Верить ли нам глазам и слуху, торагие гойспода? Не страшный ли сон сей гроб сия конфузия, эти заплаканные лица, стоны и вопли! Увы, это не сон, и зрение не обманывает нас! Та, которую мы еще так недавно видели столь бодрой, столь девически свежей и чистой, которая так недавно на наших глазах, наподобие неутомимой пчелы, носила свой мед в общий улей боротьбы с Режымом, та, которая... эта самая обратилась теперь в совершеннейшее ничтожество, в вещественный мираж. ...
Пропадают втуне биологические вещества покойного мосье Малашенко, выношенные безвестной дворовой девкой и воплотившиеся в приплод дитя, своим существованием подогревающим надежды на богатое наследство, ибо, гойспода, длинны руки Террана и его зацепистые пальцы уже шарят по карманам ново-обретённых латвиян:
А ведь ещё совсем недавно ново-латвийская дева боролась с удушливыми газами Террана, разгоняя их вращением половой(в хорошем смысле) тряпки над головой и установлением печки-буржуйки, заправляемой принесённым из чащоб Латвии валежником
Вот так, мeine Herren und Herrinnen, лишились валежника потенциальные лесные братья. Не из чего им будет устраивать в глуби лесов свои тёплые гнёзда. Глад, мор, КОВИД и заболевания моче-половой системы ждут будущих подпольных борцов за свободы и вольности бывшей витрины небесного СССР. Сгорели в ябожениной печке-буржуйке их надежды и чаяния. Пришёл писец откуда не ждали. Подобрался сзади, можно сказать.
Такая вот печальная загогулина. Панимаш.