прости, Украина!
Однажды вчера с утра мы поехали конкурировать - кто лучше станцует вальс, самбу и чачача. Федор с Аней станцевали не лучше всех и не прошли в финал. Хотя сам конкурс мне понравился- народу было гораздо меньше, чем обычно бывает. А рядом в фойе была медовая ярмарка. Дети принесли мне сладкую дегустационную палочку. Но несмотря на это приятное обстоятельство, утро было испорчено. Аня плакала. Федор негодовал. Правда, его немного отвлекли от байронизма булочки с корицей синнабон. Ну так, разве что слегка. Все-таки, не за тем, сказала я, ты ходишь на танцы, чтоб так расстраиваться. Предполагается, что ты там получаешь удовольствие, твоя награда - сам процесс. Ты тусуешься с друзьями, узнаешь что-то новое, это умение на всю жизнь останется с тобой. А что эти конкурсы? Фрустрация. Зависть. Страдание. Нафиг они нужны! Федор горестно соглашался.
Вечером в Коляде давали Женитьбу. Мы сидели на нулевом ряду. Обмирали от близости. Практически на сцене. Когда они переедут - так уже никогда не сесть. Успеваем. (Но на Гамлета завтра у нас билеты на пятый, самый последний ряд. Это чтоб подальше от голого Макушина и от коровьих ног.) Все-таки все там гениальные. У меня был мужской букет. Я мечтала его кому-то подарить, но разрывалась в муках выбора. Все, решительно все прекрасны были. Колесов, Кучик, Федоров, Макушин, Ягодин, Чистяков... Сысоев. Ленка говорит: давай подарим балалаечнику. Спорим, он удивится. Но когда дошло до дела, оказалось, что мы боимся. Мы мялись внизу и в смятении решили, что подарим первому, кто выйдет. Первой спустилась Любовь Ворожцова. И мы подарили мужской букет ей. Ну. так получилось.. А за ней! шел балалаечник!!! Мы чуть чуть его не дождались. Но Ворожцова это прекрасно. Я думаю, это было правильно. Агафья Тихоноговна...
Однажды сегодня Федор с утра проиграл баскетбольный матч. 12-14. Утро было испорчено. Федор негодовал. Я забрала его чтоб везти на репетицию ансамбля перед концертом. Но сначала - в пиццерию, и это немного поправило ситуацию. Так, чуть-чуть, самую малость. Но страдал он гораздо скромнее, чем накануне из-за конкурса. Привык, видимо, уже к ударам судьбы.
Ну, закинула его на репетицию, а сама понеслась бегом на Сандей-ап маркет. У меня было всего сорок минут, но я успела найти и купить самые прикольные штуковины, которые там были. Подарю девушкам на восьмоемарты. Это я удачно зашла.
Потом вернулась в театр, чтоб помочь отвести детей. 11 мальчиков, каждый из которых был не старше шестого и не младше второго класса, сели на автобус и поехали в консерваторию выступать на каком-то мощном юбилее.Мальчики это большое беспокойство, если их больше двух и они не твои дети. Им выделили класс чтоб переодеться и распеться. Федору достались концертные штаны, которые были так широки и длинны, что он ( по собственному его признанию) страшно боялся потерять их прямо на сцене. Я подогнула бруки сверху, но все равно он смотрелся как персонаж из Диккенса - трогательный викторианский сиротка в костюме не по размеру. Он и вел себя как положено викторианскому сиротке. Стоял тихонько в углу и поддерживал штаны. Тогда как бОльшая часть хорового коллектива вооружилась вешалками от костюмов и дралась ими сначала как мечами, затем, как шпагами, потом превратила их в огнестрельное оружие, и, наконец, просто дубасила друг друга по голове. Нормальные такие оперные певцы.
Концерт был в честь юбилея уважаемой преподавательницы из консерватории. Наши бойцы были четвертыми. Они, видимо, сильно переволновались, последние вешалки были лишними. С первой песней они справились. На втором номере солист забыл слова. Одно радовало - это был не Федор. Конечно, после этого все пошло вкривь и вкось, но зал был невероятно теплый и благодушно подхватил старинную песню про красный кораблик синий синий флот. Так что закончили они под гром аплодисментов и ушли на негнущихся ногах. В раздевалке опять было взялись за вешалки, но бедный солист даже не сопротивлялся. Федор негодовал. Я сразу повела его есть мороженое, где его потихоньку отпустило.
И наконец последний пункт программы выходного дня. Шарташ, блины, аутодафе. Ди наконец сделала из Лиса ездовую собаку. Она один конец лямки привязала к себе, а другой - к Лису. И на лыжах дала круг...ну.. овал.. по замерзшему озеру. Лис офигел, но почувствовал, видимо, свою генетическую предрасположенность к данному виду активности, и все сделал правильно. Мы радовались, как дети. Платон тоже проявил чудеса сознательности, хотя у него как раз генетическая предрасположенность ко всякого рода хулиганским эскападам. Но нынче он был на высоте.
