Ода крепостничеству.
Статья председателя Конституционного суда России, Валерия Зорькина в Российской Газете от 26.09.2014 года может являться характерным образчиком и в некотором смысле классическим и конституционным примером кондового верноподданичества и низкопоклонства, обосновывающего и благословляющего самовластные, монархические действия российских властей, с точки зрения правовых традиций, исторических и идеологических смыслов.
Название статьи, само по себе: «Суд скорый, правый и равный для всех», говорит о том, что она содержит анализ реформ Николая II, указывает на приоритеты главы конституционного суда, в вопросах правоприменения, где скорость суда является его фундаментальным качеством, поставленным на первое место по приоритетности, за которым следует правота и равенство для всех. Законности и справедливости, равно как и иным фундаментальным принципам судопроизводства, место не нашлось, в отличие от декларативного и фиктивного буржуазного симулякра «равенства для всех».
Что такое юридическое равенство для всех мы видим на примере дела Оборон-Сервиса, Сердюкова, Ходорковского, Кущёвских Цапков, дела Магницкого и многих и многих других громких не совсем громких дел. Равенство юридическое противопоставляется равенству социальному, имущественному, тем самым его сущность и универсальность выхолащивается до соответствующих размеров контролируемых активов статуса и уровня покровительства. Что такое право, как право, без соответствующего механизма гарантий и реализации суть пустая декларация.
«Мы признаём право всех людей на пищу, но мы не можем признать каждого голодного сытым» - известная фраза Л.Д. Троцкого, произнесённая в процессе переговоров относительно условий подписания Брестского мира в марте 1918 года, исчерпывающим образом иллюстрирует фиктивную сущность буржуазного понятия юридического равенства.
Данная статья проводит историческую параллель, между идущими реформами права, с реформами Николая II, и призвана обосновать текущие масштабные изменения всей системы права России, не столько на конституционно-правовом, сколько на идеологическом уровне. В силу данной правовой реформы, наибольшие изменение не только по количеству новелл, но и по их деградационной и императивной сущности, претерпели гражданское и уголовное право.
Время выхода статьи символично. Нарастающий кризис по всем направлениям государственного управления, в особенности катастрофического провала, допущенного путинизмом в отношении Украины, результаты которого скрыть не представляется возможным, требуют идеологического, сакрального обоснования не в координатах умножающегося порока самовластной и деструктивной воли монарха, но в координатах русских народных правовых государственных и, конечно же, религиозных традиций.
Интересы охраны и обороны режима, конкретных должностных лиц, находящихся у власти и их многочисленных бенефициаров, неизменности сложившегося порочного порядка вещей, требуют масштабного и повсеместного ущемления конституционных прав и свобод граждан, последовательного выхолащивания их конституционной, социально-политической, правовой и экономической сущности, разнообразными идеологическими фикциями и легальными трактовками.
С первых строк повествования веет тревогой автора за судьбу отечества, попавшего в ситуацию, когда «система международного права становится сферой интерпретации с позиции силы», вопрос о том, вследствие чего сложилась подобная ситуация, в том числе и с силами России, автор опускает, но достаточно твёрдо утверждает, что «..это не просто диктует форсированную потребность в модернизации всех сфер нашей жизни…», но «активной и коллективной мобилизации сил и духа широких российских масс» (в бытность свою членом КПСС автор писал о широких народных массах или трудящихся).
Что такое «активная и коллективная мобилизация сил и духа» перед лицом внезапно возникших вызовов и угроз разъяснять никому не надо. Поход в магазин, аптеку, поликлинику, платёжки ЖКХ, штрафы, и налоги, новые составы статей УК, моментально вразумляют самых непонятливых граждан. Призывами затянуть пояса во славу царя и отечества, полного и всестороннего удовлетворения постоянно растущих потребностей элит, никого давно не удивить.
Какие могут быть политические права, свободы, когда путинистическое отечество в опасности? Вопрос о привлечении к ответственности лиц, допустившими такую ситуацию своими виновными и корыстными действиями автором не ставится, но вполне определённо утверждается о необходимости объединиться перед лицом угроз вокруг правящего класса. Никого не должно смущать витиеватая форма этого призыва:
«А это возможно лишь в том случае, если нормы законов, качество законоисполнения и вся государственная политика окажутся в согласии с представлениями широких масс о благом и справедливом.»
Задача правоприменителя определена автором с исчерпывающей ясностью: не надо ничего менять, только формируй представление масс о благом и справедливом в надлежащем ключе, и всё у нас будет хорошо. Ведь всё для этого есть, или было в достаточном количестве: и финансовые ресурсы, и законы и СМИ, и целая армия лиц определяющим признаком которых служит девиз: «чего изволите барин».
