Новые мифы о старом
Новые мифы о старом:
(по поводу интервью на радиостанциях «Эхо Москвы» и «Свобода» в связи с выходом книги А. А. Зимина «Слово о полку Игореве»)
Летом 2006 года состоялось издание книги Александра Александровича Зимина «Слово о полку Игореве», работа над которой была начата автором еще в начале 1960-х годов.[1] Это важное событие, которое, разумеется, не могло пройти незамеченным. Поэтому неудивительно, что в связи с этим на радиостанции «Эхо Москвы» объявлен цикл передач, посвященных происхождению «Слова о полку Игореве». Ведет передачи автор и ведущий программы «Не так» Сергей Бунтман, его гостями были историки: 5 августа он беседовал с Игорем Данилевским, который говорил о книге А. А. Зимина, а 19 августа - с Андреем Плигузовым, который говорил о книге Э. Кинана.[2] На радиостанции «Свобода» о выходе книги А. А. Зимина говорил Илья Смирнов.
Задача цикла передач на радио «Эхо Москвы» сформулирована Сергеем Бунтманом во второй передаче, 19 августа. Он сказал: «Я считаю, что книга Зимина, ее выход дает нам возможность возобновить, а может, и начать публично (потому что 40 лет назад было не так публично, как хотелось бы) дискуссию, основанную на предположениях, фактах, теориях, и, главное, предметную дискуссию о том, что такое “Слово” и когда оно появилось».[3] Итак, целью передач является свободная и публичная дискуссия о происхождении «Слова о полку Игореве», противопоставленная по своей свободе и публичности той дискуссии, которая состоялась в 1963-1964 гг. Но является ли на самом деле научной дискуссией тот разговор о «Слове», который вел журналист с приглашенным на передачу ученым?
А. И. Плигузов был представлен не только как переводчик книги Э. Кинана на русский язык, но и как человек, на чьих глазах создавалась эта книга. Он поведал в своей интерпретации фантастическую историю, сочиненную американским профессором, о чешском ученом XVIII в., «ужасном националисте», «первом славянофиле» Й. Добровском, который якобы страдал начальной формой шизофрении и написал «Слово о полку Игореве» в состоянии маниакально-депрессивного психоза во время своего пребывания в России. А также о том, как после отъезда из России Й. Добровского, оставившего своим друзьям «какие-то отрывки», А. И. Мусин-Пушкин якобы «очень просил Екатерину эту рукопись Добровского опубликовать, потому что «он был очень крупный патриот, он все готов был сделать, чтобы Россия выглядела хорошо». Но Екатерина сказала: “Нет, это какой-то пастиш”, подделка то есть.[4] А потом, когда она умерла, он пошел к Павлу, и Павел сказал: “Ну давайте”». На вопрос журналиста о том, откуда известно, что Екатерина II отказалась публиковать рукопись, посчитав ее фальшивкой, А. И. Плигузов ничтоже сумняшеся ответил: «Где-то это записано. Я думаю, что это просто несущественный вопрос». Еще одно «открытие» А. И. Плигузова заключается в том, что рукопись «Слова» не могла сгореть в доме Мусина-Пушкина, «потому что я знаю, - сказал он, - что огонь остановился за километр до дома Мусина-Пушкина». По словам А. И. Плигузова, само существование рукописи со «Словом о полку Игореве», - которую, напомню, видели и изучали известные ученые XVIII в., в том числе Н. М. Карамзин, - «абсолютно исключается».
Интересно, что, отвечая на вопрос, откуда появилась у профессора Кинана эта идея (об авторстве Й. Добровского), А. И. Плигузов ответил: «Ну оттуда, что Кинан тогда был полностью уверен, что из русских такое произведение никто не мог сфальсифицировать в 18 веке». Таким образом, американский исследователь, по словам А. И. Плигузова, априори считал «Слово» подделкой XVIII в. На резонный вопрос журналиста, почему Кинан был уверен, что это не древний текст, А. И. Плигузов ответил так: «Он просто был уверен, что его требовалось написать». Мотивы написания были якобы политическими.
На вопрос Сергея Бунтмана, когда будет опубликован подготовленный А. И. Плигузовым русский перевод книги Э. Кинана, переводчик ответил: «Кинан прямо стремится к тому, чтобы его прочитали, но он боится. Если появится его книжка в русском переводе, начнется такая мощная кампания. <…> Я думаю, что Кинан к этому не готов. Он боится большой полемики, которая быстро перекинется в Америку».