Масленицу делали тут же. Из блинов Из оригами, сена и деревянной крестовины. Она получилась очень красивая. (А ведьму сжечь! - Но она такая красивая! - Хорошо. Но потом сжечь!) Я сама лично нарисовала ей фиолетовые глаза. ЮЮ с Антоном навели ей плиссе по подолу и на голову. Ди намотала сено на крестовину чтоб горело подольше.
Дети играли в глубокий футбол на озере. Снегу там было... вот по сих пор довольны будете. Мяч постоянно запуливали куда-то на целину, куда надо было пробираться, проваливаясь по грудь. Никита с Федором беспечно барахтались в снегу, а я совершенно непедагогично психовала по поводу того, что Федор моментально набрал полные ботинки снегу. Мы попытались кое-как исправить положение, засунув ему штаны в носки... но... сначала я грозила ему, что если он будет продолжать в том же духе, то мы поедем домой. А потом он бесконечное количество раз вываливался из сугроба с криками : мама! мы едем домой! вытряси мне снег из сапог! И я снимала ботинки, отряхивала носки, штаны, вытряхивала снег и отправляла его обратно в сугроб с напутствием: смотри же, не набирай снега, а то поедем немедленно домой!
Но невозможно было домой пока не сожгли нашу Жанну. Сначала ждали Фельдов. Потом Лену с Евой-крохотной собачкой в модном свитерке. Пока ждали, дети уже успели наиграться, поваляться, пожарить и съесть сосиски, завернув их в блины, залезть на дерево, чуть не упасть с дерева, замерзнуть, устать, пойти в машину греться. А я была в валенках и не замерзла. Солнце жарило, уверенный ноль градусов, отрада, небо голубое. Белое озеро и рыбаки, рыбаки до горизонта.
Наконец все были в сборе. Масленица-Жанна была установлена для традиционного ритуального сожжения. Она была розова и прекрасна в лучах заходящего солнца. Опять мы чего-то не продумали. Бумага вспыхнула очень весело, крепеж деталей ( бечевка) сгорел мгновенно, и масленичная грудь неожиданно отвалилась, затем полыхнула юбка-плиссе, от картона остались только черные хлопья, а медленное сено на кресте еще долго тлело. И лишь потом занялось. Таким образом, вместо того чтоб наблюдать, как пламя подбирается к римскому носу, нарисованному мной, мы любовались на голый горящий крест. И чувствовали какую-то неловкость, будто мы в шаге от того, чтоб неумышленно оскорбить чувства каких-нибудь верующих. Но рыбаки были далеко, а больше людей там, к счастью, не было.
Все, однако, вздохнули с облегчением, покричали "Зима, уходи!" и "Весна идет, весне дорогу!", попросили так же друг у друга прощения, поскольку сегодня прощеное воскресенье. Да и двинули по домам. Так что и вы меня простите. За много букв и вообще.
Вечером в Коляде давали Женитьбу. Мы сидели на нулевом ряду. Обмирали от близости. Практически на сцене. Когда они переедут - так уже никогда не сесть. Успеваем. (Но на Гамлета завтра у нас билеты на пятый, самый последний ряд. Это чтоб подальше от голого Макушина и от коровьих ног.) Все-таки все там гениальные. У меня был мужской букет. Я мечтала его кому-то подарить, но разрывалась в муках выбора. Все, решительно все прекрасны были. Колесов, Кучик, Федоров, Макушин, Ягодин, Чистяков... Сысоев. Ленка говорит: давай подарим балалаечнику. Спорим, он удивится. Но когда дошло до дела, оказалось, что мы боимся. Мы мялись внизу и в смятении решили, что подарим первому, кто выйдет. Первой спустилась Любовь Ворожцова. И мы подарили мужской букет ей. Ну. так получилось.. А за ней! шел балалаечник!!! Мы чуть чуть его не дождались. Но Ворожцова это прекрасно. Я думаю, это было правильно. Агафья Тихоноговна...
Однажды сегодня Федор с утра проиграл баскетбольный матч. 12-14. Утро было испорчено. Федор негодовал. Я забрала его чтоб везти на репетицию ансамбля перед концертом. Но сначала - в пиццерию, и это немного поправило ситуацию. Так, чуть-чуть, самую малость. Но страдал он гораздо скромнее, чем накануне из-за конкурса. Привык, видимо, уже к ударам судьбы.
Ну, закинула его на репетицию, а сама понеслась бегом на Сандей-ап маркет. У меня было всего сорок минут, но я успела найти и купить самые прикольные штуковины, которые там были. Подарю девушкам на восьмоемарты. Это я удачно зашла.