Ретроспектива в историю царских правовых реформ, предпринятая автором должна убедить читателя не в том, что эти реформы были вызваны острой необходимостью придавать меняющимся феодальным, рабским общественным отношениями более - менее приемлемый вид, не затрагивая их сущность, в интересах прежде всего госуправления, но в их насущной прогрессивности, спущенной сверху монаршей волей, и что в силу своего излишнего либерализма данная монаршая воля слишком мягко регулировала права помещика пороть крестьян на конюшне, а крестьянок в бане.
Ничто так не скрепляет и не роднит русское общество барина и холопа, как право первого наказывать, второго, определять его правовую судьбу по своему усмотрению, внутреннему убеждению и правосознанию. Оказывается, культурные ресурсы общества не были готовы к реформам, помещику было трудно расставаться со своим правом, но было ли крепостным легко переходить из личной зависимости в экономическую?
Вот не надо было трогать российское исконно-посконное крепостное право, и всё у нас было бы хорошо, никаких бунтарей никаких революций. Интересно, если бы подобные соображения автор высказывал 30 лет назад на кафедре конституционного права МГУ, то мог бы он дорасти до своего нынешнего статуса и положения?
Вопрос об обстоятельствах введения в России крепостного права, которое было окончательно оформлено в результате принятия Соборного уложения Алексея Михайловича 1649 года, автором не поднимается именно потому, как история Романовых - Голдштейн-Троппов это история крепостничества, отсталости, религиозного мракобесия и личной несвободы обусловившей пространственное развитие русского государства беглыми холопами и крепостными, переквалифицировавшихся в казаков.
Если обстоятельства введения крепостного права совместно с церковным расколом послужили явным деградационным фактором развития Русского государства, то для чего бессменный глава Конституционного суда России и страж Конституции обращается к нему именно сейчас и именно в таком благолепном идеологическом и обелительном контексте?
«При всех издержках крепостничества именно оно было главной скрепой, удерживающей внутреннее единство нации. Не случайно же крестьяне, по свидетельству историков, говорили своим бывшим господам после реформы: "Мы были ваши, а вы - наши". Разорвав внутреннюю связь между элитой и массами, реформа окончательно закрепила за царем как носителем власти статус главного объекта народных чаяний, или, говоря современным языком, социальных ожиданий.
Таким образом, основная линия социального напряжения - между властью и крестьянскими массами - лишилась важнейшего амортизатора в лице помещиков. И это стало одной из существенных причин роста "бунташных", а затем и организованных революционных процессов в России на исходе XIX и в начале ХХ вв.»
Представляется, что та суррогатная субстанция идеологического концентрата, которую варят в недрах разнообразных органов власти и соответствующих комиссий, определяющая и закрепляющая конституционный монархический, наследственный статус президента и его двора, в рамках возрождаемой доктрины Уварова «православия, самодержавия, народности» не подразумевает иного способа оформления складывающихся общественных отношений, как та или иная форма юридического закрепления социального неравенства, поражения в правах существенной части населения, явившейся прямым следствием приватизации социалистической собственности СССР, на всем известные имена, в интересах менее известных конечных бенефициаров.
Не только правовую, но и идеологическую основу этого дела и призван обеспечить маститый автор публикациями целого ряда подобных статей, в качестве проведения соответствующей кампании.
В этом смысле, духовные скрепы, разговоры про русский мир, правый суд, о благом и справедливом, не что иное как возврат к обыкновенному сословному феодализму в его номенклатурно-феодальной разновидности, где понятие закрепощение, прежде всего интеллектуальное, а затем духовное, личное и экономическое, является ключевым.
Когда материальные, имущественные вопросы распределения общественного продукта в России приобретают нежелательную остроту, то самое время поговорить о душе, вере, терпении и всепрощении, потому как этот мир придуман не нами, и не нам его изменить, куда ни кинь всюду клин, а без Ленина и большевиков никакой революции не бывать.
Когда об этом говорят разнообразные маргиналы и священнослужители, это неприятно, но терпимо и не влечёт правовых последствий, но когда такие вещи пишет председатель Конституционного суда, то дело совсем плохо. В силу правовых традиций, правоприменение в России всегда носило классовый характер реализации интересов господствующих классов.