Интервью А. И. Плигузова производит удручающее впечатление не только склонностью к фантазиям на исторические темы и неосведомленностью во многих вопросах, касающихся «Слова о полку Игореве»,[5] но и заявлениями о том, что по мысли Э. Кинана (с которым, вероятно, согласен А. И. Плигузов), «все прошлое нашей страны каким-то образом мистифицировано» и Э. Кинану «хочется всю нашу русскую науку привести в порядок». Вероятно, путем создания собственных мифов.
Однако гораздо важнее, как мне кажется, поговорить о выступлениях на радио, посвященных книге А. А. Зимина, прежде всего, о выступлении И. Н. Данилевского на радиостанции «Эхо Москвы». Его выступление было посвящено собственно не книге А. А. Зимина, а той истории, которая с ней связана.[6] К большому сожалению, предложенная им интерпретация «зиминской истории» была крайне тенденциозна, выступление содержало фактические ошибки и необоснованные обвинения научных оппонентов А. А. Зимина.
И. Н. Данилевский начал с того, что книга А. А. Зимина издана через 43 года после ее написания и 26 лет спустя после смерти ее автора. Он отметил также, что в этом году исполняется уже 15 лет после событий 1991 года, когда стало возможным публиковать любые документы, и, тем не менее, все это время оставалась неизданной книга А. А. Зимина.
Говорить о том, что книга А. А. Зимина вышла в свет спустя 43 года после ее написания, неверно. И вот почему. В феврале 1964 г.[7] книга была издана ротапринтом в количестве 101 экземпляра[8] и обсуждена в Отделении истории АН СССР. После этого А. А. Зимин работал над книгой практически до последнего дня своей жизни (о чем сказал и И. Н. Данилевский), внося в нее изменения, уточнения, учитывая замечания оппонентов и полемизируя с ними.[9] В результате книга выросла в объеме более чем в два раза. Так что правильнее говорить о двух книгах: о первом варианте книги Зимина объемом 22 а. л., изданном ротапринтом в 1964 году, и о втором, исправленном и значительно дополненном варианте, работу над которым оборвала смерть Александра Александровича. Сам А. А. Зимин, периодически сообщая в Отделение истории о завершении своей книги, при этом продолжал над ней работать и, как это ни странно, незадолго до смерти отказался ее публиковать.[10] Вот этот второй вариант книги и издан спустя 26 лет после смерти ученого. Действительно, странно, почему коллеги и ученики А. А. Зимина не издали его книгу после 1991 года, 15 лет назад.[11] А. А. Формозов в 1992 г. написал о том, что А. Н. Сахаров, «предложив недавно издать рукопись Зимина, сказал, что напишет предисловие».[12] Почему же издание не было осуществлено?
Странно и то, что, охарактеризовав выход книги А. А. Зимина как «событие чрезвычайно большое», Игорь Николаевич не сказал о том, кто эту книгу издал, какое издательство, очень туманно сказал он и о том, кто подготовил ее к печати. Она издана в Санкт-Петербургском издательстве «Дмитрий Буланин», а подготовили ее к печати вдова ученого, Валентина Григорьевна Зимина, написавшая, кроме того, предисловие к книге, и Олег Викторович Творогов, известный исследователь древнерусской литературы, сотрудник Пушкинского Дома. Он проделал очень большую работу: во-первых, дополнил библиографические примечания А. А. Зимина ссылками на большое количество публикаций по «Слову», появившихся за 25 лет после смерти А. А. Зимина; во-вторых, указал номера листов при многочисленных ссылках на тексты разных списков «Задонщины», отсутствовавшие в машинописи А. А. Зимина. А также составил указатели к книге, вычитал все корректуры, написал вступительную статью.
