Самый длинный день в году
Утром дети устроили трогательную сцену прощания с окружающей действительностью. Едва такси тронулось с места они стали провожать все, что видят, крича:
- Пока, наш домик!
- Пока, машины!
- Пока, грузовик!
- Пока, электиричка!
- Пока, заборчик!
Ну и так далее, почти до самого Шереметьева.
А вот и наш багаж.
Хотя его тут не очень видно, но заценить объем можно. На всякий случай, для тех, кто не верит, приведу полную опись имущества:
1. Чемодан большой - 3 шт.
2. Чемодан маленький - 1 шт.
3. Сумка дорожная - 2 шт.
4. Рюкзак большой - 2 шт. (по одному на взрослого)
5. Рюкзак маленький - 2 шт. (по одному на ребенка)
6. Сумка с едой - 1 шт.
7. Полиэтиленовый пакет со всякой ерундой, которая не поместилась в остальной багаж - 1 шт.
Тут Леша остановился, вздохнув, вспомнив, как переезжали его друзья - всего с двумя чемоданами - но тут же преисполнился чувства гордости - ибо с двумя чемоданами любой может переехать, а вот с таким багажом как у нас - не каждому дано. Плюс дети: по объему, весу и количеству их было меньше, чем вещей, но зато сумки и чемоданы не разбегались по всему аэропорту, не валялись по полу и не облизывали стойки регистрации.
Шереметьево-2 в это светлое весеннее утро был весьма безлюден и вообще какой-то серый. Торжественность момента вообще не ощущалась: совсем не было ковровых дорожек, духовой оркестр (которого тоже не было) не играл «Прощание славянки» и никто украдкой не смахивал скупую слезу с уголков глаз. В довершение всего не работали все пункты упаковки багажа, и мы с трудом нашли в огромном зале единственное место, где наши драгоценные чемоданы таки смогли завернуть в пленку.
Далее мы доверили самое дорогое, что у нас было - самих себя - в заботливые руки персонала Air France. Я за свою жизнь слышал очень много нареканий и претензий к этой авиакомпании, но со своей стороны могу сказать о ней только хорошее. Пятнадцать часов, проведенные в двух самолетах и в аэропорту Шарль де Голль оставили очень приятное впечатление. Этому способствовали и отличные оба самолета, и очень качественный сервис на борту, и прекрасное французское вино без ограничений и даже умеренная цена на Martel XO во французском дьюти фри. Так что мы кайфовали, а дети - ели. Боже, как они ели! Мы еды брали примерно с двухкратным запасом - так они съели почти все! Рот у них не закрывался; через полчаса после очередной еды они требовали новую. Так что мы задолбались их кормить, а стюардессы - разогревать еду. Ну и бесились конечно, куда ж без этого. Особенно хорошо дети отколбасились в Шарль де Голле. Он там бегали, специально запутываясь в ограничительных лентах и крича потом «А-а-а, мы застряли!»
Ну и ели, конечно
А в самолете мы нашли чудесный туалет с «дверкой, как у автобуса» (ну знаете, такая, складывающаяся пополам) и Антон ходил туда, по-моему, просто для развлечения. А еще дети смотрели мультики - им очень понравился один, «про кису» - слушали музыку, раскрашивали. Спать и не думали. Небольшая передышка возникла лишь к концу трансатлантического рейса, когда детей, наконец, сморил сон. Причем Антона будили уже перед самой посадкой - он ни в какую не хотел просыпаться. А еще меня порадовала сцена захода на посадку: самолет был оборудован камерами, которые показывали картинку по ходу движения в реальном времени, так что я с удовольствием почувствовал себя в авиационном симуляторе.