При всей кажущейся невинности и даже справедливости непонятных и многозначных юридических формулировок, которыми изобилуют новеллы российского законодательства, они лишь инструмент в руках конкретной политической и экономической целесообразности правоприменителя, что в свою очередь, ничего общего с правом, в его классической дефиниции Ульпиана, как искусство добра и справедливости ius est ars boni at aequi и законностью, как nullum crimen nulla poena sine lege (нет преступления нет наказания если этого не указано в законе) не имеет.
Если во времена СССР, которые автор дипломатично обходит, когда он успешно сложился, как личность и как учёный-юрист, деятельность государства заключалась в реализации интересов господствующих в СССР классов, - трудящихся и это было не только закреплено в конституции, но и повсеместно реализовывалось, то деятельностью государства РФ, в её нынешнем виде, при текущем правительстве и режиме, является обеспечение интересов нынешних господствующих классов-номенклатурных феодалов, буржуазии, что он и призван в очередной раз обосновать в преддверии грядущих ужесточений войн, и как следствие, очередной русской революции, которая является неизбежным, объективным следствием того, за что он ратует.
Противопоставляя классовую борьбу хаосу и деструкции, автор, как ключевой участник событий октября 1993 года, в Москве занимается привычным лицемерием во имя традиционного буржуазного блага: «Капитал не любит шума и брани, отличается боязливым характером это правда, но это ещё не вся правда..» цитирует Маркс известного английского профсоюзного деятеля Данинга.
В ситуации, когда все смирились со своим правовым положением потери политических свобод и социальных завоеваний, и со всем согласны, под угрозой риска потери привычного спокойствия и благосостояния, потребление объявлено деятелями текущего правопорядка высшей ценностью под все возможными патриотическим соусами русского мира. Достижение такой ситуации и является основной целью режима, потому как институт буржуазного права с его текущей Российской спецификой перманентного реформирования, необязательности, суровости и избирательности, лишь инструмент господства имущих классов, заключающийся в относительно безопасном изъятии природной ренты.
«….капитал боится отсутствия прибыли как природа боится пустоты -продолжает Маркс цитировать Данинга - если имеется прибыль в достаточном количестве, то капитал становится оживлённым, обеспечьте капиталу 10% прибыли - капитал готов на всякое применение оживлённым, при 20 % капитал становится смелым, при 50% - он готов сломать себе голову, при 100% капитал попирает все человеческие законы, при 300% нет такого преступления на которые пошёл бы капитал даже под угрозой виселицы. Если шум и брань приносят прибыль, капитал будет способствовать тому и другому, доказательство - контрабанда и торговля рабами».
Очень важно не столько то, о чём автор сказал, либо прямо, либо косвенно, сколько то, о чём он не сказал. Какие задачи решает правоприменитель и законодатель, в современной России достаточно ясно и без компетентного мнения председателя КС, важно какие цели преследуются властями, чьими интересами они руководствуются в своей деятельности, какие и чьи ресурсы их питают, и кто эти ресурсы в действительности обеспечивает.
Другими словами, насколько лица, принимающие государственные решения свободны в своих действиях по отношению к государственным интересам России, его народа, гражданского общества?
Говоря в негативном ключе о попытке «разрушить до основания» комплекс советской моральной нормативности и советских представлений о справедливом, в виде традиционных коллективистских и даже общинных ценностей, автор явно лукавит. Нет и не было никаких попыток разрушения, было целенаправленное, масштабное, скрытное и кровавое разрушение традиционных укладов, видов деятельности, представлений о должном, пускай не огнём и мечём, но законом и нормативным актом, которые и относятся к предмету ведения института, возглавляемого автором и непосредственно входит в его должностные обязанности.
Именно с его благословления и молчаливого согласия всё это происходило и до сих пор происходит на наших глазах, промежуточным итогом всего этого является война, пока на Донбассе.
Несомненно, что стоит поблагодарить автора за признание приватизации бывшей общенародной собственности, как внезаконного процесса, который к тому же ощущается как несправедливость. Маленькая деталь: когда председатель КС говоря о приватизации употребляет термин незаконный, т.е. процесс совершённый с нарушением закона, то это влечёт совершенно конкретные правовые последствия для лиц уполномоченных законом следить за соответствием приватизационных сделок закону, а соответственно, и их действительностью, но когда употребляется термин ВНЕзаконный, т.е. вне рамок закона, то ничего иного кроме соответствующей эмоциональной коннотации данное выступление не несёт.
Соответственно, целью автора, заявляющего подобные признания, является не придание процессам приватизации соответствующей юридической квалификации (экономическая квалификация произведена счётной палатой в 2003 году), с последующей постановкой вопроса о восстановлении попранного status quo, но констатация недоработок приватизаторов, которые в своей деятельности оставили основания и возможность ощущать результаты приватизации несправедливыми, а недоработки необходимо исправлять.