Только неосведомленностью или тенденциозностью Н. И. Данилевского можно объяснить его упрек Пушкинскому Дому, который, по его словам, «сыграл не самую положительную роль в том, что вот эта книга до сих пор была не издана». «Понимаете, недаром предисловие к этой книге, как я понимаю (?. - Л. С.), написал Олег Викторович Творогов. Вот ему за это огромное спасибо. Он приложил большие усилия для того, чтобы эта книга вышла». Вероятно, слово «недаром» должно было о чем-то сказать слушателю. Отмечу в связи с эти, что О. В. Творогов всегда выступал за издание книги А. А. Зимина.[13]
Сотрудники Отдела древнерусской литературы Пушкинского Дома всегда были единодушны в том, что книгу А. А. Зимина необходимо издать. Но в 1963-1964 гг. все вопросы по книге решались в Москве руководством Академии наук (в частности, вице-президентом Академии наук П. Н. Федосеевым и академиком-секретарем Отделения истории Е. М. Жуковым) совместно с Идеологической комиссией ЦК КПСС (ее председателем был Л. Ф. Ильичев, а заместителем председателя - И. И. Удальцов). Решено было провести в Отделении истории закрытое обсуждение книги. Книгу решено было не издавать. Подготовленную к публикации в «Русской литературе» «хронику» о заседании Отдела древнерусской литературы Пушкинского Дома 27 февраля 1963 года, на котором был прочитан доклад А. А. Зимина, также запретили печатать.[14]
Атмосфера «засекреченности», сопровождавшая книгу А. А. Зимина с самого момента ее создания, больно ударила не только по ее автору. Она создала значительные сложности и для его оппонентов, желавших публикации книги, чтобы иметь возможность спорить с ней: качество аргументации А. А. Зимина далеко не безупречно. Позиция Д. С. Лихачева по отношению к А. А. Зимину была четкой и неизменной: его книгу он характеризовал как неудачу ученого, но при этом считал необходимым ее издать. С этой просьбой он неоднократно обращался к различным официальным лицам. Несколько таких писем опубликовано в № 2 и 3 журнала «Русская литература» за 1994 год. Еще одно такое письмо было найдено уже после смерти Д. С. Лихачева, когда в Отдел древнерусской литературы ИРЛИ его наследниками было безвозмездно передано все богатейшее собрание книг по медиевистике. В принадлежавшем Д. С. Лихачеву экземпляре книги А. А. Зимина «Слово о полку Игореве»[15] была обнаружена подписанная копия машинописного письма Д. С. Лихачева от 12 июня 1970 года, адресованного академику-секретарю Отделения истории АН СССР академику Е. М. Жукову (копии: академику-секретарю ОЛЯ АН СССР академику М. Б. Храпченко, академику Б. А. Рыбакову). Вот текст этого письма[16]:
«Глубокоуважаемый Евгений Михайлович!
Было бы крайне необходимо издать работу А. А. Зимина о Слове о полку Игореве в полном объеме к предстоящему в 1973 г. международному съезду славистов.
Среди зарубежных славистов широко распространено убеждение, что работа А. А. Зимина в Советском Союзе полностью не издана и какие-то серьезные доказательства поддельности Слова ему запрещено публиковать. Поэтому многие видные зарубежные слависты (Исаченко, Унбегаун, Феннелл и др.) отказываются рассматривать в своих курсах русской литературы и русского языка Слово о полку Игореве «ввиду неясности положения». Между тем работа А. А. Зимина почти полностью издана частями в различных, по большей части редких, изданиях. Если сочинение А. А. Зимина будет переиздано отдельной книгой, то никаких новых потрясений от этого не произойдет. Наоборот, с А. А. Зимина будет снят ореол «борца за истину» и будет всем сделана явной слабость и надуманность его аргументации. Самый главный аргумент против концепции А. А. Зимина - его собственная работа.
Работа А. А. Зимина вполне может быть издана отдельной книгой. В крайнем случае, ее можно издать под одним переплетом с ответом ему. В последнем случае А. А. Зимину следовало бы предложить ограничиться самым главным в объеме 20 а. л., а ответ ему может быть дан в объеме 10-15 а. л.
Если А. А. Зимин откажется печатать свою работу, что весьма вероятно, так как он, несомненно, понимает ее слабость и выгодность своего положения, когда его работа окружена «ореолом запретности», то самый отказ его будет иметь положительный международный эффект. Отказ А. А. Зимина должен быть так или иначе официальным и должен быть опубликован. Формы того и другого могут быть обсуждены.
С уважением
Д. С. Лихачев
И. Н. Данилевский бросил упрек Д. С. Лихачеву в том, что он спорил в печати с неизданной книгой А. А. Зимина. Вот цитата из его выступления на «Эхо Москвы»: «То, что книга фактически была уничтожена, это, конечно, ну просто черное пятно на нашей науке, потому что начали раздаваться критические отклики на эту книгу. Понимаете, была, скажем там, глава в работе Дмитрия Сергеевича Лихачева, которая посвящена анализу, разбору, критике позиций Зимина… Поэтому Александр Александрович опубликовал целый ряд статей, в которых он излагал свои идеи…».
