и подгоревшей корицей. Набегались по магазинам, рассыпали чернослив в белом шоколаде и курагу с зернышком, тыкали в нос заводному медведю, выбирали парфюмы с помощью какого-то дикого автомата и такой же дикой девочки-консультанта. Кормили Девицу фисташковым мороженым. Накатались с Девицыной горки во дворе вместе с очень строгим трехлетним мужчиной, который гонялся за нами с зеленой лопатой. Перерыли пол-интернета в поисках грузовика, который мог бы нанять Jammin’ в следующую пятницу в Москве. Написали кучу запросов во всякие органы - придут органы в понедельник на работу, обрадуются. Потеряли мой белый шарф, зато нашли мои замшевые перчатки и брелок, который подарил Девице ее бойфренд.
Купили вина (оказалось, Jammin’а помнят в магазине, помнят, еще и глазки ему строят) и всяких сырных вкусностей. Приготовили субботнюю «копипасту» - в этот раз с лососем в сливках. Заснули, набегавшись. Проснулись, заварили молочный улун, напились чаю с разноцветными цукатами. Следили за тем, что творилось на Манежной (я толкал речуги, а умные Jammin' и Девица только иногда говорили хором: «Не ругайся матом при ребенке!»). Не сходили за сигаретами и курили (ладно, я один курил!) сигариллы с вишней из каких-то старых нычек.
Не придумали, какое кино смотреть вечером, поэтому смотрели «страшные» передачи с Максимовской и Пьяных. Ужинали, смотрели в сети панорамные фотки разных мест. Скучали по шевру, который плохо размножается в неволе. Бродили по modern art galleries и ничего не нашли ни уму, ни сердцу. С трудом выкурили Девицу из социальных сетей и отправили спать.
Устроились со своими игрушками на подоконнике и в кресле. Я наступил на старого тролля, но не нашел для себя никакого холивара. Jammin’ исследовал повадки эльфов и читал мне вслух про особенности эльфийской психики и физиологии, проверял, не эльфы ли мы, и поражался, сколько нешуточной энергии тратят люди на такие странные игры как исследование причин бесплодия эльфов, не состоящих в законном браке. А потом сложились «ложками»…
Не-а. Нам не скучно. Нам просто хорошо.
Пару лет назад в Ницце теплым сентябрьским вечером мы с Jammin’ом гуляли по Альберту Первому (который сад на Массена). Уселись на лавочку напротив Меридиана (который Arc de 115.5) и смотрели, как с мередианной дуги съезжают какие-то младшие школьники. Воздух был настолько теплым и настолько пропитался морем, лавандой, горячим камнем, что даже вопли ребят звучали облагороженно и приглушенно. Над лавочкой цвел какой-то гибискус.
Jammin' заметил в окне «Альберта Первого» (который отель) пожилую пару. Старушка вышла на балкон, старик подошел сзади, обнял ее. Они были похожи на Плятта и Раневскую в «Дальше - тишина», не внешне, а какой-то привычной, годами отлаженной, но от этого только более сильной взаимной нежностью. Они прикасались друг к другу движениями, которые должны были оставить на их телах следы, которые оставляют подошвы на ступенях и ладони туристов на выпуклостях статуй, исполняющих желания. Кажется, они не разговаривали. Они недолго постояли, глядя на парк под окнами, и вернулись в свой номер. Я успел сфотографировать только, как они уходят.
Jammin' вспомнил нашу старую шутку про вставные челюсти в одном стаканчике, которые мы будем путать, когда станем седыми-лысыми беззубыми скрипучими старикашками. Мы сидели обнявшись, и было чудесно, потому что до старости у нас оставалось сколько угодно совершенно нашего собственного времени, потому что даже очень старый Jammin' будет Jammin'ом, которого я захочу обнимать, потому что на всей площади Массена, во всей Ницце, во всей Франции и во всем Евросоюзе ни одной живой душе не было дела до двух парней, которые сидят на лавочке обнявшись.