Каким образом следует исправлять указанные нарушения и недоработки, ущемляющие «весь комплекс советской морали»?
-см абзац 3- «..согласии с представлениями широких масс о благом и справедливом». Работать необходимо с представлениями широких масс о благом и справедливом, и всё будет хорошо, и ни у кого никаких вопросов не возникнет не только по результатам приватизации, но и по итогам будущего суда: «скорого, правого и равного для всех.». Вспоминаются слова Порции из знаменитой трагедии Шекспира Внецианский купец:
«Ты ищешь правосудия, получишь ты его, но больше чем желаешь»
Купчая крепость лояльности режиму обуславливает классовую идентичность элитариев, их углубляющееся с каждым днём отчуждение от народа и общества, их объективную историческую потребность в использовании узурпированной власти по максимуму, где пределом власти элит служит развязывание войны в целях перенаправления протестной энергии оболваненных пропагандой эксплуатируемых масс в патриотический угар.
Образ врага и линии разъединения, отчуждения общества в таких условиях становятся ключевыми вопросами выживания режима, а значит сохранение власти собственности, статусов, мотиваций. Именно на это и работает данная статья, формируя у простодушного читателя неприязнь к тем, кто гнобит «совков» игнорирует коллективизм, не видит положительной духовной сущности в крепостном праве, монархии и русском мире, а значит, призывает к хаосу, большевизму и революции.
Автор ставит знак равенства между революцией и хаосом. Можно ли с этим согласиться? Хаос противостоит порядку и является предметом деятельности сознания в рамках цивилизации. Когда общественные отношения строятся на порочных принципах, вытекающих из попрания права и морали, и ставящих социальный статус личности в зависимость от близости к власти и обладанию собственностью, то тогда в данной системе отношений, игнорирующей труд, его качество, сложность и полезность, как единственный источник социального статуса личности, возникает хаос, как укоренение отчуждения, разрыв социальных связей, установление фикций, в качестве основ, и произвола в качестве закона.
Такое положение вещей, обусловленное рыночным хаосом свободы предпринимательства, превратившейся в регулируемое воровство, путём угнетения и эксплуатации себе подобных в разных формах нагромождения взаимоисключающих правовых норм, носит все признаки хаоса, преодоление которого является цивилизационной задачей прогресса.
Революция, восстанавливает порядок вещей, воздаёт каждому по труду и заслугам, преодолевает хаос в головах, при этом действует довольно радикальным образом, что вызывает животный страх благодушного потребителя из среды офисного планктона, гордо именующего себя креативным классом. Прогнившее отторгается, его место занимает насущное, прогрессивное и гуманное начало, тем более, что будущий революционный процесс в значительной степени предвосхищён достижениями прошлого, которые наилучшим образом описали сущность как царизма с его номенклатурно-феодальной социальной системой, так и систему буржуазного либерализма без использования сил и средств которого революция крайне затруднена.
Устойчивость такой общественной системы, держащейся на страхе, жадности и безысходности, требует возрастающей пропагандистской и экономической накачки, зиждется на эксплуатации природной и статусно-административной ренты. Данная устойчивость сродни плотностной устойчивости водных масс при образовании внутренних волн в океане, и определяется известным соотношением количества общественных богатств государства, приходящихся на самых бедных и самых богатых - коэффициент Джинни. С низведением экономической базы, вся система с неизбежностью разрушается, и никакие юридические манипуляции и пропагандистские изыски не в силах противостоять ветру истории.
В суровую годину усложняющейся глобальной ситуации, закрепощение общественного сознания, в рамках традиционного «русского мира», подтверждённого богатой историей рабства, покорности, глупости и темноты, возведённой в абсолют верой в божию и монаршую благодать, самое важное и ответственное дело, порученное его превосходительству, государственному советнику высшего квалификационного класса доктору юридических наук, профессору МГУ, товарищу Валерию Дмитриевичу Зорькину, члену КПСС с 1970 года, патриарху отечественного конституционализма.
Рассматривая данную работу в ряде других работ автора, резонно предположить, что подготовка идеологической почвы для введения в действие новой Конституции России идёт полным ходом, а вопрос о том, «..правильно ли понимает товарищ Зорькин интересы царизма, помещиков и капиталистов, а вместе с ними и политику партии, соответствует ли деятельность товарища Зорькина на высоком посту блюстителя путинистической законности, требованиям остроты политического момента, во всей его сложности, противоречивом многообразии и, в то же время, диалектическом единстве» остаётся открытым…….