Это утверждение свидетельствует о неосведомленности И. Н. Данилевского. В книге Д. С. Лихачева «”Слово о полку Игореве” и культура его времени» (Л., 1978), которую, вероятно, имел в виду И. Н. Данилевский, есть статьи (а не главы), содержащие полемику с отечественными и зарубежными исследователями. В одной из них - «Методика изучения истории текста и проблема взаимоотношения списков и редакций “Задонщины” (об исследовании Анжело Данти)» - Д. С. Лихачев спорит и с А. А. Зиминым, противопоставляя его текстологические методы работы текстологическим методам работы Р. П. Дмитриевой. Но Д. С. Лихачев анализирует и критикует не книгу А. А. Зимина, а две его текстологические статьи, опубликованные в 1966 и 1967 гг.[17] Всего в 60-е годы было опубликовано одиннадцать статей А. А. Зимина, в которых изложены все основные положения его книги, в том числе «статья-автореферат» работы в целом. В 1980 г. вышло в свет издание «Задонщины», подготовленное А. А. Зиминым.[18] .
4-6 мая 1964 г. состоялось организованное Отделением истории закрытое обсуждение книги А. А. Зимина. Количественный состав участников обсуждения несколько раз менялся, в результате список приглашенных на обсуждение возрос до 100. Список приглашенных составлялся с участием А. А. Зимина, Д. С. Лихачева и других участников. Условием было равное количество участников с «обеих сторон». Утверждения, что Зимину было разрешено пригласить только 20 (или 25) человек, ошибочны.[19]
Искусственно и некорректно прозвучавшее в передаче с участием И. Н. Данилевского сопоставление состоявшегося обсуждения книги А. А. Зимина с печально знаменитой сессией ВАСХНИЛ 1948 г. Кто же назначен И. Н. Данилевским на роль Лысенко? По его словам, «главную роль на этом обсуждении играли Дмитрий Сергеевич Лихачев и Борис Александрович Рыбаков». Между тем Данилевский признает, что разговор на обсуждении книги А. А. Зимина «был невероятно интересный со всех точек зрения. С одной стороны, это профессиональный разговор. С другой стороны, это разговор идеологический». Берусь утверждать, ознакомившись со стенограммой обсуждения книги, что дискуссия была действительно профессиональной, были привлечены все крупнейшие специалисты: историки, литературоведы, лингвисты, в том числе специалисты по тюркским языкам, фольклористы, археологи и др. Ученые разных специальностей самым серьезным образом проанализировали книгу А. А. Зимина, перепроверив приведенные в ней материалы и обнаружив, к слову сказать, много ошибочных утверждений. С научной аргументацией выступили и те ученые, которые поддерживали отдельные положения книги А. А. Зимина.
Сам А. А. Зимин в заключительном слове сказал: «Результаты обсуждения настолько значительны и интересны, что потребуется значительная работа, чтобы все это переварить, продумать еще раз. Высказана была масса интересных мыслей, наблюдений, масса полезного. Лично для себя я получил много полезного. <…> Мне хочется иметь возможность еще не один раз обратиться за консультациями, за помощью к присутствующим, к их большим знаниям, которыми я, конечно, не всегда обладаю. <…> И если мы будем так же дружно и плодотворно работать, решая сложные вопросы, как мы работали, очень хорошо работали, на этом совещании, я думаю, что советская историческая наука и советская наука вообще только выиграет. <…> И такое собрание, какое было организовано сейчас - деловое, без лишних людей, не имеющих непосредственного отношения к теме, на котором собрались люди, серьезно работающие в этих областях, мне кажется, лично мне, по крайней мере, принесло огромную пользу. Еще раз я хочу сказать от всей души, от всего сердца - я благодарен и собравшимся, и тем, кто взял на себя нелегкую задачу собрать это весьма компетентное собрание».[20]
Вызывает крайнее удивление и следующее заявление И. Н. Данилевского: «Основной вопрос, который обсуждался, это даже не столько было, прав ли Александр Александрович Зимин, хотя этот вопрос, естественно, тоже обсуждался. <…> Надо было решить проблему - следует ли публиковать эту книгу <…> В принципе все выступили за то, чтобы это произведение не было опубликовано».[21]
