Радуга 2008. В двух словах.
Вернулся.
Слов много и нет никакой возможности их посредством передать хоть часть увиденного. Алтай это фантастика и крышеснос. Воплощенная мечта о несбыточном. Сказка. А Радуга - это Радуга.
Уверен, найдутся люди, которые будут, цепляясь к мелким неурядицам без которых не обходится ни одно крупное собрание людей, орать, что, мол, место было выбрано неправильно, то не так, это не эдак, и вААбче Радуга говно, Илу мудак и.т.п. Пусть. Собака лает - ветер носит.
А было все потрясающе.
Были горы и огромные камни. Были чистейшие родники и озера. Были бурундуки и сеноставки, да-да (это, короче, такие большие мыши пищухи)! Алтайские лошади на свободном выпасе звенели колокольчиками, а совершенно обнаглевшие коровы валялись посреди трассы и не пропускали машины. Белки размером с кошек и огромные некусачие муравьи.
«Страшные и ужасные» алтайцы оказались добрыми и приятными людьми. И, хотя, почуяв наличие финансов, стали драть за подвоз втридорога, но, елки-моталки, тот, кто видел местные дороги, вряд ли станет их обвинять. УАЗ и ГАЗ - нет им альтернативы на дорогах Алтая. «Все на левый борт!» - сипло кричит прокуренный водитель, и ты, мертвой хваткой вцепившись в доски, в обнимку с мешком картошки, видишь, как обмотанные цепями колеса отрываются от земли…
А пешком - тяжко, тяжко. Дохлый офисный организм скрипит под 25-ти килограммовым рюкзаком, легкие жадно втягивают разреженный горный воздух, пот льет градом, а впереди новый поворот и новый подъем… И все равно - восторг.
И горы, горы… Идешь за водой - вот поле, вот лес, и глаз автоматически отфильтровывает все ТО, что над лесом. И вдруг спохватываешься - ох, вот же оно! Я ж на Алтае! Бросаешь канистры, садишься в траву и смотришь, смотришь…
Три дня льет дождь, и ручьи, сливаясь и разбегаясь, несутся с вершин вниз - сквозь лагерь и палатку, а ветер рвет тент в клочья, и сырые дрова не хотят гореть. Сидим у соседей под укрепленным бревнами тентом, вокруг высоко установленного костра. Под ногами текут чуть ли не горные реки. «Наполни котелок, плиз!» - берешь кружку и зачерпываешь почти из-под ног. «Класс, за водой ходить не надо!». Семилитровое ведро под углом тента наполняется за пару минут чистой дождевой водой. Стучат барабаны, флейта сплетается с голосами.
Люди. Из европейской части России - куча. «Ты из Москвы? Что-то я там тебя не видел, ха-ха!». Вот Женька из Северодвинска. Все снаряжение: кожаная куртка и электрогитара (!). Поразившись его сумасшествием, вписываем к себе. Девчонки фаерщицы из Москвы, замечательный сборный лагерь «По-любому» - соседи. Ящер, вооруженный огромным «Fiskars’ом» притаскивает три бревна размером и весом вдвое больше себя самого: а то, говорит, вы чегой-то совсем без дров сидите. Потом тащим еще одно бревно на общую кухню. Туман густой, как кисель (кисель, кстати, был обалденный, с курагой, м-м-м!), и мы, блуждая, орем: «Кухня! Кухня!!!» и идем на голоса. И снова вечер, десяток человек вокруг костра, песни, байки, чилим ходит по кругу, и, черт возьми, грех в такую погоду не врезать по рюмашке… «А что это вы здесь делаете? Пьете?!» - говорит внезапно вынырнувший из темноты Ваня «из генштаба». «Ну-у…» - неуверенно тянем мы. «А раз пьете, то и мне налейте, х-мм.» - ни у кого ни одного нарекания наши алкогольные пережитки не вызвали, не было в этом негатива.
Все вместе: немец - шаман камней, замечательные французы, американец и наши: играем в города, путаясь в транслите и географии. «What is this?» - «This is… э-э-э… nishtyaki!». Вы когда-нибудь пытались объяснить иностранцу что такое «ништяки»?!
Чай у нас, чай в типи, чай на поле из термоса, чай на горелке на вершине; чай черный, зеленый, белый,красный; чай с брусникой, жимолостью, смородиной и мятой - чай, чай чай…
И круг. Босиком по траве, только босиком - петь «Ом» в резиновых сапогах невозможно. Сотни лиц напротив и, кажется, что горы слушают и подпевают нам. Как же жаль, что невозможно побывать на всех семинарах и успеть все увидеть и услышать.
Солнце начинает новый день, и трава покрывается тысячей разноцветных спальников. «У нас еда промокла!», «А у нас вообще все утонуло!» - все сушат вещи и смеются. Одноместная палатка нашей соседки Нади внутри напоминает маленькое озеро, но разве это ее расстраивает? Нет, она смеется вместе с нами.
Мальчишки лет 5-6-ти на лошадях продают лепешки и молоко. Конечно, не коммерции на Радуге, но это, все же, скорее экзотика, а не автолавка.
Знакомые с прошлой Радуги волгоградцы стоят на горе - обалденный вид на всю Радугу и горы вдали. Закат не помещается в фотоаппарат. Ветер бешено треплет растаманский флаг и подвешенные металлические крышечки изредка сталкиваются - горный ветер как он есть.
А ночью небо горит тысячами звезд, и млечный путь кажется одновременно далеким и близким. И отражение луны расплывается на поверхности воды в роднике - «Я принес воду с луной!».
………..
Рассказывать можно бесконечно, но не рассказать всего никогда. Фотки выложу на днях.