И вот - волнующий момент - пройдя немного затекшими от восьмичасового сидения ногами мы предстали пред строгие очи американского пограничника. «Сколько времени вы намереваетесь пробыть в США?» - задал он стандартный вопрос. «Три года», - скромно ответил я. Строгие очи полезли на лоб - и началось: оказалось, парень молодой, на службе недавно, и опыта работы с L визой не имеет. Он долго листал наши документы, что-то проверял, советовался с коллегами... Мы все это время томились у стойки: мы с женой тихо, дети - громко, под конец уже валяясь по полу. Другой чуткий пограничник даже предложил Антону шоколадку. Однако дети уже ничего не хотели, они ныли: «не хотим в Америку, хотим в наш домик». «Тише, тише», - успокаивали мы их, опасаясь, что кто-то может понять их очень буквально. Наш же проверяющий, вроде бы продравшись, через дебри должностных инструкций вдруг узрел в декларации еду. «Что за еда?» - снова насупился он. Пришлось объяснять ему, что мы, прекрасно зная, что в Америку нельзя ввозить никакой еды, тем не менее осмелились взять с собой запечатанную коробку детской каши, чтоб поужинать вечером в отеле (кстати, я вычитал это на форумах и на сайте CBP). Причем, когда я ему это объяснял, то от волнения вместо oat flakes (овсяные хлопья) сказал oak flakes (дубовые хлопья), что, видимо, добило его окончательно и он послал нас на secondary inspection. В мою душу закрались нехорошие подозрения, которые быстро подтвердились: это отдельная комната, куда нужно было тащиться со свем нашим необъятным багажом и в которой уже скопилось большое количество людей. Однако там нас ждал приятный сюрприз: нам мгновенно проштамповали документы, поставив вожделенные три года и тут же отпустили на все четыре стороны. И даже не поинтересовались, что там за дубовая каша у ребят такая. Быстро соориентировавшись, мы двинулсись в сторону выхода. Антон к тому времени уже дошел до крайней степени морального истощения, но нытье ребенка оборвалось на полуслове, как только он подошел к стеклянной стене, отделяющей залы аэропорта от внешнего мира. Он увидел парковку, забитую машинами и разнокалиберными автобусами, а сразу за ней - хайвэй номер 95, переполненный в этот вечерний час транспортом, в том числе знаменитыми американскими грузовиками. «А-А-А! Хочу туда» - тут же завел противоположную песню Антон. Тут наши желания на сто процентов совпали, поэтому мы из всех сил устремились брать машину.
Ну и тут все быстро не закончилось. Первым делом, зная коварство клерков американских рент-э-каров, я попросил японскую машину. «Какую?» - спросила из-за стойки традиционная в таких местах толстая негритянка. «Да хотя бы вот эту», - я ткнул пальцем в стоящюю за стеклом Totyota Camry. «Ok, sir, no problem», - и она начала оформлять мне машину. Однако посередине вдруг споткнулась и заявила: «о, простите, но я не могу вам дать эту машину, так как это не mid-size».
- А что же, - желчно поинтересовался я, - компакт?
- Нет, это full-size, - последовал ответ.
- С какого это интересно перепоя? Я не раз брал ее именно как mid-size!
Так или иначе, я смог заронить зерно сомнения в ее черную душу, и она стала куда-то звонить, проверять. Однако результаты проверки оказались удручающими: на том конце провода ей подтвердили, что это не mid-size, о чем она и не замедлила меня уведомить.
- Ладно, давайте mid-size, - сдался я, с опаской поглядывая на притихших ненадолго детей, - что у вас там есть из mid-siz’ов?
- Crysler PT-Cruiser, - жизнерадостно и, как мне показалось, с издевкой улыбаясь, сообщила она.
- Ок, хорошо, - улыбнулся я ей тоже, показывая, что оценил шутку, - а еще что?
- А больше ничего, - улыбнулась она еще шире.
Я открыл было рот, чтобы рассказать этой веселой женщине все, что я думаю о ней, ее прокатной конторе, компании Crysler и заодно обо всем американском автопроме, но, снова оглянувшись на детей, махнул рукой и сказал:
- Ладно, давайте ваш Круизер.
- В конце, концов, это ж не всю жизнь, а всего на месяц, - добавил я про себя.
На парковке мои самые черные подозрения оправдались на 100%. Черт с ним, что у этой машины лобовое стекло больше напоминает смотровую щель в бронетранспортере, а салон вызывает ностальгические воспоминания о 412-м Москвиче и Жигулях 2101. Самая важная для нас в тот момент часть любой машины - багажник - так вот его же там просто нет! И как запихивать в него четыре чемодана, две сумки и два рюкзака - для меня явилось неразрешимой проблемой. Положение спас негр из обслуживающего персонала - он то ли был прекрасным игроком в тетрис, то ли всю жизнь имел дело с Круизерами, но так или иначе, проблему размещения вещей в машине он решил, и даже нам с детьми осталось место, правда, совсем впритык. «Ладно, тронулись», - пафосно произнес я, заводя мотор, и... Одновременно с включением зажигания, оба стекла в задних дверях автоматически опустились. Поднять я их уже не смог, несмотря на все усилия, дерганья за ручки, нажимания на кнопки, а также некоторое количество русских слов, которых эта $#%#!@%@# машина, возможно, никогда еще в своей жизни не слыхала.