На самом деле во вступительном слове Е. М. Жуков сказал о том, что целью совещания является рецензирование книги А. А. Зимина, «серьезный разбор книги». И что именно этим ограничивается задача совещания. Оно не уполномочено выносить какие-либо решения о публикации книги.[22] Однако вопроса о публикации книги, тем не менее, касались почти все выступавшие. Важно, что практически все участники обсуждения (выступили 30 человек) и авторы тех 35 отзывов на книгу, цитаты из которых зачитывал А. А. Зимин в своем заключительном слове, высказались за издание книги А. А. Зимина, как его сторонники, так и оппоненты. Участники дискуссии, считавшие свои долгом высказаться за публикацию книги, не знали, что еще 4 марта книгу А. А. Зимина затребовал председатель идеологической комиссии ЦК Л. Ф. Ильичев, а 16 марта А. А. Зимин был вызван к вице-президенту АН СССР П. Н. Федосееву, который в присутствии Е. М. Жукова, директора Института истории В. М. Хвостова, ученого секретаря Отделения истории АН СССР Ю. В. Бромлея и академика Б. А. Рыбакова сказал, что обсуждение состоится, но книга напечатана не будет.[23]
Об идеологической стороне дискуссии еще более определенно, чем И. Н. Данилевский, сказал на радиостанции «Свобода» Илья Смирнов: «Подчеркиваю: для Зимина это была чисто академическая проблема, в ряду сотен других источниковедческих проблем, по которым приходилось полемизировать с коллегами. Политику в дело о “Слове” внесли другие, причем не со стороны, не из госбезопасности, а из самих же историков, которые воспользовались ситуацией, чтобы засвидетельствовать свой образцовый патриотизм». Странно, что Илья Смирнов не называет конкретных имен тех историков, которые «воспользовались ситуацией», тем самым распространяя обвинение на всех историков, участвовавших в дискуссии. Вероятно, следует более осторожно и предметно выносить обвинения в идеологической ангажированности.
Что же касается сотрудников Отдела древнерусской литературы Пушкинского Дома, то их позицию можно выразить словами Л. А. Дмитриева из письма к А. А. Зимину: «В вопросе о “Слове” я твой противник и, как ты сам прекрасно понимаешь, я должен и буду здесь спорить с тобой. Но, и это я говорил и в частных, и в официальных разговорах, твоя точка зрения - это твоя научная гипотеза, и спорить с ней нужно как с гипотезой, не примешивая сюда никакой политики».[24]
Очень показательна в этом отношении преамбула выступления Д. С. Лихачева на обсуждении книги А. А. Зимина в Отделении истории: «Еще одно замечание, которое я считаю необходимым предпослать своему выступлению: спор о подлинности «Слова о полку Игореве» является научным спором и привносить сюда какие-то вненаучные элементы не следует».[25]
Сравним это с тем, что сказал в своем заключительном слове А. А. Зимин. Отвечая на тезис Д. С. Лихачева о том, что гипотеза Зимина не нова, что она развивает гипотезу Андре Мазона (и это было истинной правдой), А. А. Зимин перевел вопрос чисто историографический в политический, сказав: «Если говорить о предшественниках, - а о них говорить всегда нужно, - то я считаю, надо было бы сказать о том, кто же начал полемику с Мазоном и чьи аргументы потом получили развитие. Первым выступил в защиту древности или против Мазона П. Н. Милюков. Его аргументы повторяются в основных чертах и развиваются дальше Д. С. Лихачевым <…> Это историографический факт, о котором Д. С. Лихачев почему-то всегда умалчивает. Далее. Основной противник позднего происхождения “Слова” - небезызвестный профессор Р. Якобсон (США), политические и научные представления которого достаточно ясны. Его школа поднимается на щит в зарубежной славистике, и я что-то не слыхал, чтобы Д. С. Лихачев хоть когда-нибудь подвергал взгляды Якобсона и его последователей серьезной критике. <…> Д. С. Лихачев не упомянул и ренегата Лесного, бежавшего с немцами из Киева и подвизающегося сейчас в Австралии. Этот с позволения сказать «ученый» дикой бранью встретил не только работу Мазона, но и прислал, как мне сообщил С. В. Шервинский, уже готовую разносную рецензию против Зимина в комиссию по “Слову о полку Игореве” <…> Можно было бы напомнить о том диком вое (иного слова не подыщешь), который был поднят реакционными славистами, прослышавшими теми или иными способами о докладе Зимина и пытающимися сколотить общественное мнение за рубежом против Зимина. Я имею в виду и выступление Якобсона на съезде славистов с анонимным выпадом против меня, и «деятельность» в этом направлении главных столпов реакционной славистики - украинского националиста Д. Чижевского и «патриарха» эмигрантских историков Г. Вернадского и многих других. Все они с нетерпением ждут возможности начать разнузданную кампанию против Зимина».[26]
Даже на фоне обычной фразеологии той эпохи этот пассаж выглядит неожиданно. Ведь это уже не безобидные «привычные клише» (выражение А. А. Формозова), подтверждающие лояльность.[27] Хорошо, что эти политические обвинения А. А. Зимина по адресу Д. С. Лихачева, бывшего политзаключенного Соловецкого лагеря, прозвучали в период «оттепели», когда они, к счастью, не могли иметь серьезных последствий.
