Чертовы куколки
Травить детей - это жестоко. Но что-то же надо с ними делать!»
Черт бы подрал этих экзальтированных чебурашек.
Жил-был маааленький мальчик. Или (что гораздо хуже!) мааааленькая девочка. Ничего-то она в жизни не знала, ничего не ведала, да ничего и не хотела ведать и знать, потому что она была выше всей этой суеты, которую пустые пожилые (тридцатилетние, то есть) люди называли жизнью. Они ходили на работу, носили в бумажнике водительские удостоверения и кредитные карты, в холодную погоду надевали теплые шарфы, а она слушала раннего Гребенщикова и прочий Дэдкендэнс, рисовала кляксы в абстрактном стиле и красила глаза черной тушью, чтобы ни тени улыбки не промелькнуло на бледном (и прекрасном! Да, да, прекрасном!) челе.
Она жила необычной жизнью. Она была избранной. Она заигрывала с сатанизмом, курила тонкие сигары, нюхала кокаин в потайных притонах Гонконга, затягивала стан корсетом из китового уса и хлестала очередного поклонника стальным тросом, пока мама не включала свет в ее комнате и не звала ее ужинать.
Все люди вокруг девочки были просто серой массой. Как можно думать о квартплате, когда вся вселенная содрогается оттого, что дитятя ищет мрачной гармонии? Какие могут быть лампочки энергосберегающие, белый теплый, 3 шт., когда она каждый день заглядывает в глаза бездне? Как «Спокушки» посмотрит, так сразу и заглядывает. Спроси это нервное чадо, который теперь час, чадо провоет тебе заунывным голосом псалом собственного изобретения и, бодро топоча полированными копытцами, помчится ланью грациозной сидеть на подоконнике, прощаться с жизнью, ковырять в носу и ждать, когда мама котлеты дожарит, которые так вкусно пахнут.
Двадцать лет - кошмарный возраст. В двадцать лет люди начисто лишены эмпатии. Уровень бодхичитты в настройках по умолчанию передается отрицательными числами. Двадцатилетнее «я» - это центр вселенной, и мало что видно за пределами пластмассового яичка из киндер-сюрприза, да и стоит ли выглядывать, если все, что не «я» и не отражение «я» - «ложь, конформизм и мертвечина общества взрослых» (цитата из Литературной энциклопедии. Про Холдена Колфилда, на секундочку). Они вертят себя, свои любови, свои выдуманные трагедии так и сяк, принимают картинные позы перед миром, как перед зеркалом, к большой досаде окружающих, не замечая, насколько смешны и банальны и сценарий, и режиссура, и актерская работа.
И вот девочка повстречала Его. Он, конечно, и слыхом не слыхивал, что он уже не принадлежит себе, поскольку он - девочкин Он. Бедолага знать не знал, что закончилась его спокойная жизнь. Он ничего такого не делал. Парой слов перекинулся. Даже имени-ника-аватара не запомнил. Даже не запомнил, на «вы» они или на «ты».
Объект смутных желаний, не подозревающий, какое на него сейчас напрыгнет счастье, как правило, подворачивается деткам и-нете. Это важно, потому что наличие в шаговой доступности реального объекта сильно осложняет культивирование вселенской любви. Ты, может, подстерегаешь его в подъезде, чтобы возложить на алтарь чувства свою девичью честь (юношеские амбиции), а он из магазина домой батон и лук зеленый в пакете тащит или вообще - бумагу туалетную. Или ты, может, готовишься ритуальное самоубийство совершить ради него, а у него, например, морда два дня небрита или прыщ на лбу. Поэтому лучше всего - на расстоянии. Чтобы не мешал, падла, себя обожествлять.
Дети настолько заняты сами собой, что им совершенно нет никакого дела до всего мира и, главное, до несчастного объекта обожания. Все, что им интересно, это как объект реагирует на них, при этом детки уверены, что, какую бы информацию ни выдавал объект на выходе, вся она свидетельствует о его нечеловеческой страсти к ним. Поздоровался - точно, любит, еще как любит!!! Смайлик в конце сообщения нарисовал - он сходит с ума от вожделения!!!!! Сказал, что ты забавно краснеешь - все, он мой, хватай, впивайся в горло, обгладывай косточки!!!!!!! А если на хер послал (в тысячный раз) - он, глупыш этакий, подавляет свои чувства, боится дать волю безудержному горению, бережет своего (черт бы его побрал) партнера, но разве могут такие низменные обстоятельства разлучить горячие сердца?