Что ж, пришлось-таки вернуться в офис и довести до конца недоделанное (см. выше): рассказать этой веселой женщине все, что я думаю о ней, ее прокатной конторе, компании Crysler и заодно обо всем американском автопроме. Женщина отреагировала адекватно, пообщав «прислать кого-нибудь разобраться».
«Кем-нибудь» оказался тот же чернокожий парень, что так мастерски упихал нас с вещами в эту крошечную коробочку. «А, так это же известная проблема в этой машине», - так же жизнерадостно улыбаясь сообщил он. «Щас, все уладим», - и куда то убежал. Вернулся он через пару минут, и не один, а за рулем Chevrolet Equinox , лихо запарковался и протянул мне ключи. «На, радуйся, формальности я уже все закрыл, так что езжай и ни о чем не думай». В качестве бонуса, он помог перекинуть багаж из старой машины в новую, хотя тут уже не надо было обладать никакими особыми навыками. Напоследок он спросил меня:
- Парень, а ты не из России?
- Откуда знаешь? - сильно удивился я.
- Да вот, - показал он на мой фото-рюкзак, - у моей русской подружки такой же есть.
- Да-да, конечно, как я сам не догадался - улыбнулся я ему. На самом деле этот рюкзак был куплен в B&H Photo в Нью Йорке, но зачем же расстраивать хорошего человека?
После этой сделки остались сущие мелочи. Доехать на гостиницы под неустанные стоны Яны, что она не хочет в гостиницу, а хочет домой, в Москву, к бабушке. Добраться-таки до номера. Съездить за едой, ибо пачки дубовой каши надолго бы не хватило. Искупали детей и героически легли спать в десять вечера по местному времени. Так и закончился наш самый длинный день в году - 6 мая - продолжавшийся 25 часов.
- Пока, наш домик!
- Пока, машины!
- Пока, грузовик!
- Пока, электиричка!
- Пока, заборчик!
Ну и так далее, почти до самого Шереметьева.
А вот и наш багаж.
Хотя его тут не очень видно, но заценить объем можно. На всякий случай, для тех, кто не верит, приведу полную опись имущества:
1. Чемодан большой - 3 шт.
2. Чемодан маленький - 1 шт.
3. Сумка дорожная - 2 шт.
4. Рюкзак большой - 2 шт. (по одному на взрослого)
5. Рюкзак маленький - 2 шт. (по одному на ребенка)
6. Сумка с едой - 1 шт.
7. Полиэтиленовый пакет со всякой ерундой, которая не поместилась в остальной багаж - 1 шт.
Тут Леша остановился, вздохнув, вспомнив, как переезжали его друзья - всего с двумя чемоданами - но тут же преисполнился чувства гордости - ибо с двумя чемоданами любой может переехать, а вот с таким багажом как у нас - не каждому дано. Плюс дети: по объему, весу и количеству их было меньше, чем вещей, но зато сумки и чемоданы не разбегались по всему аэропорту, не валялись по полу и не облизывали стойки регистрации.
Шереметьево-2 в это светлое весеннее утро был весьма безлюден и вообще какой-то серый. Торжественность момента вообще не ощущалась: совсем не было ковровых дорожек, духовой оркестр (которого тоже не было) не играл «Прощание славянки» и никто украдкой не смахивал скупую слезу с уголков глаз. В довершение всего не работали все пункты упаковки багажа, и мы с трудом нашли в огромном зале единственное место, где наши драгоценные чемоданы таки смогли завернуть в пленку.