После приведенного пассажа особенно сильно поражает обличительно-нравоучительный пафос в дневниковых записях А. А. Зимина 1963-1976 годов (оформленных им в книгу «Слово и дело»), в которых оппоненты Зимина обвиняются в «союзе с сатаной»: «Корифеи науки заговорили языком публицистов <…> Получилось, что честные в своей основе ученые стали играть роль свидетелей обвинения на неправедном процессе. Самолюбцы вступают неизбежно в союз с сатаной, если забывают о существовании великого братства ученых. Никакая цель не оправдывает недостойных средств борьбы за ее торжество. Каковы бы ни были расхождения между учеными в споре о “Слове…” никто не имел права брать себе в союзники жандармов».[28]
Необходимо затронуть еще один, деликатный, вопрос. И. Н. Данилевский сказал: когда не могут бороться с мыслями, тогда начинают бороться с мыслителями, и с Александром Александровичем боролись. Эта его работа, по словам И. Н. Данилевского, сказалась «самым роковым образом» на его судьбе: «он так никогда не стал ни членкором, ни академиком, не занял никаких должностей, у него остались неопубликованные монографии». Жаль, конечно, что крупный ученый А. А. Зимин не стал академиком или членкором,[29] но вряд ли об этом можно говорить в столь трагическом тоне. Мы знаем многих крупных ученых, которые не получили заслуженных ими званий членов-корреспондентов или академиков, например, Б. М. Эйхенбаум, И. П. Еремин, Ю. М. Лотман, В. Е. Холшевников, Г. А. Бялый, Г. П. Макогоненко, Н. А. Мещерский, В. Э. Вацуро и многие другие. Что же касается неопубликованных при жизни исторических монографий А. А. Зимина, то они никакого отношения к «борьбе» с А. А. Зиминым не имеют, ибо их никто не запрещал.[30]
Еще более трагическая картина нарисована в «редакторском» предисловии к изданию писем Я. С. Лурье, адресованных А. А. Зимину, во втором номере журнала «Звезда» за 2006 г. (можно только догадываться, кто его автор). Здесь сказано: «Это была полномасштабная травля, несомненно сократившая жизнь замечательного ученого». Заявляя о таких серьезных и даже страшных последствиях, следует, вероятно, быть предельно точным, оперировать только достоверными фактами. Между тем в качестве доказательства «полномасштабной травли» автор редакторского предисловия в «Звезде» ссылается, в частности, на то, что Зимина вывели из состава ученого совета Института истории СССР, что «ему запрещено было преподавание в Историко-архивном институте» (с. 92). Автор этих строк вводит читателей в заблуждение. На самом деле А. А. Зимин преподавал в Московском историко-архивном институте с 1947 по 1972 год (целых десять лет после своего доклада о «Слове»), в 1971 году ему было присвоено ученое звание профессора,[31] и прекратил он преподавание по болезни, насколько мне известно. Из состава ученого совета Института истории СССР он вышел еще позже, в 1973 году. Его действительно «сняли с поста» заместителя председателя Археографической комиссии Академии наук, но сделал это председатель комиссии, М. Н. Тихомиров, который потребовал также заменить А. А. Зимина, как ответственного редактора юбилейного (подготовленного к 70-летию академика М. Н. Тихомирова), тома «Археографического ежегодника»[32] членом-корреспондентом АН СССР В. И. Шунковым.[33] Вероятно, М. Н. Тихомиров имел на это моральное право. Тем более что публично высказать свое несогласие с А. А. Зиминым в 1963 году он не смог.[34]