Как правило, упрямые детки знают наизусть дату рождения объекта, вес, рост, цвет волос, глаз, все доступные общему обозрению параметры, верят гороскопам, прочитывают тонны литературы по нумерологии и книжек из серии «Как притянуть за уши любое случайное совпадение и увидеть в нем перст судьбы», но им не приходит в голову поздравить жертву с днем рождения, поздороваться и попрощаться, не звонить хотя бы в субботу хотя бы до восьми утра. Они знают назубок распорядок дня испытуемого, но им никогда не приходит в голову, что на работе несчастный работает, а не тлеет от неизбывной страсти к ним. У них не возникает даже тени подозрения, что не все его слова адресованы им, что он может сказать или сделать что-то, не исполненное потайного смысла и не адресованное им.
Девочка преследовала своего обожаемого с последовательностью землеройки и упорством скарабея, пока у него не началась тихая, но убедительная паранойя. Сколько бы раз он ее ни посылал подальше, она ни разу не поверила в серьезность и искренность его намерений. Забаненная всеми возможными способами, она плодит корявые фантомы-выкидыши, пытаясь пролезть в его жизнь контрабандой, не в дверь - так в окно. Она так занята своей сложной и бесконечно усложняющейся игрой, что уже давно не страдает от отсутствия взаимности. Ей просто некогда. Объект смутных желаний отгородился от этой мухи толстым англо-русским словарем и с облегчением забывает о ней, готовый, впрочем, при близком контакте ее прихлопнуть.
Когда тебе двадцать лет и у тебя любовь и температура 38 по Цельсию, ты плевать хотел на температуру. Тебе надо что-то сделать с любовью, потому что если ты не подомнешь весь мир под свое такое новенькое, такое уникальненькое, одному тебе доступное Высокое Чувство (это надо непременно так и произносить - с большой буквы), ты просто лопнешь. Жизнь твоя станет пуста и безвидна, будешь, как дурак, в инстик ходить, зачеты сдавать, чебуреки в столовке трескать, а это разве жизнь? Короче говоря, про температуру ты не помнишь. Жар тебе в радость - вон, как чувства полыхают! Ты названиваешь несчастному объекту желания, ты в клочья разрываешь его аську, ты пишешь ему загадочные и интригующие (для автора, а не для адресата) послания в личку, ты делаешь намеки настолько тонкие, что и сам (сама) их не понимаешь, в конце концов ты мчишься к нему в гости, зажав подмышкой сборник стихов Геннадия Айги и (чтоб уж наверняка) фильм с заманчивым названием «Трахни меня» (потому что ты не в курсе, что фильм не содержит призывов удовлетворить твое ретивое либидо, а скорее наведет жертву на мысль тебя прирезать).
Когда ты стар - суперстар! - тебе, в общем-то, уже жить охота. Когда ты стар, и у тебя любовь и температура, ты звонишь своей любви и срывающимся от слабости голосом переносишь встречу на «через недельку». Потому что любовь - это затяжное заболевание, а грипп страшно заразен и осложнениями обрастает прямо на лету. Поэтому тебе надо что-то сделать с этой температурой. Арбидолу выпить. Чаю с малиной себе навести, измученное тело засунуть под одеяло, на тумбочку - молоко, мед, антибиотики, на пузо - ноутбук и смотреть «Покровские ворота», пока не полегчает.
Когда ты до тридцати с хреном лет дожил, ты уже понимаешь, какая сложносочиненная штука жизнь. Как много вокруг людей, лиц и голосов, слов - плохих и хороших, и как, несмотря ни на что, в этой жизни много счастья. Как хорошо быть взрослым, и как хорошо было бы снова быть юным и мучать собой себя и окружающих. И какая божественно прекрасная бархатная родинка цветет на щеке черноволосого бармена из «N», ни в кого никогда не влюбленного, рассеивающего ровное тепло детски нежной кожи, бесконечно обещающего и не исполняющего ни своих обещаний, ни чужих, чудесно жестокого и королевски благосклонного, настоящего ангела, вылупляющегося из замшевой черной куколки, рождающего нежность самой высокой пробы, каким и можно быть только в двадцать лет.
