Бабушка
Моя бабушка... У меня их вообще-то две. Но одна в Ростове. А другая здесь, в Ревде. Так вот моя ближняя бабушка, 84 года, шибко занемогла. Ее по нынешней жаре хватил удар. Обширный ишемический инсульт. Ее нашли довольно быстро, прошло примерно три часа до того, как ее доставили в больницу. Вот что значит активная социальная жизнь - постоянно на связи родня, знакомые, соседи - как раз на этот случай. Они по утрам все созваниваются, старухи, чтоб выяснить - все ли еще живы, не случилось ли чего. В этот раз случилось.
Сначала нас не пускали к ней. Состояние тяжелое, поместили в ПИТ ( палату интенсивной терапии). Но через несколько дней перевели в отделение и сказали, что можно навещать. И вот мы пошли.
Надо сказать, моя бабушка, крайне деятельная и самостоятельная. Когда ее нашли, в квартире был идеальный порядок - ни одной грязной чашки, все помыто, убрано, расставлено по местам. Подушки взбитые торчат, покрывало без морщинки. Цветы политые. Мне было реально страшно увидеть ее беспомощной, с пустыми глазами, страдающую и разваливающуюся на куски.
В палате 4 кровати, на одной из них лежит бабушка. Больше всего она похожа на выброшенную на берег белую акулу. Она такая же неповоротливая, мощная, рыхлая. Хрипло дышит. Ее старая бледная кожа покрыта то тут то там наростами и моллюсками. У бабушки довольно длинные волосы рыжеватого оттенка. Когда-то они были такие густые, что их после бани было невозможно расчесать. И она выстригала ножницами спутанные пряди. Меня она всегда жалела - мне не досталось приличных волос, которыми могут похвастаться почти все женщины из нашей семьи. Мои жалкие волосешки даже и теперь не сравнятся с ее. Разумеется, она нынче не носит волосы распущенными, а хитро уплетает. В больнице никто ее не расчесывал, и волосы ужасно спутались. Я часа два кряду по одной прядочке их разнимала и заплетала в косички. С волосами, рассыпанными по подушке, Бабушка стала походить на выброшенную на берег странную русалку. В этом было что-то величественное и невыносимо грустное. Как будто бабушка - жертва экологического коллапса, непостижимая в своих телесных и душевных мучениях, как будто она - исчезающий вид, кит, выбросившийся на берег, плачущий прозрачными слезами, которые никто не может осушить.
Рядом в палате молодая женщина, ухаживающая за своей мамой. В другой момент эта картина не вызвала бы у меня ничего кроме болезненной жалости. Исхудавшая, почти прозрачная мама неопределенного возраста, но на вид просто развалина, шрам через всю голову. Она ничего не говорит, она не ходит, она просто лежит и позволяет себя кормить, мыть, перекладывать с одного бока на другой. И видимо уже давно. Так вот, я смотрела на них и завидовала. Та женщина нормально дышит, она сама ест, она ЖИВАЯ. Хотя может и в деменции, может в кататонии... А мою бабушку кормят через зонд. Она так тяжко дышит. У нее паралич правой стороны, на которой уже натертости. Сама она даже перевернуться не может. Я уж не говорю про рассудок, который в полном расстройстве.
Купили матрас специальный, наняли сиделок, ездим туда почти каждый день. Но положение не меняется, состояние остается тяжелым. Но мы надеемся. Надеемся.
Сначала нас не пускали к ней. Состояние тяжелое, поместили в ПИТ ( палату интенсивной терапии). Но через несколько дней перевели в отделение и сказали, что можно навещать. И вот мы пошли.
Надо сказать, моя бабушка, крайне деятельная и самостоятельная. Когда ее нашли, в квартире был идеальный порядок - ни одной грязной чашки, все помыто, убрано, расставлено по местам. Подушки взбитые торчат, покрывало без морщинки. Цветы политые. Мне было реально страшно увидеть ее беспомощной, с пустыми глазами, страдающую и разваливающуюся на куски.
В палате 4 кровати, на одной из них лежит бабушка. Больше всего она похожа на выброшенную на берег белую акулу. Она такая же неповоротливая, мощная, рыхлая. Хрипло дышит. Ее старая бледная кожа покрыта то тут то там наростами и моллюсками. У бабушки довольно длинные волосы рыжеватого оттенка. Когда-то они были такие густые, что их после бани было невозможно расчесать. И она выстригала ножницами спутанные пряди. Меня она всегда жалела - мне не досталось приличных волос, которыми могут похвастаться почти все женщины из нашей семьи. Мои жалкие волосешки даже и теперь не сравнятся с ее. Разумеется, она нынче не носит волосы распущенными, а хитро уплетает. В больнице никто ее не расчесывал, и волосы ужасно спутались. Я часа два кряду по одной прядочке их разнимала и заплетала в косички. С волосами, рассыпанными по подушке, Бабушка стала походить на выброшенную на берег странную русалку. В этом было что-то величественное и невыносимо грустное. Как будто бабушка - жертва экологического коллапса, непостижимая в своих телесных и душевных мучениях, как будто она - исчезающий вид, кит, выбросившийся на берег, плачущий прозрачными слезами, которые никто не может осушить.
Рядом в палате молодая женщина, ухаживающая за своей мамой. В другой момент эта картина не вызвала бы у меня ничего кроме болезненной жалости. Исхудавшая, почти прозрачная мама неопределенного возраста, но на вид просто развалина, шрам через всю голову. Она ничего не говорит, она не ходит, она просто лежит и позволяет себя кормить, мыть, перекладывать с одного бока на другой. И видимо уже давно. Так вот, я смотрела на них и завидовала. Та женщина нормально дышит, она сама ест, она ЖИВАЯ. Хотя может и в деменции, может в кататонии... А мою бабушку кормят через зонд. Она так тяжко дышит. У нее паралич правой стороны, на которой уже натертости. Сама она даже перевернуться не может. Я уж не говорю про рассудок, который в полном расстройстве.
Купили матрас специальный, наняли сиделок, ездим туда почти каждый день. Но положение не меняется, состояние остается тяжелым. Но мы надеемся. Надеемся.