В обстановке «полномасштабной травли» вряд ли А. А. Зимин оставался бы членом редколлегии «Исторических записок», в которую входил, начиная с 71 тома (М., 1962) до своей смерти.[35] Вряд ли была бы возможна публикация в 1960-е годы 11 статей А. А. Зимина, в которых он изложил все основные положения своей книги «Слово о полку Игореве». Что касается того, что «он стал невыездным», о чем пишет и А. А. Формозов, и автор редакционной заметки в «Звезде», то вряд ли для него это было поводом для трагедии: в одном из писем В. И. Малышеву А. А. Зимин пишет: «На конгресс (V международный съезд славистов, проходивший в сентябре 1963 г. в Софии. -Л. С. ) начали оформлять, но вот несколько задерживает моя поездка в Киев. Конечно, чем кончится оформление, не знаю: честно говоря, мне, как и Вам, ужасно не хочется ехать - матушка Русь мне милее и роднее всего на свете, и даже короткие расставания с нею просто мучительны».[36]
Книга А. А. Зимина, без сомнения, испортила его академическую карьеру. Но от более серьезных последствий его спасло, вероятно, покровительство академика В. В. Виноградова, а также заместителя председателя идеологической комиссии ЦК КПСС И. И. Удальцова, знакомого А. А. Зимина с университетских лет, который, в частности, заявил, что Зимин - «невинная жертва, а во всем виноват сектор, который допустил».[37] А. А. Зимин в ситуации 1963-1964 гг. не раз консультировался с И. И. Удальцовым, о чем писал, в частности, В. И. Малышеву, поэтому абсолютно неверно говорить, что «ни А. А. Зимин, ни Я. С. Лурье в 1963 году еще не подозревали, в каких сферах решается судьба зиминского исследования».[38]
Вызывает недоумение такая интерпретация дискуссии о подлинности «Слова»: Александр Александрович Зимин - крупный ученый, написавший гениальную работу по «Слову», а его оппоненты, «консерваторы», «традиционалисты» (выражения А. А. Зимина), отказались признать его правоту по политическим соображениям, демонстрируя свой «образцовый патриотизм». На самом деле ученые, доказывавшие подлинность «Слова» в споре с А. А. Зиминым, выдвинули убедительные контраргументы текстологического, лингвистического, литературоведческого характера. Они были глубоко убеждены в своей правоте.
Время показало, что были правы именно те исследователи, которые отстаивали древность «Слова», его подлинность. В недавнее время их позиция получила дополнительную вескую аргументацию со стороны лингвистов. Академик А. А. Зализняк в своей книге с математической точностью доказывает, что «Слово о полку Игореве» не может быть подделкой.[39] Исследуя не столько лексику, сколько грамматический строй, грамматическую систему «Слова», А. А. Зализняк показал, что оно написано строго по законам древнерусского языка XII - начала XIII вв.
В заключение скажу, что передачи на радиостанции «Эхо Москвы», посвященные выходу книги А. А. Зимина, никак нельзя назвать вслед за Сергеем Бунтманом научной и предметной дискуссией, основанной на фактах, теориях, предположениях, о том, что такое «Слово» и когда оно появилось. (Не было не только научной дискуссии (кто с кем дискутировал?), но и просто серьезного, содержательного разговора об аргументации авторов представляемых исследований и о высказанных оппонентами возражениях.[40]) Это были, скорее, околонаучные презентации книг двух скептиков.[41] Выступления историков на радиостанциях «Эхо Москвы» и «Свобода» показали их недостаточную осведомленность в «зиминской истории», сочетающуюся со стремлением тенденциозно интерпретировать происходившие события. Между тем задача историков - демифологизировать прошлое, а не создавать новые мифы.
Л. В. Соколова
Отвечая на вопрос одной из радиослушательниц: «В чем Вы нас хотите убедить?», И. Н. Данилевский сказал: «В одном: наука должна развиваться свободно. Нельзя замалчивать труды, которые создаются учеными». Но разве нужно убеждать в этом кого-либо в 2006 году?
http://odrl.pushkinskijdom.ru/Default.aspx?tabid=3229