Слов много и нет никакой возможности их посредством передать хоть часть увиденного. Алтай это фантастика и крышеснос. Воплощенная мечта о несбыточном. Сказка. А Радуга - это Радуга.
Уверен, найдутся люди, которые будут, цепляясь к мелким неурядицам без которых не обходится ни одно крупное собрание людей, орать, что, мол, место было выбрано неправильно, то не так, это не эдак, и вААбче Радуга говно, Илу мудак и.т.п. Пусть. Собака лает - ветер носит.
А было все потрясающе.
Были горы и огромные камни. Были чистейшие родники и озера. Были бурундуки и сеноставки, да-да (это, короче, такие большие мыши пищухи)! Алтайские лошади на свободном выпасе звенели колокольчиками, а совершенно обнаглевшие коровы валялись посреди трассы и не пропускали машины. Белки размером с кошек и огромные некусачие муравьи.
«Страшные и ужасные» алтайцы оказались добрыми и приятными людьми. И, хотя, почуяв наличие финансов, стали драть за подвоз втридорога, но, елки-моталки, тот, кто видел местные дороги, вряд ли станет их обвинять. УАЗ и ГАЗ - нет им альтернативы на дорогах Алтая. «Все на левый борт!» - сипло кричит прокуренный водитель, и ты, мертвой хваткой вцепившись в доски, в обнимку с мешком картошки, видишь, как обмотанные цепями колеса отрываются от земли…
А пешком - тяжко, тяжко. Дохлый офисный организм скрипит под 25-ти килограммовым рюкзаком, легкие жадно втягивают разреженный горный воздух, пот льет градом, а впереди новый поворот и новый подъем… И все равно - восторг.
И горы, горы… Идешь за водой - вот поле, вот лес, и глаз автоматически отфильтровывает все ТО, что над лесом. И вдруг спохватываешься - ох, вот же оно! Я ж на Алтае! Бросаешь канистры, садишься в траву и смотришь, смотришь…
Три дня льет дождь, и ручьи, сливаясь и разбегаясь, несутся с вершин вниз - сквозь лагерь и палатку, а ветер рвет тент в клочья, и сырые дрова не хотят гореть. Сидим у соседей под укрепленным бревнами тентом, вокруг высоко установленного костра. Под ногами текут чуть ли не горные реки. «Наполни котелок, плиз!» - берешь кружку и зачерпываешь почти из-под ног. «Класс, за водой ходить не надо!». Семилитровое ведро под углом тента наполняется за пару минут чистой дождевой водой. Стучат барабаны, флейта сплетается с голосами.
Люди. Из европейской части России - куча. «Ты из Москвы? Что-то я там тебя не видел, ха-ха!». Вот Женька из Северодвинска. Все снаряжение: кожаная куртка и электрогитара (!). Поразившись его сумасшествием, вписываем к себе. Девчонки фаерщицы из Москвы, замечательный сборный лагерь «По-любому» - соседи. Ящер, вооруженный огромным «Fiskars’ом» притаскивает три бревна размером и весом вдвое больше себя самого: а то, говорит, вы чегой-то совсем без дров сидите. Потом тащим еще одно бревно на общую кухню. Туман густой, как кисель (кисель, кстати, был обалденный, с курагой, м-м-м!), и мы, блуждая, орем: «Кухня! Кухня!!!» и идем на голоса. И снова вечер, десяток человек вокруг костра, песни, байки, чилим ходит по кругу, и, черт возьми, грех в такую погоду не врезать по рюмашке… «А что это вы здесь делаете? Пьете?!» - говорит внезапно вынырнувший из темноты Ваня «из генштаба». «Ну-у…» - неуверенно тянем мы. «А раз пьете, то и мне налейте, х-мм.» - ни у кого ни одного нарекания наши алкогольные пережитки не вызвали, не было в этом негатива.
Все вместе: немец - шаман камней, замечательные французы, американец и наши: играем в города, путаясь в транслите и географии. «What is this?» - «This is… э-э-э… nishtyaki!». Вы когда-нибудь пытались объяснить иностранцу что такое «ништяки»?!
Чай у нас, чай в типи, чай на поле из термоса, чай на горелке на вершине; чай черный, зеленый, белый,красный; чай с брусникой, жимолостью, смородиной и мятой - чай, чай чай…
И круг. Босиком по траве, только босиком - петь «Ом» в резиновых сапогах невозможно. Сотни лиц напротив и, кажется, что горы слушают и подпевают нам. Как же жаль, что невозможно побывать на всех семинарах и успеть все увидеть и услышать.
Солнце начинает новый день, и трава покрывается тысячей разноцветных спальников. «У нас еда промокла!», «А у нас вообще все утонуло!» - все сушат вещи и смеются. Одноместная палатка нашей соседки Нади внутри напоминает маленькое озеро, но разве это ее расстраивает? Нет, она смеется вместе с нами.
Мальчишки лет 5-6-ти на лошадях продают лепешки и молоко. Конечно, не коммерции на Радуге, но это, все же, скорее экзотика, а не автолавка.
Знакомые с прошлой Радуги волгоградцы стоят на горе - обалденный вид на всю Радугу и горы вдали. Закат не помещается в фотоаппарат. Ветер бешено треплет растаманский флаг и подвешенные металлические крышечки изредка сталкиваются - горный ветер как он есть.
А ночью небо горит тысячами звезд, и млечный путь кажется одновременно далеким и близким. И отражение луны расплывается на поверхности воды в роднике - «Я принес воду с луной!».
………..
Рассказывать можно бесконечно, но не рассказать всего никогда. Фотки выложу на днях.