Далее мы доверили самое дорогое, что у нас было - самих себя - в заботливые руки персонала Air France. Я за свою жизнь слышал очень много нареканий и претензий к этой авиакомпании, но со своей стороны могу сказать о ней только хорошее. Пятнадцать часов, проведенные в двух самолетах и в аэропорту Шарль де Голль оставили очень приятное впечатление. Этому способствовали и отличные оба самолета, и очень качественный сервис на борту, и прекрасное французское вино без ограничений и даже умеренная цена на Martel XO во французском дьюти фри. Так что мы кайфовали, а дети - ели. Боже, как они ели! Мы еды брали примерно с двухкратным запасом - так они съели почти все! Рот у них не закрывался; через полчаса после очередной еды они требовали новую. Так что мы задолбались их кормить, а стюардессы - разогревать еду. Ну и бесились конечно, куда ж без этого. Особенно хорошо дети отколбасились в Шарль де Голле. Он там бегали, специально запутываясь в ограничительных лентах и крича потом «А-а-а, мы застряли!»
Ну и ели, конечно
А в самолете мы нашли чудесный туалет с «дверкой, как у автобуса» (ну знаете, такая, складывающаяся пополам) и Антон ходил туда, по-моему, просто для развлечения. А еще дети смотрели мультики - им очень понравился один, «про кису» - слушали музыку, раскрашивали. Спать и не думали. Небольшая передышка возникла лишь к концу трансатлантического рейса, когда детей, наконец, сморил сон. Причем Антона будили уже перед самой посадкой - он ни в какую не хотел просыпаться. А еще меня порадовала сцена захода на посадку: самолет был оборудован камерами, которые показывали картинку по ходу движения в реальном времени, так что я с удовольствием почувствовал себя в авиационном симуляторе.
И вот - волнующий момент - пройдя немного затекшими от восьмичасового сидения ногами мы предстали пред строгие очи американского пограничника. «Сколько времени вы намереваетесь пробыть в США?» - задал он стандартный вопрос. «Три года», - скромно ответил я. Строгие очи полезли на лоб - и началось: оказалось, парень молодой, на службе недавно, и опыта работы с L визой не имеет. Он долго листал наши документы, что-то проверял, советовался с коллегами... Мы все это время томились у стойки: мы с женой тихо, дети - громко, под конец уже валяясь по полу. Другой чуткий пограничник даже предложил Антону шоколадку. Однако дети уже ничего не хотели, они ныли: «не хотим в Америку, хотим в наш домик». «Тише, тише», - успокаивали мы их, опасаясь, что кто-то может понять их очень буквально. Наш же проверяющий, вроде бы продравшись, через дебри должностных инструкций вдруг узрел в декларации еду. «Что за еда?» - снова насупился он. Пришлось объяснять ему, что мы, прекрасно зная, что в Америку нельзя ввозить никакой еды, тем не менее осмелились взять с собой запечатанную коробку детской каши, чтоб поужинать вечером в отеле (кстати, я вычитал это на форумах и на сайте CBP). Причем, когда я ему это объяснял, то от волнения вместо oat flakes (овсяные хлопья) сказал oak flakes (дубовые хлопья), что, видимо, добило его окончательно и он послал нас на secondary inspection. В мою душу закрались нехорошие подозрения, которые быстро подтвердились: это отдельная комната, куда нужно было тащиться со свем нашим необъятным багажом и в которой уже скопилось большое количество людей. Однако там нас ждал приятный сюрприз: нам мгновенно проштамповали документы, поставив вожделенные три года и тут же отпустили на все четыре стороны. И даже не поинтересовались, что там за дубовая каша у ребят такая. Быстро соориентировавшись, мы двинулсись в сторону выхода. Антон к тому времени уже дошел до крайней степени морального истощения, но нытье ребенка оборвалось на полуслове, как только он подошел к стеклянной стене, отделяющей залы аэропорта от внешнего мира. Он увидел парковку, забитую машинами и разнокалиберными автобусами, а сразу за ней - хайвэй номер 95, переполненный в этот вечерний час транспортом, в том числе знаменитыми американскими грузовиками. «А-А-А! Хочу туда» - тут же завел противоположную песню Антон. Тут наши желания на сто процентов совпали, поэтому мы из всех сил устремились брать машину.
Ну и тут все быстро не закончилось. Первым делом, зная коварство клерков американских рент-э-каров, я попросил японскую машину. «Какую?» - спросила из-за стойки традиционная в таких местах толстая негритянка. «Да хотя бы вот эту», - я ткнул пальцем в стоящюю за стеклом Totyota Camry. «Ok, sir, no problem», - и она начала оформлять мне машину. Однако посередине вдруг споткнулась и заявила: «о, простите, но я не могу вам дать эту машину, так как это не mid-size».