Черт бы подрал этих экзальтированных чебурашек.
Жил-был маааленький мальчик. Или (что гораздо хуже!) мааааленькая девочка. Ничего-то она в жизни не знала, ничего не ведала, да ничего и не хотела ведать и знать, потому что она была выше всей этой суеты, которую пустые пожилые (тридцатилетние, то есть) люди называли жизнью. Они ходили на работу, носили в бумажнике водительские удостоверения и кредитные карты, в холодную погоду надевали теплые шарфы, а она слушала раннего Гребенщикова и прочий Дэдкендэнс, рисовала кляксы в абстрактном стиле и красила глаза черной тушью, чтобы ни тени улыбки не промелькнуло на бледном (и прекрасном! Да, да, прекрасном!) челе.
Она жила необычной жизнью. Она была избранной. Она заигрывала с сатанизмом, курила тонкие сигары, нюхала кокаин в потайных притонах Гонконга, затягивала стан корсетом из китового уса и хлестала очередного поклонника стальным тросом, пока мама не включала свет в ее комнате и не звала ее ужинать.
Все люди вокруг девочки были просто серой массой. Как можно думать о квартплате, когда вся вселенная содрогается оттого, что дитятя ищет мрачной гармонии? Какие могут быть лампочки энергосберегающие, белый теплый, 3 шт., когда она каждый день заглядывает в глаза бездне? Как «Спокушки» посмотрит, так сразу и заглядывает. Спроси это нервное чадо, который теперь час, чадо провоет тебе заунывным голосом псалом собственного изобретения и, бодро топоча полированными копытцами, помчится ланью грациозной сидеть на подоконнике, прощаться с жизнью, ковырять в носу и ждать, когда мама котлеты дожарит, которые так вкусно пахнут.
Двадцать лет - кошмарный возраст. В двадцать лет люди начисто лишены эмпатии. Уровень бодхичитты в настройках по умолчанию передается отрицательными числами. Двадцатилетнее «я» - это центр вселенной, и мало что видно за пределами пластмассового яичка из киндер-сюрприза, да и стоит ли выглядывать, если все, что не «я» и не отражение «я» - «ложь, конформизм и мертвечина общества взрослых» (цитата из Литературной энциклопедии. Про Холдена Колфилда, на секундочку). Они вертят себя, свои любови, свои выдуманные трагедии так и сяк, принимают картинные позы перед миром, как перед зеркалом, к большой досаде окружающих, не замечая, насколько смешны и банальны и сценарий, и режиссура, и актерская работа.
И вот девочка повстречала Его. Он, конечно, и слыхом не слыхивал, что он уже не принадлежит себе, поскольку он - девочкин Он. Бедолага знать не знал, что закончилась его спокойная жизнь. Он ничего такого не делал. Парой слов перекинулся. Даже имени-ника-аватара не запомнил. Даже не запомнил, на «вы» они или на «ты».
Объект смутных желаний, не подозревающий, какое на него сейчас напрыгнет счастье, как правило, подворачивается деткам и-нете. Это важно, потому что наличие в шаговой доступности реального объекта сильно осложняет культивирование вселенской любви. Ты, может, подстерегаешь его в подъезде, чтобы возложить на алтарь чувства свою девичью честь (юношеские амбиции), а он из магазина домой батон и лук зеленый в пакете тащит или вообще - бумагу туалетную. Или ты, может, готовишься ритуальное самоубийство совершить ради него, а у него, например, морда два дня небрита или прыщ на лбу. Поэтому лучше всего - на расстоянии. Чтобы не мешал, падла, себя обожествлять.
Дети настолько заняты сами собой, что им совершенно нет никакого дела до всего мира и, главное, до несчастного объекта обожания. Все, что им интересно, это как объект реагирует на них, при этом детки уверены, что, какую бы информацию ни выдавал объект на выходе, вся она свидетельствует о его нечеловеческой страсти к ним. Поздоровался - точно, любит, еще как любит!!! Смайлик в конце сообщения нарисовал - он сходит с ума от вожделения!!!!! Сказал, что ты забавно краснеешь - все, он мой, хватай, впивайся в горло, обгладывай косточки!!!!!!! А если на хер послал (в тысячный раз) - он, глупыш этакий, подавляет свои чувства, боится дать волю безудержному горению, бережет своего (черт бы его побрал) партнера, но разве могут такие низменные обстоятельства разлучить горячие сердца?