Потом вернулась в театр, чтоб помочь отвести детей. 11 мальчиков, каждый из которых был не старше шестого и не младше второго класса, сели на автобус и поехали в консерваторию выступать на каком-то мощном юбилее.Мальчики это большое беспокойство, если их больше двух и они не твои дети. Им выделили класс чтоб переодеться и распеться. Федору достались концертные штаны, которые были так широки и длинны, что он ( по собственному его признанию) страшно боялся потерять их прямо на сцене. Я подогнула бруки сверху, но все равно он смотрелся как персонаж из Диккенса - трогательный викторианский сиротка в костюме не по размеру. Он и вел себя как положено викторианскому сиротке. Стоял тихонько в углу и поддерживал штаны. Тогда как бОльшая часть хорового коллектива вооружилась вешалками от костюмов и дралась ими сначала как мечами, затем, как шпагами, потом превратила их в огнестрельное оружие, и, наконец, просто дубасила друг друга по голове. Нормальные такие оперные певцы.
Концерт был в честь юбилея уважаемой преподавательницы из консерватории. Наши бойцы были четвертыми. Они, видимо, сильно переволновались, последние вешалки были лишними. С первой песней они справились. На втором номере солист забыл слова. Одно радовало - это был не Федор. Конечно, после этого все пошло вкривь и вкось, но зал был невероятно теплый и благодушно подхватил старинную песню про красный кораблик синий синий флот. Так что закончили они под гром аплодисментов и ушли на негнущихся ногах. В раздевалке опять было взялись за вешалки, но бедный солист даже не сопротивлялся. Федор негодовал. Я сразу повела его есть мороженое, где его потихоньку отпустило.
И наконец последний пункт программы выходного дня. Шарташ, блины, аутодафе. Ди наконец сделала из Лиса ездовую собаку. Она один конец лямки привязала к себе, а другой - к Лису. И на лыжах дала круг...ну.. овал.. по замерзшему озеру. Лис офигел, но почувствовал, видимо, свою генетическую предрасположенность к данному виду активности, и все сделал правильно. Мы радовались, как дети. Платон тоже проявил чудеса сознательности, хотя у него как раз генетическая предрасположенность ко всякого рода хулиганским эскападам. Но нынче он был на высоте.
Масленицу делали тут же. Из блинов Из оригами, сена и деревянной крестовины. Она получилась очень красивая. (А ведьму сжечь! - Но она такая красивая! - Хорошо. Но потом сжечь!) Я сама лично нарисовала ей фиолетовые глаза. ЮЮ с Антоном навели ей плиссе по подолу и на голову. Ди намотала сено на крестовину чтоб горело подольше.
Дети играли в глубокий футбол на озере. Снегу там было... вот по сих пор довольны будете. Мяч постоянно запуливали куда-то на целину, куда надо было пробираться, проваливаясь по грудь. Никита с Федором беспечно барахтались в снегу, а я совершенно непедагогично психовала по поводу того, что Федор моментально набрал полные ботинки снегу. Мы попытались кое-как исправить положение, засунув ему штаны в носки... но... сначала я грозила ему, что если он будет продолжать в том же духе, то мы поедем домой. А потом он бесконечное количество раз вываливался из сугроба с криками : мама! мы едем домой! вытряси мне снег из сапог! И я снимала ботинки, отряхивала носки, штаны, вытряхивала снег и отправляла его обратно в сугроб с напутствием: смотри же, не набирай снега, а то поедем немедленно домой!
Но невозможно было домой пока не сожгли нашу Жанну. Сначала ждали Фельдов. Потом Лену с Евой-крохотной собачкой в модном свитерке. Пока ждали, дети уже успели наиграться, поваляться, пожарить и съесть сосиски, завернув их в блины, залезть на дерево, чуть не упасть с дерева, замерзнуть, устать, пойти в машину греться. А я была в валенках и не замерзла. Солнце жарило, уверенный ноль градусов, отрада, небо голубое. Белое озеро и рыбаки, рыбаки до горизонта.
Наконец все были в сборе. Масленица-Жанна была установлена для традиционного ритуального сожжения. Она была розова и прекрасна в лучах заходящего солнца. Опять мы чего-то не продумали. Бумага вспыхнула очень весело, крепеж деталей ( бечевка) сгорел мгновенно, и масленичная грудь неожиданно отвалилась, затем полыхнула юбка-плиссе, от картона остались только черные хлопья, а медленное сено на кресте еще долго тлело. И лишь потом занялось. Таким образом, вместо того чтоб наблюдать, как пламя подбирается к римскому носу, нарисованному мной, мы любовались на голый горящий крест. И чувствовали какую-то неловкость, будто мы в шаге от того, чтоб неумышленно оскорбить чувства каких-нибудь верующих. Но рыбаки были далеко, а больше людей там, к счастью, не было.
Все, однако, вздохнули с облегчением, покричали "Зима, уходи!" и "Весна идет, весне дорогу!", попросили так же друг у друга прощения, поскольку сегодня прощеное воскресенье. Да и двинули по домам. Так что и вы меня простите. За много букв и вообще.