- А что же, - желчно поинтересовался я, - компакт?
- Нет, это full-size, - последовал ответ.
- С какого это интересно перепоя? Я не раз брал ее именно как mid-size!
Так или иначе, я смог заронить зерно сомнения в ее черную душу, и она стала куда-то звонить, проверять. Однако результаты проверки оказались удручающими: на том конце провода ей подтвердили, что это не mid-size, о чем она и не замедлила меня уведомить.
- Ладно, давайте mid-size, - сдался я, с опаской поглядывая на притихших ненадолго детей, - что у вас там есть из mid-siz’ов?
- Crysler PT-Cruiser, - жизнерадостно и, как мне показалось, с издевкой улыбаясь, сообщила она.
- Ок, хорошо, - улыбнулся я ей тоже, показывая, что оценил шутку, - а еще что?
- А больше ничего, - улыбнулась она еще шире.
Я открыл было рот, чтобы рассказать этой веселой женщине все, что я думаю о ней, ее прокатной конторе, компании Crysler и заодно обо всем американском автопроме, но, снова оглянувшись на детей, махнул рукой и сказал:
- Ладно, давайте ваш Круизер.
- В конце, концов, это ж не всю жизнь, а всего на месяц, - добавил я про себя.
На парковке мои самые черные подозрения оправдались на 100%. Черт с ним, что у этой машины лобовое стекло больше напоминает смотровую щель в бронетранспортере, а салон вызывает ностальгические воспоминания о 412-м Москвиче и Жигулях 2101. Самая важная для нас в тот момент часть любой машины - багажник - так вот его же там просто нет! И как запихивать в него четыре чемодана, две сумки и два рюкзака - для меня явилось неразрешимой проблемой. Положение спас негр из обслуживающего персонала - он то ли был прекрасным игроком в тетрис, то ли всю жизнь имел дело с Круизерами, но так или иначе, проблему размещения вещей в машине он решил, и даже нам с детьми осталось место, правда, совсем впритык. «Ладно, тронулись», - пафосно произнес я, заводя мотор, и... Одновременно с включением зажигания, оба стекла в задних дверях автоматически опустились. Поднять я их уже не смог, несмотря на все усилия, дерганья за ручки, нажимания на кнопки, а также некоторое количество русских слов, которых эта $#%#!@%@# машина, возможно, никогда еще в своей жизни не слыхала.
Что ж, пришлось-таки вернуться в офис и довести до конца недоделанное (см. выше): рассказать этой веселой женщине все, что я думаю о ней, ее прокатной конторе, компании Crysler и заодно обо всем американском автопроме. Женщина отреагировала адекватно, пообщав «прислать кого-нибудь разобраться».
«Кем-нибудь» оказался тот же чернокожий парень, что так мастерски упихал нас с вещами в эту крошечную коробочку. «А, так это же известная проблема в этой машине», - так же жизнерадостно улыбаясь сообщил он. «Щас, все уладим», - и куда то убежал. Вернулся он через пару минут, и не один, а за рулем Chevrolet Equinox , лихо запарковался и протянул мне ключи. «На, радуйся, формальности я уже все закрыл, так что езжай и ни о чем не думай». В качестве бонуса, он помог перекинуть багаж из старой машины в новую, хотя тут уже не надо было обладать никакими особыми навыками. Напоследок он спросил меня:
- Парень, а ты не из России?
- Откуда знаешь? - сильно удивился я.
- Да вот, - показал он на мой фото-рюкзак, - у моей русской подружки такой же есть.
- Да-да, конечно, как я сам не догадался - улыбнулся я ему. На самом деле этот рюкзак был куплен в B&H Photo в Нью Йорке, но зачем же расстраивать хорошего человека?
После этой сделки остались сущие мелочи. Доехать на гостиницы под неустанные стоны Яны, что она не хочет в гостиницу, а хочет домой, в Москву, к бабушке. Добраться-таки до номера. Съездить за едой, ибо пачки дубовой каши надолго бы не хватило. Искупали детей и героически легли спать в десять вечера по местному времени. Так и закончился наш самый длинный день в году - 6 мая - продолжавшийся 25 часов.