Чуткое руководство
Наши "партнёры" из МАГАТЭ, видимо, всегда смотрели на действительность "широко закрытыми глазами", а вели себя как перекормленные волки.
Но родные-то "элиты", в смысле - партийное руководство, вооружённое лучшей в мире идеологией, должно было хоть что-то соображать! Но, хрен там, один Рыжков проявил способность к осмыслению ситуации. Технарь!
Борис Якеменко:
"38 лет Чернобыльской трагедии. Немного о героях Чернобыля. О Легасове. Свидетельство очевидца.
«В конце лета 1986 года, встретив меня на лестнице в институте, академик Легасов позвал в свой кабинет. Перевернув лежащую на столе бумагу, он предупредил: то, что я сейчас увижу, не предназначается ни для чьих глаз и ушей... Передо мной лежал будущий сценарий посвященной Чернобылю специальной сессии МАГАТЭ в Вене, который заранее расписали какие-то наши «друзья». Они предполагали, что в своем докладе о чернобыльской аварии Советский Союз не скажет ничего конкретного. Поскольку эти реакторы относятся к реакторам военного типа, все будет засекречено и доклад продлится всего полчаса. Дальше расписывались выступления - содержание каждого передавалось одной-двумя фразами.
В конце был проект постановления МАГАТЭ: закрыть в Советском Союзе все атомные реакторы большой мощности, выплатить огромную репарацию пострадавшим от радиоактивности странам, обеспечить присутствие иностранных наблюдателей на каждом атомном реакторе Союза. Я посмотрел на Легасова. Тот кивнул: «Да. И это нам надо будет переломить».
И как он начал ломать! Привлек к написанию доклада виднейших специалистов. В нем не скрывалось ничего... В результате министерское начальство написало на докладе резолюцию о том, что его нужно уничтожить, а авторов привлечь к уголовной ответственности. Тогда Легасов поехал отстаивать свою точку зрения к Рыжкову. Тот разрешил выступить с докладом...
Легасов добился того, что ученых, разрабатывавших РБМК (абсолютно невыездных!), командировали с ним в Вену. И в августе 1986 года он выступил с докладом, продолжавшимся почти пять часов. Когда у присутствующих возникали вопросы, с мест поднимались ученые, которых Легасов привез в Вену. Они говорили так веско и убедительно, что эксперты МАГАТЭ записывали за ними каждое слово. В результате ни один пункт из того «сценария» не вошел в резолюцию. Вечером, когда Валерий Алексеевич прилетел из Вены, я с нетерпением ждал его в вестибюле института, боясь пропустить. Влетает Легасов и на ходу кричит мне: «Победа!» Зная, что он поедет в Политбюро, я решаю его дождаться.
Наконец Легасов возвращается, и я понимаю, что он совершенно раздавлен. Поднимает на меня глаза и говорит: «Они ничего не понимают и даже не поняли, что нам удалось сделать. Я ухожу в отпуск». Он ушел в отпуск и вскоре тяжело заболел, сказались огромные полученные дозы.
Известно, что Легасова не любил Горбачев. Осенью 1987 года был составлен список чернобыльцев, представленных к званию Героя, и Александров на собрании института уже поздравил его с наградой. А позже выяснилось, что Легасова вычеркнули из списка по указанию Горбачева. И это при том, что все те, кто работал с ним в Чернобыле, считали, что ему надо дать даже не Героя Социалистического Tруда, а Героя Советского Союза - настолько часто он собой рисковал… Возможно, сыграло роль то, что Легасов, а не Горбачев, по результатам опросов был назван человеком года в 1986-м. Это тоже не добавило ему любви начальства».
Вот так.
Но родные-то "элиты", в смысле - партийное руководство, вооружённое лучшей в мире идеологией, должно было хоть что-то соображать! Но, хрен там, один Рыжков проявил способность к осмыслению ситуации. Технарь!
Борис Якеменко:
"38 лет Чернобыльской трагедии. Немного о героях Чернобыля. О Легасове. Свидетельство очевидца.
«В конце лета 1986 года, встретив меня на лестнице в институте, академик Легасов позвал в свой кабинет. Перевернув лежащую на столе бумагу, он предупредил: то, что я сейчас увижу, не предназначается ни для чьих глаз и ушей... Передо мной лежал будущий сценарий посвященной Чернобылю специальной сессии МАГАТЭ в Вене, который заранее расписали какие-то наши «друзья». Они предполагали, что в своем докладе о чернобыльской аварии Советский Союз не скажет ничего конкретного. Поскольку эти реакторы относятся к реакторам военного типа, все будет засекречено и доклад продлится всего полчаса. Дальше расписывались выступления - содержание каждого передавалось одной-двумя фразами.
В конце был проект постановления МАГАТЭ: закрыть в Советском Союзе все атомные реакторы большой мощности, выплатить огромную репарацию пострадавшим от радиоактивности странам, обеспечить присутствие иностранных наблюдателей на каждом атомном реакторе Союза. Я посмотрел на Легасова. Тот кивнул: «Да. И это нам надо будет переломить».
И как он начал ломать! Привлек к написанию доклада виднейших специалистов. В нем не скрывалось ничего... В результате министерское начальство написало на докладе резолюцию о том, что его нужно уничтожить, а авторов привлечь к уголовной ответственности. Тогда Легасов поехал отстаивать свою точку зрения к Рыжкову. Тот разрешил выступить с докладом...
Легасов добился того, что ученых, разрабатывавших РБМК (абсолютно невыездных!), командировали с ним в Вену. И в августе 1986 года он выступил с докладом, продолжавшимся почти пять часов. Когда у присутствующих возникали вопросы, с мест поднимались ученые, которых Легасов привез в Вену. Они говорили так веско и убедительно, что эксперты МАГАТЭ записывали за ними каждое слово. В результате ни один пункт из того «сценария» не вошел в резолюцию. Вечером, когда Валерий Алексеевич прилетел из Вены, я с нетерпением ждал его в вестибюле института, боясь пропустить. Влетает Легасов и на ходу кричит мне: «Победа!» Зная, что он поедет в Политбюро, я решаю его дождаться.
Наконец Легасов возвращается, и я понимаю, что он совершенно раздавлен. Поднимает на меня глаза и говорит: «Они ничего не понимают и даже не поняли, что нам удалось сделать. Я ухожу в отпуск». Он ушел в отпуск и вскоре тяжело заболел, сказались огромные полученные дозы.
Известно, что Легасова не любил Горбачев. Осенью 1987 года был составлен список чернобыльцев, представленных к званию Героя, и Александров на собрании института уже поздравил его с наградой. А позже выяснилось, что Легасова вычеркнули из списка по указанию Горбачева. И это при том, что все те, кто работал с ним в Чернобыле, считали, что ему надо дать даже не Героя Социалистического Tруда, а Героя Советского Союза - настолько часто он собой рисковал… Возможно, сыграло роль то, что Легасов, а не Горбачев, по результатам опросов был назван человеком года в 1986-м. Это тоже не добавило ему любви начальства».
Вот так.