Как правило, упрямые детки знают наизусть дату рождения объекта, вес, рост, цвет волос, глаз, все доступные общему обозрению параметры, верят гороскопам, прочитывают тонны литературы по нумерологии и книжек из серии «Как притянуть за уши любое случайное совпадение и увидеть в нем перст судьбы», но им не приходит в голову поздравить жертву с днем рождения, поздороваться и попрощаться, не звонить хотя бы в субботу хотя бы до восьми утра. Они знают назубок распорядок дня испытуемого, но им никогда не приходит в голову, что на работе несчастный работает, а не тлеет от неизбывной страсти к ним. У них не возникает даже тени подозрения, что не все его слова адресованы им, что он может сказать или сделать что-то, не исполненное потайного смысла и не адресованное им.
Девочка преследовала своего обожаемого с последовательностью землеройки и упорством скарабея, пока у него не началась тихая, но убедительная паранойя. Сколько бы раз он ее ни посылал подальше, она ни разу не поверила в серьезность и искренность его намерений. Забаненная всеми возможными способами, она плодит корявые фантомы-выкидыши, пытаясь пролезть в его жизнь контрабандой, не в дверь - так в окно. Она так занята своей сложной и бесконечно усложняющейся игрой, что уже давно не страдает от отсутствия взаимности. Ей просто некогда. Объект смутных желаний отгородился от этой мухи толстым англо-русским словарем и с облегчением забывает о ней, готовый, впрочем, при близком контакте ее прихлопнуть.
Когда тебе двадцать лет и у тебя любовь и температура 38 по Цельсию, ты плевать хотел на температуру. Тебе надо что-то сделать с любовью, потому что если ты не подомнешь весь мир под свое такое новенькое, такое уникальненькое, одному тебе доступное Высокое Чувство (это надо непременно так и произносить - с большой буквы), ты просто лопнешь. Жизнь твоя станет пуста и безвидна, будешь, как дурак, в инстик ходить, зачеты сдавать, чебуреки в столовке трескать, а это разве жизнь? Короче говоря, про температуру ты не помнишь. Жар тебе в радость - вон, как чувства полыхают! Ты названиваешь несчастному объекту желания, ты в клочья разрываешь его аську, ты пишешь ему загадочные и интригующие (для автора, а не для адресата) послания в личку, ты делаешь намеки настолько тонкие, что и сам (сама) их не понимаешь, в конце концов ты мчишься к нему в гости, зажав подмышкой сборник стихов Геннадия Айги и (чтоб уж наверняка) фильм с заманчивым названием «Трахни меня» (потому что ты не в курсе, что фильм не содержит призывов удовлетворить твое ретивое либидо, а скорее наведет жертву на мысль тебя прирезать).
Когда ты стар - суперстар! - тебе, в общем-то, уже жить охота. Когда ты стар, и у тебя любовь и температура, ты звонишь своей любви и срывающимся от слабости голосом переносишь встречу на «через недельку». Потому что любовь - это затяжное заболевание, а грипп страшно заразен и осложнениями обрастает прямо на лету. Поэтому тебе надо что-то сделать с этой температурой. Арбидолу выпить. Чаю с малиной себе навести, измученное тело засунуть под одеяло, на тумбочку - молоко, мед, антибиотики, на пузо - ноутбук и смотреть «Покровские ворота», пока не полегчает.
Когда ты до тридцати с хреном лет дожил, ты уже понимаешь, какая сложносочиненная штука жизнь. Как много вокруг людей, лиц и голосов, слов - плохих и хороших, и как, несмотря ни на что, в этой жизни много счастья. Как хорошо быть взрослым, и как хорошо было бы снова быть юным и мучать собой себя и окружающих. И какая божественно прекрасная бархатная родинка цветет на щеке черноволосого бармена из «N», ни в кого никогда не влюбленного, рассеивающего ровное тепло детски нежной кожи, бесконечно обещающего и не исполняющего ни своих обещаний, ни чужих, чудесно жестокого и королевски благосклонного, настоящего ангела, вылупляющегося из замшевой черной куколки, рождающего нежность самой высокой пробы, каким и можно быть только в двадцать лет.